Одиночка

      А мне идти по мирам, как по колено в траве.       А мне идти по мирам, не первый, может быть, век.       Пока настала пора, покуда крылья хранят...       А мне идти по мирам – они не гонят меня.       (Светлана Никифорова)              В рубке царила полутьма. Холодный свет немигающих звёзд освещал сквозь прозрачный транспаристил блистера секции индикаторного пульта, два пустых кресла перед ним, углы не то скамеек, не то лежанок в задней части узкого помещения. На пультах перемигивались светодиоды индикаторов, сообщая, что космический корабль находится на автопилоте. Кроме них, в рубке светилась лишь слабая синеватая лампочка ночника. Схема управления, не ощущая признаков движения, убавила яркость до минимума. Конус света падал на откидной столик и лежащий на нём листок флимсипласта. Зрение существа, способного видеть в сумерках, могло бы различить на нём ровные строчки написанных стилом букв. Не аурбеш, в силу своего компьютерного происхождения абсолютно не приспособленный к скорописному начертанию, а Высокогалактический шрифт, которым писали от руки все грамотные люди, и хуманы тоже.

Дорогая мастер Айла.

      У меня всё нормально, я жива, здорова и, пожалуй, не бедствую. Хотя последнее задание и стало самым сложным из всего, чем мне приходилось заниматься в своей жизни. Раньше я не очень задумывалась насчёт Ордена и его поддержки для каждого из нас. Мы не владели ничем, кроме своих мечей и минимума одежды, и в то же время, могли получить всё, что угодно, если это необходимо для выполнения задачи. Мы знали: о нас помнят, нас ждут и встретят достойным образом по возвращении. В том числе, и погибших. Сейчас всё по-другому. За время путешествия я встретила всего одного из наших… бывших наших. К сожалению, дуэт у нас не сложился, по личным причинам. Быть одной, совсем одной, становится всё тяжелее. Не подумайте, что я жалуюсь, нет. Всё в жизни переносимо. К тому же, я очень многому научилась, многое осознала за последнее время, и это, безусловно, мне пригодится потом. Но временами, как вот сейчас, я думаю, что моё одиночное плавание слишком затянулось. И отчаянно хотела бы вер…       На этом месте буквы расплылись от влаги, не успев застынуть. Рядом сиротливо лежал сломанный наконечник стила. Девушка, писавшая письмо, знала, что оно не дойдёт по назначению, знала, что из-под серого валуна на Фелусии не дождаться ответа. И всё же, в те редкие минуты, когда тоска подступала настолько, что хотелось выть и царапать ногтями металлические стены, она вновь начинала очередное письмо к одному из тех, кого знала прежде, и кого уже нет в этом мире. И всякий раз не могла удержаться от слёз. Её учили, что эмоции вредны, что надо отрешиться от них, если хочешь достичь сосредоточения. Но как может быть вредной память? Нет. Лучше уж воспоминания, приносящие боль, чем беспамятство и безразличие.       Неясная тень на лежанке шевельнулась, и автомат услужливо добавил накала ночнику. Владелица космического корабля села прямо, сладко потянулась. Она была молода и хороша собой, хотя, возможно, и не все признали бы её красивой. Круглое лицо, большие выразительные глаза, то почти лазурные, то почти серые, в зависимости от падающего света, коротенький вздёрнутый нос, пухлые губы и неожиданно резкая, твёрдая линия подбородка. Над головой, словно пара антенн, возвышаются обтянутые мягкой кожей конические рожки, белые в серо-голубую, почти как цвет глаз, полоску, с чуть изогнутыми наружу тёмными кончиками. Свисающие на грудь по бокам головы пухлые хвостики своей длиной лучше всяких метрик свидетельствовали о взрослости хозяйки, как и вытянутый треугольный «башлык» на спине. Её звали Осока Тано, раса – тогрута, возраст – двадцать пять лет. По-прежнему джедай, несмотря ни на что.       — Фу, как не совестно, — сказала она самой себе. — Опять ревела, как маленькая, да ещё и проспала всё на свете!       Её учили, что нельзя давать волю чувствам, что расслабляться следует исключительно путём медитации, и даже самой себе она не желала признаваться, что такое вот вопиющее «проявление слабости» прекрасно помогало ей сбросить накопившееся напряжение, тоску и прочие «мысленные шлаки». Лучше, пожалуй, только долгие разговоры на отвлечённые темы, но подобную роскошь она, увы, в последнее время могла позволить себе крайне редко – банально не с кем разговаривать. Как бы то ни было, сейчас Осока чувствовала себя немного сонной, но – что называется, «отпустило». Муть космической туманности осталась далеко за кормой, пора уходить на сверхсветовую. Собственно говоря, давно пора, часа два с половиной как, от этого Осока и была так недовольна собой. Засоня неуравновешенная! Она уселась в левое кресло перед пультом, проверила введённые заранее координаты. Толкнула рычаг гиперпривода. Стрелка указателя запасов энергоносителя устремилась вниз, к нулевой отметке, это генератор «Горгульи» перешёл в «кратковременный» сверхфорсированный режим, закачивая в привод гигаватты энергии, необходимые для разрыва трёхмерного пространства. Огоньки звёзд за прозрачными секциями блистера знакомо вытянулись в сверкающие нити, словно щупальца, оплетающие корабль всё дальше в направлении кормы, слились в сплошной кокон. «Горгулья» исчезла из видимого мира, пробивая дорогу в клубящемся «нигде» в сотни раз быстрее квантов света.       За время своих одиночных скитаний Осока построила для себя чёткую классификацию работы для охотника за наградой. Грязная. Приемлемая. Нормальная. За первую она не бралась ни при каких условиях, временами отказывалась и от второй, если мало предлагали. Нынешний заказ однозначно относился к хорошим. Доставить легальной фармацевтической фирме нелегальный груз сырья для нейрокондукторов – искусственных нервных проводников. Нейрокондукторы позволяли восстановить подвижность конечностей в том случае, если свои нервы существа уничтожены болезнью или повреждены в результате травмы. Нет, они не были запрещены Империей, просто имперские власти прилагали все усилия, чтобы сделать их максимально дорогими. Не ради сверхприбыли, а для того, чтобы технологией не воспользовались «криминальные элементы». Читай – Сопротивление. То, что такая политика рикошетит по беднейшим слоям мирных жителей Галактики, Палпатина и компанию, как всегда, не волновало. Вот фармацевты и заплатили за вывоз партии сырья в обход заградительного барьера и имперского поставщика, накручивающего тысячу процентов к цене. Осока не была столь наивна, чтобы заподозрить фирму в бескорыстии, однако, если пациенты получат свой искусственный нервный жгут хотя бы вдвое дешевле официальной стоимости, она уже поработала не зря.       На звёздном терминале «Горгулью» уже ждали. Не получатели, отнюдь. Те вообще избегали «сходить на берег» в подобных местах, не зря контракт предусматривал доставку груза до переходника пристыкованного на внешнем причале большого транспорта. Депутация «конкурирующей фирмы» состояла из трёх представителей гуманоидных видов: человек, икточи и виквай. Второго виквая Осока ощущала затылком, это у них был как бы снайпер, и целился он в неё из обычного бластерного ружья, снабжённого оптическим прицелом. Ну, этот не опасен, пока не поступит команды, и надо постараться, чтобы её не последовало вовсе.       — Что везёшь, красавица? — спросил человек доброжелательным тоном, совершенно не коррелирующим с его внутренней напряжённостью и готовностью к драке.       — За красавицу спасибо, — медленно ответила Осока, — а что я везу, ты прекрасно знаешь.       — Ну, откуда мне, простому представителю профсоюза…       — Тебя же именно за этим и послали, разве не так? Попробовать перекупить, а не получится – отнять силой… — Осока не смотрела на главаря, взгляд её был направлен на икточи. И уже начал действовать: плечи подручного опустились, веки хлопали всё тяжелее, ещё секунда, другая, и глаза окончательно закрылись. Эта раса отличается ширококостностью и хорошим тонусом мышц, солдаты-икточи куда быстрее других видов обучаются искусству спать стоя, на это и рассчитывала джедайка. Теперь виквай…       — Надеюсь, до применения силы дело не дойдёт, — несколько напряжённо улыбнулся профсоюзный работник плаща и кинжала.       Проклятье! Уснувший икточи, всё же, не удержался на ногах и грохнулся на пол. Осока мгновенно перешла из статики в динамику. Прыжок вплотную к главарю, шлепок ладонью по глазам и переносью с коротким вибрирующим «Стой так!». И одновременно – ботинком в висок викваю, стоящему дальше. Человека или ближайшие к нему виды такой удар убил бы наповал, толстокожего рептилоида надёжно вырубил на несколько минут. Протянув руку назад, Осока током Силы сдёрнула с галёрки снайпера, приложив его «куполом» о дюрастил пола, подошла, поправила воротник, приказала:       — Поспи пока.       Тот, не успев очухаться, послушно задремал. Главарь всё это время так и стоял, тупо глядя перед собой и мерно моргая.       — А с тобой, — сообщила ему джедайка, — мы разминулись. Уходи.       — Мы разминулись, — покорно повторил тот, повернулся и двинулся прочь, аккуратно переступив через голову спящего икточи.       Чего-чего, а вот аплодисментов в свой адрес она не ожидала. Хлопали трое местных техников, девушка и двое мужчин. Так, свидетели – это плохо, но бандитов не любят, это хорошо.       — Ребята, спирт есть? — спросила Осока.       — Чистого нет, впополам только, — сказал мужчина постарше. И, влёт уловив идею, спросил: — Угостить их, что ли?       — Нежно, чтоб не захлебнулись. Но лейте побольше.       — Известно, на выпивку они крепкие, и те, и другие. Не волнуйся, будут пьянее имперских дембелей. А с тебя за это пол-литра тихаара. Наверху в лавках можно найти настоящий, ну, тебе ли не знать ваши сорта.       — О чём разговор, принесу, — кивнула Осока. То, что по одежде её принимали за жительницу Мандалора, в большинстве случаев было на пользу, и она поддерживала впечатление, пользуясь тем, что мандалоры считали своими существ любого вида, живущих на планете, лишь бы те придерживались их традиций. Это раньше там встречались только люди инопланетного происхождения, а с началом Войны Клонов и потом Империи кто только на Мандалор не переезжал, так почему бы не тогрута?       Четыре контейнера с грузом Осока вытащила из корабля сама. Сущие пустяки, ящики, в каждый из которых можно уложить двух существ размером с человека, были снабжены репульсорными подъёмниками, с ними и ребёнок управится. Грузовой лифт поднял тогруту и груз на «подуровень» верхней палубы, предназначенный для транспортных операций. При стыковке крупных кораблей в эту «подвальную» часть открывалась нижняя половина разделённой горизонтально переходной трубы. Представитель заказчика, невысокий губастый салластанин в белом комбинезоне с эмблемой фармацевтической компании, нервно расхаживал у переходника своего корабля. Осока сразу его узнала, именно с ним она и вела предварительные переговоры.       — Наконец-то! — взмахнул руками он. — Вы задержались!       — Сложности с местным профсоюзом. Никак не хотели, чтобы я разгружалась собственными силами, предлагали своих грузчиков.       — Вы всё шутите.       — А не шутить – с тоски свихнёшься. Проверяйте пломбы.       — Да-да-да. В порядке, принято. Этот тоже в порядке… Нет-нет, не беспокойтесь, те два я тоже завезу сам. Вот Ваша оплата, пересчитайте.       — Верю, — отмахнулась Осока, — отчаливайте скорее, кое-кому очень не хочется, чтобы груз попал к вам.       С главарём спящей в ангаре троицы она столкнулась вторично у самых лифтов. Он вёл к причалам целое отделение разномастных «работников ножа и топора», на ходу раздавая указания:       — Прочёсываем оба яруса, нельзя дать ей проскользнуть ещё раз, иначе босс нам пооткручивает!       Подчинённые косились и понимающе кивали: под глазом «бригадира» расплывался свежий фингал, по-видимому, следствие беседы по душам с тем самым боссом. Узрев Осоку, бандит смерил её взглядом, будто впервые видел. Нет, помнить её после воздействия он не мог, воспоминания, смутные, на грани дежа вю, проявятся лишь через несколько суток, однако, явно собирался проверить. Ориентировку ему, видимо, давали в виде «корабль типа Телгорн DX-5, груз везёт тогрута». Повторить трюк «ты меня не видел» она больше не могла и применила другой, чисто женский способ психологического давления. Визуально сжавшись под взглядом «бригадира», сделала самые испуганные глаза, на какие была способна, и взвизгнула с переходом в ультразвук:       — Помогите!!! Насилуют!!!       Бандиты отшатнулись от неожиданности. «Бригадир» махнул на неё рукой:       — Вали отсюда, дура! Кто тебя трогал?       И двинулся дальше, потеряв к ней всякий интерес.       Внизу, в ангаре, Осока встретила лишь одного из давешних механиков, того, который помоложе. Вручила ему оговоренную бутылку алкоголя с Мандалора, купленную в станционном магазинчике беспошлинной торговли. Поинтересовалась:       — А эти трое где?       — Мы их к соседям оттащили, накрыли чехлами, — ухмыльнулся он. — И канистру пустую рядом бросили для антуража.       — Спасибо.       — Скажите, леди, а это что было, гипноз?       — Примерно. Хочешь, например, вообще забыть, что когда-то меня видел?       — Не надо. Я уже забыл! Ребята, кстати, тоже.       Денег, полученных за доставку, Осоке могло спокойно хватить недели на три, однако, она сразу же решила поискать следующую работу. Ну, не умела она просто сидеть и ничего не делать, не научили в детстве. К тому же, дополнительные средства можно пустить на очередную модернизацию «Горгульи». Тогрута который уже год мечтала скопить на новый гиперпривод, да всё никак не получалось. То вторую турель ставили, то досветовые двигатели заменяли, то приборы управления огнём, а в последнее время с наличностью как-то вообще стало туговато. Разумеется, оставаться на этом терминале было бы опрометчиво, как говорится, «могли пострадать невинные люди» в лице местных бандитов. К счастью, у планеты имелись ещё две станции не меньших размеров, и Осока перелетела на соседнюю.       Удача улыбнулась ей на втором часу сидения в местной наёмницкой кантине. Как обычно, она устроилась за столиком, поглядывала на мелькающие в голопроекторе объявления о розыске и устранении разных субъектов, слушала трёп других «солдат фортуны», небрежным усилием перестраиваясь с разговора на разговор подобно тому, как опытный оператор прослушки переключает разбросанные по помещению микрофоны. Кантина на этой станции имела полезную деталь интерьера: квадратные колонны в ней покрывал полированный алюмосплав, позволяя посетителям видеть то, что происходит у них за спиной или сбоку. Дважды к ней подкатывали потенциальные заказчики, один раз – мандалорец с намерением познакомиться, и Осока пожалела, что на сей раз не надела шлем. Предложенные заказы она отвергла так же решительно, как и ухажёра. Первый был явно грязным, во втором случае ей не понравился сам клиент, он явно что-то скрывал. Вероятно, его простое, на первый взгляд, «дельце» имело второе, а то и третье дно. Возиться с составлением письменного контракта, исключающего «подводные камни», Осоке не хотелось, и она, заломив несусветную цену, прервала переговоры. После этого-то к её столику и подошёл пожилой человек, возрастом, пожалуй, за семьдесят стандартных лет, одетый в добротный костюм из дорогой ткани. У человека были вьющиеся, пегие от седины волосы, большая залысина ото лба до самого темени, крупный нос и тёмные печальные глаза.       — Деточка, — обратился он к Осоке, — по Вашему виду я сужу, что Вы занимаетесь решением сложных проблем с применением методов насилия, нет?       — Ну, не обязательно насилия, — отозвалась она. — У меня, например, неплохо получаются уговоры.       — Да-да, уговоры, конечно, тоже метод, — закивал старичок. — Могу я надеяться, что именно теперь Вы в поиске работы?       — Можете, — Осока невольно улыбнулась его своеобразной манере выражаться. — В поиске.       — В таком случае, я присяду, с Вашего разрешения.       — Садитесь. В чём состоит Ваша проблема?       — Видите ли, мне очень должен денег один банкир…       — Момент, — остановила его Осока. — Вы внесли вклад в частный банк, и Вам отказываются его выплачивать?       — Нет-нет. Должник – управляющий филиалом банка, но должен лично сам. Вот какая вышла с ним история… — и он рассказал, как встретил знакомого банкира на одном из антикварных аукционов. Тому не хватало некоторой суммы для покупки интересующего лота. Пустяки, всего сорок тысяч. Старичок же в тот раз был при деньгах и согласился одолжить, «под совсем небольшой процент».       Осока ситуацию понимала прекрасно. Многие продавцы антиквариата – обычные воры и грабители, они предпочитают оплату наличными и не жалуют густонаселённые планеты с офисами Галактического бюро Расследований. Оттого и некоторые известные аукционы проводятся в, скажем так, странных местах, где нет ни межсистемной связи, ни банковских офисов.       — В общем, банкир оказался бесчестным человеком, — подытожила не без иронии тогрута. — Кто бы мог подумать!       — Ой, не давите мне на больную мозоль! Всегда был такой хороший клиент…       — Клиент? — переспросила Осока.       — Да, у меня небольшое ювелирное дело, он часто заказывал украшения своим женщинам. Платил аккуратно.       — Значит, деньги водятся.       — Да-да, оправдание, что жалование задерживают, для него не оправдание.       — И Вы предлагаете мне сделать так, чтобы он…       — …таки заплатил по расписке в ближайшее время, а не тянул до моих похорон.       — Способы?       — Самые широкие. Можете – уговаривайте, а нет – не смущайтесь нанести ущерб.       — Ощутимый или вплоть до неприемлемого?       — Не зря я к Вам подошёл, — улыбнулся старичок, — ставите деловые вопросы. Пожалуй, что вплоть. Но попрошу без душегубства, — последнего слова не было в стандарте базик, и он счёл необходимым пояснить: — Не наносите, то есть, повреждений, могущих повлечь смерть.       — Разъяснений для средней школы можно не давать, — с лёгкой улыбкой сказала Осока, — выражайтесь свободно.       — Я только оттого, что вдруг у вас говорят иначе, — заверил заказчик. Как-то странно, с тоской, посмотрел на неё и добавил: — Хотя, что я несу, где «у вас»…       Смысл последнего высказывания ускользнул от Осоки, поэтому она решила просто пропустить его мимо ушей и спросила:       — Сумма вознаграждения?       — Десять процентов и проезд до места.       — У меня свой корабль, — покачала головой Осока.       — Увы, заправку оплатить не могу, слишком накладно. Максимум даю четыре пятьсот, и добирайтесь любым удобным Вам способом.       — В таком случае… — начала Осока, и тут раздался мелодичный звон.       — Буквально одну минуту, — извинился старичок, — я приму звонок.       Он вытащил из кармана камзола… брегет. Это древнее устройство Осока видела только на иллюстрациях и в голофильмах, в жизни – ни разу. Когда-то невообразимо давно в такие корпуса в форме сплюснутого эллипсоида помещали механизм для отсчёта времени и механический же звоночек. Современные брегеты благодаря голографической панели могли настраиваться на исчисление времени на любой планете, служили голопроекторами для комлинков, устройствами видеозаписи… и всё равно почти никем не использовались, разве что, вот такими любителями искусства или сказочно богатыми людьми. Именно людьми, другие хуманы вообще не признавали эти неудобные игрушки. Старичок щёлкнул крышкой, возникла светящаяся фигурка собеседника.       — Господин Глюм, мне не удалось сбить цену ниже… — произнёс абонент, и над самой поверхностью в глубине проекции засветилось переданное в цифровой форме число 80 000. От Осоки оно было скрыто крышкой, и только зеркальная колонна позволила его увидеть.       — Дорого, — сощурился старичок.       — Вам не нужен этот браслет за такую цену?       — Браслет нужен, но торгуйся, ради всего святого, торгуйся! — старичок Глюм задумчиво потёр висок и добавил: — Вот что: скажи продавцу, что солнечный камень в нём – подделка, это, кстати, правда. Он скинет, куда деваться.       — Понял, сэр. О результатах сразу сообщу.       Заказчик захлопнул крышку брегета. Поднял взгляд на Осоку и начал:       — Так вот, по поводу оплаты…       — Я согласна, — сказала она.       Глюм был очень удивлён. Он, несомненно, почувствовал, что за секунду до вызова Осока готова была отказаться выполнять работу за эту цену, оно и понятно: один перелёт корабля обойдётся ей больше тысячи. Ему было невдомёк, что в отражении зеркальной колонны тогрута увидела кое-что ещё. Портрет на внутренней стороне крышки брегета. Да какой! С той самой голографии, что когда-то – кажется, тысячу лет назад – стояла на столике в комнате Скайуокера в Храме. Все, кто знал Падме Амидалу, сходились на том, что именно этот неофициальный снимок вышел удачнее всех парадных портретов вместе взятых. Сбоку, наискось, чернел размашистый росчерк подписи. Настоящий автограф Падме, не пикселизованная копия и не подделка. Поддельщики обычно идеально воспроизводят начальное «А», изогнутый, как знак дифференциала, хвостик «д», но спотыкаются на, казалось бы, несложных «м» или «л». Здесь всё было правильно. Мог ли Глюм просто купить брегет на аукционе? Маловероятно, слишком органично подходила ему эта вещь. То есть, Падме не просто хорошо знала, она высоко ценила этого человека. Торговаться с ним было выше Осокиных сил, несмотря на то, что антикваров она не жаловала: старый джедай Тера Синубэ рассказывал ей, сколько крови и слёз стоит за каждой частной коллекцией.       Управляющий филиалом банка глубокоуважаемый Драо Хнобст в своей вотчине не боялся никого и ничего: имперский наместник первым протягивал ему руку с подобострастной улыбочкой, полицейский комиссар держал на вилле охрану не хуже, чем в ратуше и здании суда, рестораторы выстраивались в очередь за заказами бесплатных обедов и ужинов. Тем не менее, к визиту заезжего юриста подстраховался. Закрыл декоративными панелями витрины в стенах кабинета, где хранились наиболее яркие жемчужины его антикварной коллекции, заставил убраться в нишу стола старинный письменный прибор из драгоценных металлов. Это потенциальных крупных вкладчиков следовало поражать роскошью и символами достатка, дабы вызвать ощущение солидности и стабильности предприятия в целом, что равносильно надёжности. Юрист же… Кто знает, зачем он прибыл и какие может сделать предъявы. Драо ожидал приятный сюрприз. Юристом оказалась молодая и весьма привлекательная женщина, будто явившаяся прямо из Центра Империи. Лазурно-синее платье с волнующим декольте и весьма смелыми разрезами снизу предельно облегало её превосходную фигуру. Длину изящной шеи и формы удачно подчёркивало платиновое колье, а талию – поясок из того же металла с аналогичным плетением. В том же стиле были выдержаны браслеты и украшение на лбу, с тем лишь отличием, что в них были вставлены бархатные сапфиры – один крупный и четыре более мелких, в форме дуги. Впрочем, сегодня был тот редкий случай, когда украшения, несомненно, старинные и представляющие художественную ценность, не привлекли внимания Хнобста. Их владелица – другое дело. Господин управляющий был бы не прочь приобрести себе подобный экземпляр. Он всегда предпочитал называть вещи своими именами. Любовницы бывают у небогатых красавчиков, с мужчиной по-настоящему состоятельным дамочки идут исключительно из-за денег, в том числе, и небедные, как вот эта юридическая особа. Нет, в данном случае пробовать, пожалуй, не стоит, табличка «не продаётся» видна невооружённым глазом.       Женщина вначале разговаривала нейтрально-деловым тоном, от имени некой компании интересовалась условиями перевода средств через его, Хнобста, филиал, краткосрочного хранения сумм на неотложные нужды. Затем интонации сделались более доверительными, она спросила, нельзя ли открыть здесь счёт с отрицательным процентом, то есть, анонимный с гарантией тайны операций. И всё же опытный банковский лис, знававший в клане ещё покойного Директора Кловиса, чувствовал: нужно ей что-то ещё. Наконец, дамочка приступила к последнему, основному вопросу, как бы невзначай сообщив, что перед вылетом ей дал небольшое поручение достопочтенный Шимес Глюм. Хнобст внутренне улыбнулся. Да, он её раскусил. И, нет, он не собирался платить старому камнерезу ни сейчас, ни до конца года. Имперский кредит продолжал показывать тенденцию к падению, более быстрому, чем во время того аукциона, и Хнобст выжидал, пока накопившаяся инфляция не «отобьёт» ему процент по долгу. К его удивлению, женщина легко восприняла отрицательный ответ, переспросила только:       — Вы уверены?       — Увы, — сделал он постное лицо. — Не располагаю сейчас такой суммой. Впрочем, достопочтенный Глюм не останется внакладе, ведь ему достанется процент за более длительный срок.       — Скажу Вам по секрету, — женщина понизила голос, — мистер Глюм сильно раздосадован задержкой платежа. И планирует принять меры.       — Звёзды, ну, какие меры? — рассмеялся Драо. — Ни один суд не примет расписку, не заверенную нотариально! Вы сами должны понимать.       — Понимаю. И он понимает, поэтому собирается нанять специалиста другого плана. Шамана.       — Помилуйте! — Хнобсту стало совсем весело. — Что может сделать мне этот шарлатан? Сглазить? Порчу навести?? Вы серьёзная женщина, Вы в это верите?       — Я видела многое, во что трудно поверить. А шаман настоящий, с Датомира.       Название древней планеты, про которую рассказывали всевозможные ужастики, немного поколебало ироничный настрой Драо. А женщина, то ли желая его напугать, то ли в самом деле предостерегая, подробнейшим образом описала внешность забрака-шамана.       — Надеюсь, с Вами ничего не случится, — сказала она на прощание. — Мои клиенты были бы весьма огорчены потерей столь перспективного партнёра.       — Мои наилучшие пожелания им и мистеру Глюму, — слегка поклонился он.       Юрист удалилась своей грациозной модельной походкой, а Хнобст, на всякий случай, вызвал начальника службы безопасности и продиктовал описание возможного злоумышленника. В духов не верь, а эопи привязывай.       Отойдя за пределы видимости голокамер наблюдения банка, Осока остановилась и на мгновение дала волю чувствам:       — Зиост и все ситы Галактики! Ну, и фигурант попался!       Решить проблему простейшим способом у неё не получилось, поскольку банкир был устойчив к ментальному воздействию не хуже какого-нибудь тойдарианина. Видимо, мутант. Однако, встревожить его ей, всё же, удалось. Пусть пока понервничает немного, недаром же она так подробно и пугающе описывала ему… Дарта Мола! А ей пора переходить к подготовке активной фазы. Как любят говорить зеки на Кесселе, не вышло по-плохому – по-хорошему будет хуже.       В гостиничном номере она стащила с себя опостылевшее платье, ужасно стесняющее движения, запечатала украшения в контейнер и отправила обратно в ювелирку. Оставлять в гостинице такие ценности слишком опасно, упрут – не расплатишься. Приятель господина Глюма был так любезен, что не взял с неё ни кредита за прокат, зачем же его подводить? Свой первый шаг на случай неудачи переговоров Осока продумала ещё в приёмной, ожидая управляющего. Информация, приобретённая о его банке у местных кубазов, являлась малозначительной ерундой, ничего более существенного они предложить ей не смогли. Распорядок дня в банке, имена и адреса сотрудников, марки их спидеров, любимые кушанья и напитки… За этот-то пункт и зацепился взгляд Осоки. Мысленно она возблагодарила своё хулиганское детство в Храме, и в голове её стала вырисовываться скелетная заготовка первой пакости.       Полученные от кубазов данные были полезны лишь косвенно, но, к счастью, имелись и другие источники. Главный город планеты был неплохо картографирован в «Универсальном путеводителе Кселлоса», составляемом любителями рискованных путешествий для менее опытных коллег. «Путеводитель» не раз уже выручал Осоку в затруднительных ситуациях, поскольку содержал планы технических проходов, подземелий и коммуникаций, которыми можно пролезть, поэтому она не скупилась и приобретала в Голонете все выходящие обновления. Включив деку, девушка запустила приложение-дешифратор. На экране появилась эмблема – закутанный в плащ маленький демон, мелькнул девиз разработчиков: «Помни, это секрет!» Затем появилось приглашение «Что ты хочешь найти?» Сейчас вводить ничего не требовалось, только указать сделанную накануне закладку. Здание и всё, что под ним, было на плане, как на ладони. Вот тут, через водопроводную систему можно всё сделать. Грызуны тут наверняка ходят. Разумеется, в банк запросто не проскользнёт и крыса, да Осоке и не было это нужно, всё, что требовалось, находилось в подвале. Теперь заехать на сельскохозяйственный рынок, и готово.       На следующее утро Осока, завершив приготовления, заняла позицию на крыше высокого дома через две улицы от банка. Наставники всегда говорили ей, что не имеет значения, как далеко находится объект, и виден ли он, но то они, а то Осока. Ей всегда было проще видеть то, с чем манипулируешь. Ну, или, хотя бы, само здание снаружи. Ждём. Припекающее солнце не сильно беспокоило джедайку, приёмы терморегуляции у неё всегда получались на отлично. Осока чувствовала множество разумных существ, находящихся в офисе. Они старательно работали и тоже ждали, эмоция «светилась» в Силе настолько ярко, что прочитать её мог бы и юнлинг. Прошло два часа с начала рабочего дня. Ну, вот и разрешённое время. Сотрудники, стараясь соблюдать приличия и не показывать, что кого-то из них слишком мучает жажда, подходили к комбайнам по приготовлению горячих напитков, в любом чиновничьем учреждении Галактики одинаково именуемым «алхимиками». Некоторые заказывали каф, однако, большинство пили чай рек, поскольку его очень любил их босс, Драо Хнобст. Осока усмехнулась. Выйдет им боком этот подхалимаж, и очень скоро. Ну, что, все готовы насладиться напитком? Большинство готовы. Тогда – пожарная тревога! Заставить сработать тепловые и дымовые датчики в технических помещениях для опытного джедая пара пустяков. Для не очень опытного, вроде Осоки Тано, немного более трудная задача, но тоже вполне посильная. Следующие несколько минут тогрута имела возможность наблюдать эвакуацию банка. Местный пожарник не зря ел свой хлеб, служба безопасности тоже: сотрудников и клиентов вывели прочь из здания быстро и организованно, а хранилища ценностей надёжно запечатали. Маленький сбой в работе, не более того. Однако, Осока не была бы собой, если бы стала размениваться на подобные булавочные уколы. Эвакуация ей была нужна лишь для того, чтобы банковские клерки не помешали второму действию.       Нащупав Силой пожарные разбрызгиватели под потолком кабинетов, Осока одну за другой стала «сворачивать им головы». Давление в магистрали упало, и пожарные насосы принялись истово нагнетать в неё воду. Из подвальных резервуаров, поскольку за время эвакуации краб-манипулятор «Горгульи» по приказу джедайки перекрыл аварийный вентиль водопровода. И вода брызнула в помещения, прямо на чашки и кружки с горячими напитками.       Осока прекрасно помнила, как однажды Магистр Мейс Винду, собираясь приготовить свой любимый чай, крепкий, как он предпочитал, нажал кнопку аппарата. Сначала в кружку полилась концентрированная заварка, а затем… отвратительная оливково-бурая дурно пахнущая пена хлынула через край, растекаясь по столику, паласу, испачкав полотняную рубаху главы Ордена. Всё оттого, что в колбе была не обычная вода, а минеральная. Соединившись с чаем, соли в воде производили такую вот бурную реакцию, ещё более активную из-за высокой, близкой к кипению температуры. Сейчас в здании банка большинство столов залито этой горячей пеной, ну, и застеленные паласами полы, конечно. Осока довольно улыбалась. Паласы – под замену, все твёрдые копии документов – печатать заново, а, если повезло, что-нибудь попало и на компьютеры. Тогда, в Храме, Магистр, чтобы его не облило до пояса, отскочил в сторону и ненароком смахнул с рабочего стола деку. Там, где капли пены упали на экран, он выцвел и потерял контактные свойства. Бедняга Винду. Возможно, он так до самой гибели и не узнал, кто именно проучил его за очередную вредность. Повторить проделку в более крупном масштабе Осоке помог всё тот же дистанционный манипулятор. Он протащил по крысиному ходу пластиковую «кишку» со смесью минеральных удобрений и высыпал в резервуар пожарной системы. Теперь, господин управляющий, милости просим оценивать ущерб. И не надейтесь, что он последний, то была лишь маленькая разминка!