К нам на помощь пришёл король.

Подобные народу Халет всегда знали: жизнь коротка. Она мимолётна, пуглива, пуста, – если сам её не наполнишь, – и вечно стремится оспорить право людей на любое владычество над собой. С этим приходилось считаться. Да, приходилось, но смирением это не было никогда, и каждый свой день воспринимая за последний, люди Халет резали глотку любому, кто вдруг решал усомниться в их способности вести эту битву. Резали и сейчас. Пальцы женщины с костяшками, избитыми до кости, сталью были измучены донельзя. Она не помнила, когда спала в последний раз, и зажатая вместе с остальными у слияния рек, этим вопросом даже не задавалась. Через сотню мгновений она умрёт, там и отоспится. Умрёт, как отец. Как брат, слепую глупость которого она проклинала практически так же сильно, как самого Моргота. Запёкшаяся кровь, раньше стекавшая по лицу, нагруднику, предплечьям, слепившая ей глаза, – поросла поверх новым слоём брони. Она слабела. Как ни было больно это осознавать, никто не может стоять вечно. Это злило Халет до звериного крика, с которым она разрубала череп очередного орка. Она так и не научилась признавать поражение. Нет уж. Ни за что. – Они вот-вот прорвутся! – раздался крик слева, и дочь Халдада резко повернула голову, так что жёсткие пряди хлестнули её по лицу. Она перепрыгнула ещё тёплое тело и меч её отсёк врагу руку. – Мы будем стоять! – свист над ухом, и другая женщина прикрыла её, метко пустив стрелу. Последние шли на убыль так быстро, и ломались под тяжёстью сапог так рьяно, что каждая из них была дороже любого хлеба. – Ни одного из нас живым они не получат! Нет! Это мы спляшем на их телах! За живые сердца. За звёзды над головой. За свободу, о которой слуги Моргота слышали только из орочьих баек, а она знает её в лицо. Все до одного халадин – знают. Она охрипла, стараясь перекричать звон оружия и вложить в ладони своих людей часть своего упрямства. Халет была в них уверена: отвага и ярость разрывали их изнутри. Но не все считали, что этого достаточно. Этого и не было. * Они появились внезапно и впереди них бежал голос эльфийского рога. Халет показалось, что кто-то таки ударил её по голове, и теперь ей мерещится волна Старших Детей, на их холёных конях и в сверкающих доспехах. Но другие подхватили это видение, обернувшись, и на долю мгновения вся битва замерла. Вся, кроме них: эльфы ринулись в бой и в первые минуты орков смело волной. Смело и людей – им пахнуло в лицо надеждой, и Халет, не веря своим глазам, бросилась в бой с новой силой. * Когда всё было кончено, она огляделась и поняла, что на ногах стоит чудом. Если у Халет ещё были ноги, вниз она не смотрела, ведь знала: если посмотрит, точно будет соскребать себя со земли. Вместо этого она выискивала глазами предводителя эльфов. Найти его было несложно: странно это, все эльфы были ей на одно лицо, и только он будто нарочно слегка подсвечивался в лучах заходящего солнца. Она подошла к нему медленно, но решительно. Карантир, до того приговаривавший коню на ухо хорошие слова, прервался и со странным, но вполне ожидаемым интересом посмотрел на дочь Халдада. – Говорят, к нам на помощь пришёл король, – ни тени улыбки на губах или на дне зрачков. Не время это было для радости, оно было для благодарности. Халет посмотрела ему прямо в тёмные, как озёрное дно, глаза и странная тень горечи и спокойствия пробежалась мурашками по спине. Воткнув меч в землю, она разжала одеревеневшие пальцы и гордо расправила плечи. – Спасибо за твою помощь, – протянула ему руку и в предплечье эльфа вцепилась с силой: то ли чтобы показать свою равность; то ли чтобы ухватиться покрепче. – Подумай, что ты за неё хочешь. Эльф только хмыкнул, и женщина хмыкнула ему в ответ. Он милый, но она не отстанет. Халет привыкла расплачиваться с долгами. По лицу правителя пробежала тень удивления, но тут же сама себя изжила – не иначе как на его манеру вести разговор ему никогда подобным не отвечали? Они молчали, так и продолжая держаться за руки, глядя друг другу в глаза – такая глупость. Халет тряхнула головой, решив, что теперь засыпает стоя, и отпустила его. Она к этому вопросу ещё вернётся, как только из головы вышвырнет этот мерзкий дурман и отмоется от орочьей крови. Коротко кивнув ему, она принялась уходить. – Вы отважно сражались, – зачем-то сказал он ей в спину. – Да, – согласилась Халет, окидывая взглядом поле боя. Сколько же работы ждёт её после этого разговора. – Эльфы сражались не хуже. Она ушла, так и не обернувшись, опасаясь, что если опять схлестнётся взглядом с этим эльфом, до дел так и не дойдёт.