The first master

Время. Бесконечное, прекрасное, далекое. Оно объединяет пространства и эпохи. Оно играет чувствами, судьбами людей. Оно жестоко и оно милостиво. И для каждого, живущего на этой земле, оно имеет огромное значение, вне зависимости от ранга и прихотей живого создания.

* * *

На Фуюки опустилась ночь. Ветер, легко касаясь крон деревьев, перебирал, трепещущие от его прикосновений, листья. На небе постепенно зажигались звезды, а в городе загорались первые фонари. Мир, словно затаил дыхание. Все было так мирно, так спокойно. Песни сверчков наполняли леса и парки и им вторили яркие огоньки светлячков. Везде разливалась тягучая тишина, нарушаемая лишь естественными звуками природы. И все было ей столь до боли знакомо. Что ей казалось, что история ее любви, ее падения должна повторится вновь. Да, Медея никогда не забудет свою прошлую жизнь. Разве это возможно? Ответьте ей! Разве это возможно?! Ведь жизнь и судьба ей не принадлежали. Она не могла творить свою историю, ей приходилось подгибаться под чужую. Она не была главным персонажем своей легенды, она лишь сопровождала «великого героя». Ее силы, знания были направлены на ее же семью. Она убила собственного брата. И он был лишь первой невинной жертвой из множества последующих. Никто ни у кого не имеет права отнимать жизнь во имя другого. Но разве тогда она понимала это? Нет. Ее вела воля Богини, она была марионеткой в чужих ловких руках. И как бы ей не хотелось освободится, она не могла. Да, она была сильной Ведьмой, но даже сильнейший из смертных не способен тягаться с Богами. И мысли ее всегда будут возвращать к тому, что давно потеряло свои истинные истоки. К истории, что записала лживыми буквами лицемерных людей. К мифу, который был ее жизнью. И даже сейчас, когда мир преподнес ей второй шанс, она не могла успокоится. Она жаждала отмщения. Она хотела заставить его страдать также, как он некогда заставлял ее. Справедливая цена за давнюю боль. Да, Мацуда Такэси ни в чем не был повинен. Он был обычным человеком с обычными амбициями. Он не был Ясоном, но был невероятно на него похож. И едва ли сам это осознавал. Да и его осознание не требовалось. Первой ход был сделан. Медея унизила его в их первую же встречу, а такое едва ли прощают. Особенно, когда мужское эго раздуто до вселенских масштабов. - Кастер, - Мастеру не следовало даже повышать голос, дабы призвать своего Слугу. - Мне нужно с тобой кое-что обсудить, - на губах Мацуды играла крайне неприятная улыбка, а в его глазах не было ничего присущего человеку. Это были глаза зверя. Зверя, которого неосторожно разбудили, вынудили встать на четыре лапы и зарычать. Это были глаза ярости, последней ее грани. Страшные и одержимые. - Мастер? - Приняв материальную форму, Медея внимательно посмотрела на своего хозяина. Она не почувствовала страха увидев его глаза, ибо понимала чем его взгляд вызван. Единственное, что волновало женщину: что за вопрос он хотел с ней обсудить? - Ты - Ведьма, я - маг, - при этих словах улыбка на губах Мастера сменилась усмешкой. - Так что думаю ты прекрасно знаешь, что маги так просто оскорблений не прощают. Ты сделала ошибку, когда решила одурачить меня. А мы могли бы даже подружиться, ведь это не сложно сделать при обоюдном желании, но видно тебе, моя милая ведьмочка, по душе, когда все делается посредством насилия и подчинения твоей воли, что ж. В глазах Кастер зажегся огонек гнева. Она терпеть не могла, когда ее называли ведьмой. Особенно таким тягучим и размеренным голосом, который так и выдавал насмешку. Да и вообще, что это за угроза? Неужто он решил потягаться с ней силой? Это было бы слишком глупо даже для него, ведь Медея знает такие заклинания, которые этому ничтожеству и не снились. - Ты решил мне угрожать? Не слишком ли самонадеянно? - Какие угрозы, ведьмочка? Никаких угроз, все выполняется сразу же, - легкая издевка, святящаяся в глазах, дополнилась последующими словами. - Командным заклинанием повелеваю: Кастер, отдайся мне. - И это стало началом конца. Командное заклинание захватила Медею и она крепко сжала губы, дабы ни единого звука не вырвалось из нее, ни единого «отчаянного» вздоха. Внутри нее шла неравная борьба: силы, даруемой Граалем, и ее собственной воли. По ее лицу, устремленному вверх, скатились бисеринки пота; руки были крепко сжаты в кулаки, а ноги пытались удержаться на земле. «Битва» длилась не долго. Тридцать, двадцать секунд? Не важно. Воля Кастер проиграла и едва она это признала, как тело ее обмякло и она перестала принадлежать самой себе. - Каково ощущать свое бессилие? Сладкое чувство, неправда ли? И так тебе знакомое, - с этими словами Мацуда подошел к Кастер и легонько провел подушечками пальцев по ее щеке. - Да, да, я прочел-таки твою историю, - ответил Мастер на невысказанный вопрос Медеи. Да и едва ли она сейчас могла что-либо сказать без его дозволения. - Правдивую историю, - тут же подчеркнул маг. - Отвергнутая возлюбленная, потерявшая собственную волю. Какая ирония, - повторная усмешка, столь привычная для этого человека, и его рука с размахом легла на правую щеку Кастер. Женщина слегка дернулась, хотя скорее от неожиданности удара, чем от боли. - Нас ждет незабываемая ночь, моя милая ведьма. Тебе наврядле понравится, а мне.. Мне понравится, - томный голос обещал наслаждение, ласку, но едва ли эта ласка шла об руку с нежностью. Одно резкое движение рукой и капюшон слетел с головы Медеи, открывая взгляду безэмоциональное лицо, маску принявшую облик рабыни. Кастер постепенно стала ощущать желание, дикое и сводящее с ума. Оно разливалось по всему ее телу, пульсирующей точкой тянуло внизу живота. На далеких закорках своего сознания женщина ненавидела этого человека, но воля Грааля заставляла ее тело подчиняться ему, думать, что она его желает, хотя на самом деле кроме отвращения она к нему ничего не испытывала. Но сейчас.. Сейчас ее руки судорожно вцепились в его плечи, губы приоткрылись в немой мольбе, а глаза выражали ту страсть, что неистово горела в ней. - Приятно видеть подобную покорность, - в последний раз полюбовавшись столь прекрасной картиной, Мацуда сначала слегка, словно даря обещанную ласку, прикоснулся своими губами к губам Медеи, но после его поцелуй стал более требовательным, более жестким. Одной рукой он крепко прижимал к себе женщину, а другой легкими прикосновениями исследовал ее тело. Со стороны могло бы показаться, что двое возлюбленных утопают в объятиях друг друга. Но так могло привидится лишь в первые секунды. В одно мгновение все изменилось. Такэси внезапно отстранил от себя Кастер, а в следующую минуту она оказалась на полу, ударившись об него головой. - Ты думала унизить меня?! Да вот не вышло! - Нависнув над Медеей Мацуда схватил края платья у ее горла и стал разрывать на ней одежду. Одно движение, второе, третье. С каждым взмахом руки женщина все больше и больше освобождалась от оков ткани. В ее глазах плескался восторг и хотя происходящее стало медленно превращаться в ад, желание в Слуге не угасало, а наоборот лишь сильнее вспыхивало, подгоняемое третьей силой. Губы Мастера не целовали ее - кусали, оставляя на ее устах солоновато-железный привкус, а на шее, со временем проявившееся, багровые синяки. И Кастер отвечала на его прикосновения. Нежностью на грубость, лаской на ненависть. Как жестоки порой заклинания. Превратить сильную ведьму в безвольную тряпку и после предоставить ей самой разбираться со всеми последствиями. Сильная ярость отражалась на лице мага, чрезмерная покорность Кастер стала его бесить. Он хотел, чтобы она сопротивлялась, кричала от боли, страха и ненависти, но получал лишь безграничную открытость и все-подчиненность. Он бил ее, оставляя синяки на груди, животе; душил, пытаясь исказить ее лицо в муках, но нет, Медея продолжала безмятежно улыбаться, словно ощущала не побои, а нежнейшие объятия самого опытного любовника. Едва ли другая женщина смогла бы вынести подобное, хотя бы эмоционально, но Кастер не была обычным человеком, она была Слугой, Героической Душой, и могла вынести много, много больше. Дав легкую передышку Медее, ее Мастер освободился от лишней одежды и посмотрел на труд своих рук. Перед ним лежала сломленная женщина, так во всяком случае ему хотелось думать. Избитая, покалеченная в ярости, но еще не уничтоженная до конца. Она вызывала лишь желание причинить ей еще большую боль. Боль, которую она казалось не замечала. - Тварь! - С единственным словом он вошел в нее, двигаясь с резкими точками, совершенно не заботясь об ощущениях Кастер. Постепенно темп стал увеличиваться, температура в комнате повышалась, раздавались характерные шлепки обнаженных тел друг об друга, а сознание Мастера захватила обычная похоть. В один момент он сильнее прижался своими бедрами к бедрам Медее и почувствовал, как изливается в нее. Медея же оставалась столь же «безучастной», как и в начале. Ее взгляд «бродил» по потолку комнаты, а на губах замерла блаженная улыбка. И лишь после того, как заклинание перестало действовать, на всю близлежащую округу раздался душераздирающий крик.