Озеро

У меня вместо сердца - озеро. Оно в снежных горах, где холодно, Где над ним нависают рёбрами По двенадцать близняшек-скал. На лёд падает снег, морозно, но Хорошо спится в водах чудищу: Пенье люда - ему - под сугробами Укрощает его оскал. Над недвижными вод пучинами Распускается ночь: всё звёздами И двумя - серебрятся - лунами. Это были мои глаза. Они стали первопричиною, Отчего обернулась озером: Испещрённые горы рунами Не отпустят меня назад. Потому что со зверем озеро - Выше мира. Оно касается Прародительниц-лун и космоса, Звездопадов - моих волос. Оно сковано льдом белёсым и Отражение искажается - И чудовище неосознанно Хранит мир от своих же грёз. Тронешь лёд - он пойдёт осколками, Разольётся вода и вспенится, И стечёт с гор бурлящим валом, и Поглотит под собою всё. Я - хранительница. Но сколько мне Ждать над озером ночью-пленницей? Когда солнечными пожарами Рассвет зимний меня спасёт? В этом мире нет света тысячу Лет последних, и ровно столько же До меня каждый раз доносятся Плач и мольбы людских жрецов. Им не видно: на скалах высечен Рунный танец рукою сторожа, Чтоб, когда он с обрыва сбросился, Смирить зверя своим концом. Зверь тогда - времена стодавние - Лютовал, извергаясь пламенем. Разнеслась молва, что сильней его Лунный сторож, пожалуй, лишь. Силы были в бою неравные, Но зверьё заточили в камень, и Сохранилась жизнь, пусть слабее и Со следами от пепелищ. Мир расцвёл по весне улыбками, Засмеялся над злом поверженным... Шли года - и у зверя сторожа Дочка статная родилась. И в горах лесных, на отшибе, там Она молодостью несдержанной Как второе светило яркое Огоньком золотым зажглась. Когда встретила как-то чудище, Злобно-сжатое и изрезанное Рунной вязью отцовской накрепко, Искушенье в ней поднялось. Пожалела его. И любяще Прикоснулась к бокам истерзанным, Сердцем дрогнула, и оно к его Потянулось, переплелось... То мои же воспоминания. Я последнее, что увидела: Не оскал и не жар сжигающий, А мои же - в его - глаза. Мне так жаль, что отца старания Довели его до погибели, Что в последний же миг решающий, Меня к сумеркам вознося, Он менялся со мною жизнями И оковывал скалы рунами: Никогда так усердно чудище Не стерёг, как пришедший сон. Чтоб тот помыслами нечистыми До небес, освещённых лунами, Не дотронулся бы и в будущем Солнцем утренним бы сожжён. Месть отца была грозным замыслом, И он в полночь своею жертвою Закрепил её кровной магией. Я осталась встречать рассвет. Я жду вечность. Уже снежинок сонм Много где своим круговертием Подстёр руны, оставив мягкие Отпечатки прошедших лет. Звёзды каплями слёз непролитых Серебрят вековые льдины и Кое-где шаловливо бликами Пролезают во зверев сон. Его тоже тревожат мольбами, Восходящими над равнинами: Чувство есть у двух лун безликих, что Человечеством он прощён. С каждым днём неспокойней на́ сердце: Вода в озере вихрем крутится, И чудовища рык всё громче, и Угасает ловушки мощь. Алым небо вот-вот окрасится, Воды горные взбаламутятся... Лунный свет всё слабей и горче, ведь Любой день убивает ночь. Почему же тогда, в прощании, Отец рад был преображению, Моё тело покрыв рун россыпью, Пока душу наверх влекло? Может, было то наказанием... Но я верю: познав прощение, В моём сердце - в рассветном озере - Наконец-то исчезнет зло.