Глаза дороже падпараджи

Всякий раз когда он закрывал глаза - видел ее лицо. И он как будто слышал взмах огромных крыльев и видел звериные глаза цвета падпараджи*. Чжун Ли правда пытается понять суть человечности, и каково это быть вообще - смертным. Ему это трудно удается, но иногда на помощь приходит Итэр, который не против помочь бывшему Архонту, самое главное не деньгами. Но одна из просьб заставила Итэра удивиться - прийти в яшмовый, но до этого резонировав со статуей Гео. Еще больше удивило Путешественника - скрытая за камнями и янтарем пещера, которая обросла лозой и травой. Что здесь забыл этот педант - непонятно. Пещера была распечатана Чжун Ли, внутри все было освещено нефритами. А на земле, средь проросшей травы валялись небольшие розово-персикового оттенка камушки, которые красиво блестели под светом янтаря и нефрита. – Не советую трогать эти камни, – бросает за спину Чжун Ли и Итэр послушно идет дальше, одернув летящую рядом Паймон, которую как раз таки эти красивые драгоценности заинтересовали. – Это все Творец Гор сделал? – тихо спрашивает Итэр, осматриваясь вокруг. Внутри горы было очень просторно, даже красиво. – Это сделал я, – спокойно отвечает Чжун Ли, петляя между коридорами не то пещеры, не то какой-то усыпальницы. В очередной раз Путешественник задался вопросом - что они забыли в этом богом забытом месте. Богом забытом в буквальном смысле, потому что пещера казалось очень заброшенной и старой, ни единого отпечатка человечества. Мужчина резко куда-то завернул, и Итэр поспешил за ним, сразу же останавливаясь и широко распахнув глаза. У него дыхание схватило от подобной красоты, которая в то же время отталкивала. Кругом был янтарь, камни с печатью Гео Архонта, которые активно пульсировали, могучие деревья росли на проросшей сочной травой земле. Но это место казалось таким заброшенным, запыленным временами, никем не посещаемым. Удивляло не огромная просторность пещеры, Путешественник видал и не такое, а огромный кусок янтаря, который подобен какой-то опухоли, прорастал из глубин горы. Это казалось каким-то пугающим зрелищем, ведь где-то в глубине рыжины камня отчетливо виднелся чей-то силуэт. Чжун Ли коротко выдыхает, и печальным взглядом обводит янтарную тюрьму. Да, Итэр догадался, что это огромная тюрьма, возведенная как ни странно самим Властелином Камня. Чжун Ли впервые за две тысячи лет навестил ее, всматриваясь в расплывчатые черты сквозь янтарную тюрьму, которую он же и возвел. Не мог дальше двинуться, как будто ему что-то мешало. Но его опередил Итэр, который завороженно осматривал камень и вытянул руку чтобы коснуться. – Не трогай ее, – почти приказывает мужчина и Путешественник прижимает ладонь к груди, будто обжегшись. Итэр поднимает глаза на Чжун Ли, который стыдливо опустил голову. Почему-то, но этот кусок янтаря ему дорог. Или тот, кто внутри него. Чжун Ли неспеша подходит, почти осторожно ступает мелкими шагами, как будто боясь потревожить вечный сон фигуры в янтарной тюрьме. Коснулся пальцами рыжего минерала. Теплый, почти обжигающий, и мужчина отдернул руку, выдохнув. Жизнь внутри все еще течет. Итэру это казалось чем-то интимным, чем-то личным, что вовсе его не касалось, ведь у мужчины слегка дрожали пальцы, а взгляд был столь потерян, столь тускл. Он настолько трепетно, настолько нежно касался кончиками пальцев янтарь, но вновь и вновь убирал руку, как будто коря себя за эти прикосновения. – Я прошу о твоей помощи, Итэр, – он возвращает твердость и уверенность в своем голосе и Путешественник вздрагивает от внезапной перемены в нем. Итэр кивает и они оба синхронно отходят назад, осматривая янтарную тюрьму. – Разрушай янтарь осторожно, не повреди тело внутри. Тело? Значит все-таки в этой тюрьме действительно кто-то есть. Путешественник кивает и вытягивает вперед руку. В ладони засветился ярким желтым светом знак Гео, и Чжун Ли последовал за ним. Когда первые трещины пошли по оранжевому минералу, на секунду у мужчины остановилось дыхание и знаки на его руках погасли. Но спустя считанные секунды вернул себе самообладание. Гора тряслась в унисон, но это было не так, будто она готова обрушиться на их головы, а наоборот, помогала стрясти старые куски янтаря. И кусок за куском все падало вниз, разбиваясь на мелкие ошметки, но с каждой минутой во взгляде Чжун Ли зарождалось сомнение и какое-то печальное сожаление. А что если она не простит его? И когда ломать уже было нечего, а пыль осела и шум стих, мужчина как-будто окаменел, застыл на месте. Вырвавшись из старых оков тюрьмы, чье-то тело упало на яркий янтарь, который освещал женские и звериные черты. Итэр не решался подходить, учитывая как отреагировал до этого бывший Архонт на его прикосновение к янтарной тюрьме. Но шли долгие минуты, было мертвенно тихо, даже эхо замолчало, выжидая следующих действий. Чжун Ли делает первый шаг. Скованный, осторожный, изучающий. Он слегка наклоняет голову, заглядывает в спокойное лицо, знакомые черты. Опускается на колени рядом с грудой оранжевых камней, и с опасением вдыхает, увидев, как кончик длинного хвоста дернулся, распушив оперение на концах. Она все такая же. Почти белые, пыльного цвета длинные волосы, торчащие уши, длинный хвост. Даже одежда не повредилась, она осталась такой же, какой запечатлелась в последний раз в его памяти. И серого оттенка камень на ее поясе слегка засиял, почти запульсировал жизнью, вспыхнув знаком Пыли. И когда длинное ухо дернулось, Чжун Ли задержал дыхание, наблюдая, как открываются ее веки, дергаются кончики пальцев. Она права. Ее глаза действительно падпараджа. – Рио, – срывается с губ имя и она смотрит затуманенным взглядом на него. Щурит глаза, пытается сфокусироваться, и стонет сквозь бледные губы. Сначала не узнает его, но всматривается в его разливающиеся обжигающим золотом глаза, осознание остро стреляет в голову. Она широко раскрывает глаза цвета лотоса, и ее губы задрожали в беззвучном крике. – Зачем, Моракс, – хрипло шепчет она и мужчина вздрагивает. Он так давно не слышал ее голоса, ее интонации, акцента. И как она называет его Мораксом, всякий раз звучало одинаково укоризненно, с едкой желчью. Но в этот раз была еще глубокая печаль, что черной дырой съедало всю ее душу. Она подносит ладонь к лицу, сжимает до боли, и слезы скатываются с ее глаз крупными кристальными бусинками. – Лучше убей меня, – качает головой она и Чжун Ли выдыхает. – Ты это можешь, ты убил ее, сможешь и меня. – Я изменился, Рио, – тихо говорит Чжун Ли, потеряв всякие слова. По крайней мере, он совершенно отличается от того Моракса, который правил две тысячи лет назад. – Она рассыпалась на моих руках, – шепчет Рио и дрожит всем телом, содрогаясь от каждого своего вдоха, от каждого движения. Осознание того, что она не в янтарной тюрьме - уже съедало ее, разрывало на мелкие куски и лоскуты, которые трудно будет собрать воедино. Ведь там, она видела сладкие сны. – Ее улыбка была такой одинокой, Моракс. Ты хоть что-то чувствовал, скажи? Чжун Ли молчал. Он опустил голову и яркие янтарные глаза потускнели. Вопрос в одни ворота, не было смысла это спрашивать. Но почему-то она хочет узнать ответ, который знает. – Скажи мне! – Рио почти молит его, срывается на крик. Привстает, скатываясь по острым камням вниз, падая на его колени. Даже не хочет смотреть в его глаза. Сжимает его плащ, и хрипит, срываясь на плач. Для него она умерла две тысячи лет назад. Для нее - совсем недавно. – Нет. Чего она и ожидала, но почему-то его ответ заставил ее так громко заплакать, так яростно закричать, и гора содрогнулась с ней, обрушивая мелкие песчинки пыли, как будто вместе с Рио роняя слезы. Она хочет ненавидеть его, но не может. Ведь не может Бог Войны так нежно гладить волосы, ведь не может он так спокойно сказать простое «прости». Он просто не может наклониться и прижаться лбом к ее макушке, молча, спокойно, успокаивающе. Он не хотел убивать ее, Рио это знает. Но его тогдашняя жестокость всегда поражала ее. Рио всегда казалось, что невозможно быть настолько жестоким, настолько жаждущим крови, настолько холодным. И это как раз таки отталкивало. Но сейчас перед ней сидит совсем не Моракс. Это как будто другой бог, его подменили, и на место пришел этот мужчина под его личиной. – Я так хотел сказать, что твои глаза дороже падпараджи, – вдыхает он, поднимая голову. Она жмется к нему, почти ластится, вытирая слезы. Столько всего изменилось, столько поменялось, и сейчас ей трудно представить, что голова ее покоится на коленях Архонта Войны. Понимает, что слишком прошло много времени, и Ассамблеи больше нет. Родного дома нет, а самое главное ее рядом нет. Рио так хотелось, чтобы она вновь погладила ее по голове также заботливо, но лишь чувствует жесткую мужскую руку. Она встает почти невесомо, и тяжелыми шагами выходит из пещеры. Молча, не сказав ни слова. Ноги ее подкашивались и каждый шаг давался с трудом, и пыль мелкими щепотками дернулась в ее сторону, как будто толкая, помогая идти дальше. Чжун Ли не хотел останавливать ее, он понимал, что трудно принять случившееся. Поэтому, когда хлопок раздался где-то снаружи, отражаясь мощным эхом, отталкиваясь о стены пещеры, мужчина встал на ноги и вышел из янтарного коридора, вслед за ним последовал и Итэр. Путешественник не хочет ничего говорить, все и так понятно. Он лишь зритель возникшего прошлого, которое внезапно вспыхнуло, будто пожару. Солнечный свет слепил прямо в глаза, и он прикрыл их ладонью, но схватился за меч, когда перед ними тенью восстала фигура. Дракон почти белого оттенка, или подобие его, покрытый шерстью и перьями. Ни рогов, ни чешуи, это существо казалось необыкновенной красоты, и хотелось погладить эту гладкую шерсть на морде и почесать за длинным ухом. Итэр понял, кто это и опустил клинок. Он как всегда не удивлен, но поражен красотой существа. Пыль обвивала тело Рио, как будто заботливо поглаживая, разговаривая. Она была по размерам меньше Двалина и аккуратная фигура казалось величественной, особенно прекрасные глаза цвета восходящего солнца. Расправила крылья, махнула ими пару раз, поднимая грязь и пыль, и большие белые перья посыпались серебряными каплями вниз. Чжун Ли осторожно подошел и поднял руку, пройдясь ладонью по морде дракона, слегка, почти невесомо, погладив. Узкий темный зрачок смотрел прямо на него с терпимостью и неохотой. – Она любила тебя, – говорит он, пытается улыбнуться, и у него это почти получается. Но обида, непонимание, какие-то двоякие чувства все еще плескались внутри маленькой разбитой души Рио, осколками задевая свежие раны. Так больно. – Возможно ты и изменился, Моракс, но в любви не смыслишь, – мычит она огрубевшим голосом и разворачиваясь, взмывает в небо. По Ли Юэ сотни лет назад ходила старая легенда. Когда-то существовали драконы, настолько маленькие они были, что могли поместиться в жасминовый чайник - их так и прозвали, жасминовые чайные драконы. Они были настолько хрупкими и маленькими, что никакой полезности не несли - лишь в декоративных случаях. Когда на шее у человека сидит чайный дракон - это означает его большой достаток. Как живая шубка. И суть заключалась в том, что эти несчастные существа являлись людьми, способными превращаться в такие крохотные создания. И самого последнего чайного дракона приобрела милосердная богиня, которая с чистотой своей души взрастила крохотное дитя. Не как декоративное животное, а как человека. Она дала свою любовь и поделилась силой. И с замираниям в сердцах и с восторгом в глазах люди Ассамблеи Гуй Ли смотрели, как над их головами пролетал огромный чайный дракон небывалых размеров, а на его шее восседала прекрасная богиня Пыли. Не было такого дня где они были порознь. Куда ступает Архонт Пыли - так рядом ее верная спутница. Официально - эпопт*, но между ними - друзья. Но когда прекрасной и милосердной богини не стало, сердце дракона разбилось на мелкие осколки, осыпав землю драгоценными камнями. Ослепляющая своим цветом восходящего солнца падпараджа, которую сейчас, увы, больше не найти, как и дракона, который любил богиню больше жизни. – Какая трагичная история, – хмыкнул Дилюк, раздраженно клацнув зубами. – А теперь уходи, мы закрываемся. – Еще немного вина и я исчезну, – с усмешкой мычит Венти, протянув бокал закатившему глаза мужчине.