Наёмники Империи

      А карта – она n–мерная,       А мир – он всегда сложней.       Но что–то менять, наверное,       Придётся, увы, не мне!       На выводы – нету времени,       Возможностям – нет числа...       Зависит моё решение       От курсового угла.              Оплата за очередной заказ была не слишком щедрой. Впрочем, вполне достаточной, чтобы Суги взялась за его выполнение. Один из удалённых космических терминалов в системе Дарни облюбовали пираты. То есть, это местные величали их так, а с точки зрения наёмников это были вульгарные рэкетиры, «снимавшие сливки» с частных перевозчиков и докеров. Жители Дарни – сами они называли свою планету Дальна – говорили на словиоски, но как-то немного не так: не склоняли прилагательные, существительные часто ставили в заковыристой форме и сплошь и рядом пользовались предлогом «од». Услышав речь Осоки, местные переглянулись, и один шёпотом сказал другому, не подозревая, что тогрута его слышит:       — Из филозопов, видать.       Кауди же, неплохо владевшему упрощённой торговой формой словиоски, вообще заявили, что он «не знает падежов», и лучше бы говорил на базик, им, местным, «как бы параллельно». Встречались у дальнианцев и странные словечки. Например, челнок они называли шаланда, оператора погрузочной машины – амбал, кантину – бадега, а «основной» означало у них не галактический язык базик, как можно было подумать из бреганского опыта, а неформального теневого лидера. Именно с таким «основным» и вела переговоры Суги. Торговался тот отчаянно, будто не ему мешали эти злосчастные рэкетиры, а наёмники сами предложили избавить от них станцию. Когда цена была согласована, он, должно быть, чувствуя неловкость, сказал немного сконфуженным тоном:       — Вы извините, что как на базаре, в нашем общаке лавэ не густо, приходится сильно экономить.       — Наняли бы тогда лохов, как они сами же выражаются, — проворчал после переговоров Кауди.       — Лохи бы им полстанции разворотили, — сказал Эль-Лес. — А про нас они знают, что сделаем всё аккуратненько.       Так и вышло. Из двух с лишним десятков бандитов половина отправилась на больничные койки с повреждениями разной степени тяжести, трупы семи лежали в углу неотапливаемого ангара, используемого под склад замороженных продуктов, а шестеро были схвачены целенькими. Впрочем, одного местные сразу израсходовали – был он большим любителем изнасилований, а награда за него никем назначена не была. Разрушений на станции не имелось, жертвы среди аборигенов ограничились двумя неосторожными субъектами с лёгкими ожогами от плазмы. Теперь Суги и остальные сидели в бадеге популярной дальнианской сети «Амбрину», пили местное довольно неплохое пиво и держали совет, куда двинуться дальше. Все были согласны с тем, что лучше бы лететь поближе к системе, где заканчивал лечение Ковш. Здесь их и отыскал «основной». Лицо у него было мрачное.       — Я имею гембель, — сказал он.       — У него проблемы, — перевела Осока, это слово она здесь уже слышала.       — И нехилые, — кивнул тот. — Кто-то опять пожрал дохлятину у нас у складе.       Тела убитых бандитов в холодном ангаре, действительно, оказались обглоданными. Не полностью, конечно, но тревожил не сам факт, а то, что, судя по размерам отпечатков зубов, постарались тут отнюдь не грызуны.       — И это не в первый раз? — спросила Суги.       — Даже не второй. Бухие у нас пропадали, было, просто никто не заморачивался. А где-то с неделю тому подозрительно отошёл один контрабандист. Его не любили, поэтому в печь, и вся недолга, люди сошлись, что заказуха. Но его механик балакал, что боссу перегрызли горло.       — М-да, у вас точно проблемы, — протянул Эль-Лес.       — Сговоримся? — «основной» просительно посмотрел на Суги. — Найдите эту тварину, плачу без торга.       — Дайте подумать, — Суги вновь наклонилась над одним из мертвецов, осматривая следы укусов.       — Будет ломить, как на Ваш взгляд? — тихо спросил «основной» у Осоки.       — Может, и обойдётся, — сказала она, пожав плечами. — Вам повезло, у неё хорошее настроение.       Забрака выпрямилась, посмотрела лидеру в глаза и назвала цену. Судя по выражению лица, тот имел сильное желание схватиться за голову и выдать в местном духе нечто вроде «Вы буквально гоните меня побираться». Однако, сказал «без торга», сам дурак. Обречённо махнув рукой, «основной» буркнул;       — Заднее слово. Работайте.       — Э, нет, мил человек, — остановила его Осока. — Работать будут и ваши службы. До чего же надо станцию довести! Ещё бы мокриц развели!       — За администрацию я не в ответе… — сказал «основной», — но хлопцев нагну, не вопрос.       По требованию Суги, которой подсказывала Осока, техники станции перекрыли герметичные переборки в секторе под ангаром и на нижележащих уровнях, создали избыточное давление. Вернее, попытались создать, так как обнаружилось, что воздух каким-то образом уходит в соседние сектора. Забрака назвала местных теми словами, которых они, по большому счёту, и заслуживали. Ведь при таком отношении в случае разгерметизации одного из секторов наставал каюк большей части технических уровней. Пришлось сначала выявлять негерметичности и заливать их, как положено, гермопеной в несколько слоёв, вмуровывая внутрь для прочности железные сетки.       — Возможно, хищник пользовался одним из этих проходов, — предположил Эль-Лес. — Проёмы достаточно большие, ребёнок или гибкая женщина вполне бы пролезли, а уж животное размером с человека и подавно.       — Ребята не посмотрели, нет там следов шерсти? — спросила Осока.       — Не спросил, — развёл руками «основной», схватился за комлинк: — Подожди, поспрошаю… Нет, не заметили.       Что характерно, связисты и сантехники к работам отнеслись резко негативно и попробовали помешать заделке каналов.       — Навтыкаете, как мы потом колупаться будем?? — вопили они.       Терпение Кауди лопнуло, он взял одного из техников за воротник и довольно аккуратно сунул головой в открытый лючок канала.       — Гермовставку видишь? — спросил он.       — Не-е-ет, — проблеял техник.       — А почему её там нет?? Сейчас ведь скажет «разъёмы поломались, вот и вынули»… — Кауди вздохнул. — А хочешь, я тебя пополам сложу и вместо вставки засуну? Чтоб задницей почувствовал перепад при разгерметизации? Раз головой думать не умеешь. Ух, жаль не дадут включить аварийное пожаротушение, а то бы я вас здесь привязал, а сам вышел!       — Здесь вообще нет такой системы, — вставил один из техников.       — И какая босота это сказала? — «основной» обвёл горе-специалистов тяжёлым взглядом. — Умные все стали. Я вам не бугры с верхнего уровня, я премиев лишать не буду, вот этой рукой спроважу подышать вакуумом.       Техники притихли, наконец, сообразив, что шутки кончились.       — Короче, — сказала Фани. — Ещё хоть кто-нибудь что-нибудь вякнет – пристрелю на фиг.       Ей поверили. И снова взялись за дело. В конце концов, герметичность обеспечили.       — Вот теперь оно никуда не денется, — Осока решительно перешагнула порог гермозатвора. — Айда ловить.       — Ты хоть приблизительно чувствуешь, где оно? — спросила Суги.       — Очень приблизительно. Вот в том направлении, — Осока указала рукой. — Чтобы понять точнее, надо зайти с другой стороны.       — Поняла. Хенч, не стой, как статуя Предка! — обратилась она к Кауди. — Проверь комлинк, бери Серипаса, и давайте туда.       Длинными переходами, залами, где шумели, кряхтели и потрескивали электрическими разрядами всевозможные агрегаты, наёмники пересекли один сектор, второй. Осока взяла ещё несколько пеленгов, переговариваясь с Кауди, остановилась и потянулась пальцами к лекке, как всегда, когда была озадачена.       — По-моему, оно перемещается, — констатировала она. — Причём, почти одновременно с нами. И останавливается тоже, как мы. Вот сейчас я движения не чувствую.       — Постоим? — предложил Эль-Лес.       — Придётся. Хенч, приём! Переместитесь до ближайшей гермодвери и замрите.       — Скажи, а как вообще животные чувствуют угрозу? Это связь с Силой?       — Да, только очень слабая. Я сейчас, как раз, и «закрылась». Ага! Снова движется!       — Так мы его не поймаем.       — Почему? Сейчас сблизимся, точно выясним, где оно, и будем следить за передвижением в два детектора.       Игра в кошки-мышки закончилась возле зала силовой установки.       — Здесь! — кивнула Осока. Суги, посмотрев на голопроекторе план прилегающих помещений, отдала распоряжения. В кабельных колодцах и вентиляции поставили светошумовые заряды, настроенные на движение, коридоры перекрыли, заблокировав двери ручными запорами.       Далеко вверху над кожухами исполинских реакторов, обеспечивающих энергией шестикилометровую махину терминала, проходили трубы, пучки кабелей. Одни из них появлялись из отверстий в стене и скрывались в противоположной, другие меняли направление, третьи перегибались и по вертикальным лоткам шли к агрегатам.       — Оно там. Видит нас, — сообщала Осока. — Колеблется. Напасть или уйти. Нет. Решило уходить. Куда??       Она выбросила вверх руки с растопыренными пальцами, дёрнула воздух. С коротким воплем из-за труб выпало что-то большое, лохматое. Противный скрежет – и существо на полу.       — Захват! — крикнула Осока.       Эль-Лес и Суги с портативными генераторами тракционного луча подскочили с разных сторон, включили приборы. В слегка поблёскивающем коконе силового мешка билось что-то непонятное, казалось, состоящее лишь из спутанного меха и многочисленных лап с острыми когтями, которые скребли металлический фальшпол и каменную стену. А вот показалась и морда – оскаленная пасть, полная острых зубов, горящие страхом и злобой ярко-зелёные глаза. Конечностей у животного было шесть, на двух задних оно теперь сидело, а четырьмя остальными размахивало в воздухе, пытаясь прорвать поле. Шерсть его, кажется, была серого или бурого цвета, трудно сказать от грязи, довольно длинная, сильно свалявшаяся.       — А ну-ка, — Осока подошла к самому полю и заглянула в глаза хищнику, — спать.       Ответом ей был яростный рык.       — А я сказала, спать!       Хищник попытался отвернуться, и не мог. Только запрокидывал голову, пока не упёрся теменем в стену. Осока всё смотрела, смотрела. И под её взглядом зверь опустил сначала средние, потом передние лапы, вывесил из пасти язык и вдруг завалился на бок.       — Совсем другое дело, — сказала Осока. — А то ещё бороться со мной, ишь!       Местные привезли большую клетку. То есть, она так называлась, видимо, по традиции, на самом же деле состояла не из прутьев, а из сплошных прозрачных листов армированного транспаристила. В трёх боковых стенках имелись окошки-отдушины, перекрытые парой сдвижных панелей – одна прозрачная, вторая решётчатая. Такая же отдушина находилась в центре крышки. Четвёртая стенка, служившая дверцей, была монолитной. Зверя, от которого исходил тяжёлый запах, затолкали в клетку и увезли в «стойла» – складские помещения, предназначенные для содержания сельскохозяйственных животных на время транзитных операций.       — А вдруг оно было не одно? — спросил «основной», выслушав отчёт Суги.       — Каждое следующее по отдельному тарифу, не обессудьте. Мы воины, а не звероловы.       Говорить, что никаких других признаков присутствия крупных животных тогруты не уловили, она не стала. Может, хоть это заставит местных всерьёз относиться к порядку на станции.       А утром Осоку разбудил Кауди.       — Ходил посмотреть на зверя, — сказал он. — А оно попросило воды.       — Что? В Силе?       — Нет, просто на базик.       Взяв с кухни ёмкость с водой, Осока вместе с Таем спустилась в «стойла».       — Ты хочешь пить? — спросила она, подходя к клетке.       — Воды… Прошу… — немного странным низким голосом ответило существо. Осока медленно наклонила ёмкость над вентиляционной отдушиной на верхней стенке клетки. Существо жадно хватало струйку пастью, глотало, фыркало.       — Благодарю, — сказало оно наконец. Голос стал звучать заметно мягче, без хрипоты.       — Значит, ты разумное? — спросил Кауди.       — Да. Мой народ умеет мыслить.       — А имя у тебя есть?       — Длинное. Можно звать коротко – Люра.       — Ты он или она?       — Женщина.       — Как называется твой вид?       — По-нашему это сложное слово. Вы, остальные, говорите нактара. Или «горотский ночной дьявол», но это плохое название. Мы не опасные, не нападаем на других разумных.       — Да? — хмыкнул Тай. — Что-то не очень верится после того, что ты делала.       — Я? А что я делала?       — Убивала налево и направо, а вчера обглодала мертвецов в заброшенном ангаре.       Глаза Люры вылезли из орбит.       — Мертвецов?? — повторила она. — О… ак…       Нактара отпрянула вглубь клетки, кажется, её рвало.       — Люра, — окликнула Осока.       — Да. Прости, — она вновь подошла к передней стенке. — Это точно я сделала? Мы не едим мёртвых.       — На телах следы твоих зубов. Эй, эй, не надо. Попей ещё.       — Благодарю, — она вытерла пасть передней лапой. — Тогда плохо. Если я сошла с ума, меня обязательно нужно убить, я буду опасна.       — Мы разберёмся. Я найду биолога или врача, и всё выясним.       Врач отыскался в пересадочной зоне, да какой! Осока сразу узнала эту женщину: во время войны она работала помощницей у рилотского сенатора Орн Фритаа. Её трудно было не запомнить. Во-первых, летан, то есть, твилек с красным цветом кожи, сам по себе большая редкость. Во-вторых, Ветте Лестин происходила из древнего джедайского рода времён Ревана, хотя, к сожалению, и не имела связи с Силой. Насколько помнила Осока, Лестин оставила должность помощницы, чтобы завершить медицинское образование, и вот теперь стала дипломированным эпидемиологом. Осоку Ветте не вспомнила, да и мудрено бы: вот так вблизи они виделись всего два или три раза, а у Осоки в те годы ещё и рожки-то толком не выросли. Джедайка и не стала ничего говорить твилеке. Да, ей ужасно хотелось поболтать по душам, вспомнить те времена, общих знакомых, но… за последние годы осторожность не раз и не два спасала ей жизнь и вошла в привычку.       Нактара безропотно позволила взять у себя образец шерсти и кровь. Пока доктор Лестин колдовала над извлечённым из кофра портативным анализатором, Осока спросила Люру:       — Как ты вообще оказалась на этой станции?       — Работала в цирке. Делала всякие трюки. Зрители считали, что я просто животное, и очень восторгались. Потом старый хозяин умер, владельцем стал его племянник. Он решил, что хищный зверь на арене будет смотреться интереснее. Заставлял рычать, огрызаться, изображал укротителя. Противно. Я ему сказала, он меня избил. Я убежала. Пробралась на грузовое судно и попала сюда. Сначала хотела подкараулить другое судно и улететь… потом… не знаю. Почему-то плохо помню.       — Вот, значит, как. А что же ты ела? — поинтересовался Кауди.       — Грызунов. Их много внизу. Невкусные, а что поделать? Но разумных я бы всё равно есть не стала, наши обычаи запрещают.       — А как мы тебя поймали, помнишь?       — Не помню. Помню, что очень боялась, а где была, и было это вчера или раньше – нет.       — Наверное, ты просто больна. Не волнуйся, сейчас всё выясним.       — Выясним, выясним, — пробормотала Ветте. — Так, ну, биологические показатели будут позже, но уже сейчас понятно, что посторонней фауны в крови нет. Возможно, и был какой-то вирус, тогда это покажут антитела и токсины. Но… кажется, всё гораздо проще. Глядите.       Кауди с Осокой столкнулись рогами, заглядывая в экран анализатора, на котором мигала жёлтая надпись.       — Продукты распада… чего? — переспросил Тай, прочтя.       — Микоалкалоида три – пятнадцать – пятьдесят шесть – пять – девять. Вещество растительного происхождения, продукт жизнедеятельности гриба.       — Третья группа – это наркотики? — уточнила Осока, вспомнив биологические дисциплины, что преподавали им в Храме.       — Точно, — кивнула Ветте. — У приматов оно вызвало бы галлюцинации, а ей полностью подавило сознание. Остаётся выяснить, где она наелась этой плесени.       — Люра, ты слышала? Могла ты где-то съесть что-нибудь с плесенью?       — Нет. Может быть только… Внизу нет воды, приходилось слизывать с труб теплообменников, а там растёт что-то наподобие грибов. Грызуны тоже так делали и не кидались друг на друга.       — Думаю, у них не развита та часть мозга, на которую действует наркотик, — заметила Осока. — Всё же, это более простые организмы.       — Надо взять образцы гриба, — Ветте подошла к Люре. — Возможно, потребуется лечение последствий отравления.       — Я могу быть опасна? — опять забеспокоилась Люра.       — Вряд ли, речь, скорее, о привыкании, и то не факт.       — В таком случае, может, мне можно помыться? Ужасно грязная, в мехе, должно быть, насекомые завелись.       Осока отключила замок и решительно отодвинула дверцу:       — Конечно, идём.       — А я найду местного… авторитета и потолкую с ним, — сказала Ветте, сворачивая анализатор.       — И что я Вам сделал? Почему именно мне и такой праздник?? — воскликнул «основной», услышав её претензии.              — Сообщить в Имперскую Карантинную службу? — ласково предложила твилека.       — Всё, всё, кто ж Вам спорит! Уже иду к Большому Папе.       Через час весь персонал станции был, согласно местной терминологии, поставлен на уши, переподчинён доктору Лестин, и началась тотальная дезинфекция. Наёмники с весёлым интересом наблюдали, как техники в мыле драят служебные уровни, а Ветте, проверяя качество работы, приговаривает:       — Я вас научу Родину любить! А то заросли грязью по колено, причём, вниз головой.       Местные ворчали, но драили. Успевая обсуждать между собой строгого эпидемиолога. Кауди выпал в осадок, подслушав такой диалог:       — Как хочешь, Ёма, а эта хвостоголовая – чистая зверь! И кто такой у неё в семье был помешан на чистоте?       — Сдаётся мне, Моля, все разом. Но ты видел, какая фигура? Я ей готов всю жизнь прибирать нашу с ней квартиру!       — Она тебя на половые тряпки сдаст, гигант половой.       — Готов хоть тушкой, хоть чучелом.       — А вот и мы! — сказала, подходя, Осока, а рядом с ней… Кауди протёр глаза. Неужели то самое лохматое и грязное существо неопределённого цвета, которое они изловили накануне, и которое недавно поили водой?? Длинный воздушный мех был дымчато-серого цвета с лёгким оттенком цвета морской волны, более тёмный на ушах и между ними, на плечах и конечностях. При каждом шаге Люры по бокам пробегала едва заметная рябь, от которой то возникали, то исчезали размытые вертикальные полосы. Расчёсанная грива не мешала оценить размеры треугольных ушей. Хвост, по-кошачьи длинный, был опушён гораздо сильнее и чем-то напоминал хвост гигантского муравьеда с Гризмальта.       — Красота-а… — восхищённо протянул Тай. — Трудно поверить, что это всего лишь маскировочный окрас.       — На контрастном фоне я очень выделяюсь, а вот в траве и тумане… — сказала Люра. — Поэтому нас зовут дьяволами и призраками.       Обедать Люру усадили за общий стол. Соответственно её анатомии установили низкую подставку, на которую она и уселась, сложив задние ноги по-звериному и подперевшись средними. Передние конечности нактары лапами назвать не поворачивался язык. Они были устроены почти как у больших обезьян. Настоящие руки! Она и опиралась при ходьбе на них по-обезьяньи, на вторые фаланги пальцев, подгибая первые с когтями назад и вверх. Кстати, к удивлению наёмников, вторая пара лап у неё также оказалась хватательной, хоть и менее ловкой, и лишь задние конечности почти утратили возможность что-либо брать, большие пальцы на них были сильно атрофированы. С каждым часом, проведённым в обществе команды, нактара говорила всё лучше, видимо, вспоминала подзабытый навык. Умела она и смеяться, очень похоже на то, как фыркают фаргулы.       — Мы можем доставить Вас на Горот, — предложила ей Суги.       — А можно не надо? — сказала Люра. — Что там делать, у меня никого не осталось из родни.       — Хорошо, а сама бы ты что хотела? — спросила Осока.       — Летать. Посмотреть другие планеты. Я не такая умная, может быть, но у меня ловкие пальцы, даже на клавиатуре могу печатать. Научусь, чему скажете.       — Видите ли, Люра, — мягко произнёс Эль-Лес, — мы ведь не путешественники, мы – профессиональные воины, сражаемся за деньги.       — Всем приходится сражаться за то, чтобы жить, так или иначе, — философски сказала нактара. — Я не против драки, я не хотела бы изображать драку на потеху. И убивать слабых не хочу, у нас это не принято.       — Тогда мы поладим, — подытожила Суги.       Заминка, связанная с поимкой «хищного зверя», сыграла свою положительную роль. Вечером того же дня для забраки поступило сообщение по почте Голонета.       — Ну, вот и попался, — удовлетворённо сказала она.       — Неужели Риднегин? — всплеснула руками Фани.       — А то. Говорила я вам, что найду гада? Вот и нашла.       — И где же он?       — На Колесе. Там у него свой офис.       Станцию Колесо в системе Беш Гордон Осока знала неплохо, хотя бывала там всего однажды и недолго, меньше двух дней. Сейчас, в преддверии нового визита, следовало вспомнить и систематизировать имеющиеся сведения. Чем она и занялась, устроившись за откидным столиком в задней части рубки. Эту информацию, как и много чего ещё интересного, Осока узнала на планете Мэридун, невыносимо долгими вечерами, когда делать было нечего и хотелось выть от ощущения собственной беспомощности. Учитель был тяжело ранен, а оказать ему помощь мог на планете только шаман крестьянского племени ларменов, потому что от фрегата осталась груда железа, похоронившего под собой всё оборудование медотсека. И не было на борту реанимационной капсулы «Праксис-400», способной выдержать приземление и похуже. Осока уже тогда прекрасно понимала, зачем Айла Секура так подробно рассказывает о своих прошлых заданиях – твилека старалась отвлечь её от тягостных мыслей о здоровье Анакина – но, откровенно говоря, долгое время считала, что была слишком невнимательна и основную часть рассказов пропустила мимо ушей. А вот и нет, оказывается. Стоило приложить немного усилий, и пласты информации всплывали из глубин памяти, уверенным потоком лились на экран деки в виде схем, цифр, имён, паролей и явок. Если бы ещё не боль… Перед глазами Осоки всё время возникали видения лица Айлы, её взгляд, то твёрдый и уверенный, то задумчивый, когда она вспоминала какие-то подробности, то на мгновение мечтательный. Чудился в тишине ровный успокаивающий голос. Женщина, на которую Осока равнялась во многом, именно как на представительницу своего пола. Женщина, не давшая ей уйти… и сама ушедшая за Порог, преданная собственными солдатами. Почему не помешал этому Блай, который, Осока знала, был влюблён в Айлу? Прочь. Сейчас не нужно об этом думать. Вопрос о том, почему не помешал, и как при этом посмел остаться жив, она задаст ему лично. После того, как припрёт к стенке и хорошенько двинет об эту самую стену головой.       Едва слышно зашипел привод толстых двойных дверей рубки. Осока не обернулась, она и без того знала, кто вошёл. Большие руки уверенно легли ей на плечи.       — Неужели начала писать мемуары? — спросил со смешком в голосе Кауди Тай. — Не рановато? Возраст ещё далеко не пенсионный.       — Во-первых, в наше время джедай имеет все шансы до пенсии не дожить. А во-вторых, — Осока тоже усмехнулась, — это не мемуары, а так, крохотная подборка фактических данных. Вдруг нам попадётся голокрон, а сказать ему и нечего? Я себе не прощу.       — Сколь глубоко укоренились в тебе орденские привычки, — Кауди коснулся губами кончика её рога в том месте, где он слегка изгибался наружу. — Ты у меня такая правильная, временами мурашки по позвоночнику бегут. Впрочем, за что тебя и люблю.       От такого заявления Осока буквально стекла под лежанку. Шокировало не его «люблю». За последние три месяца их отношения зашли довольно далеко, в смысле, близко, Суги даже уступила ему спальное место здесь, в рубке. И в любви Осоке Кауди признавался хоть и мимоходом, но не первый раз. Но – он назвал её правильной! Услышь его сейчас покойные Магистры – умерли бы вторично, теперь уже от сердечного приступа. Конечно, смотря с чем сравнивать, да ведь не с самим же собой проводит он параллель? За время «повторного знакомства» Осока не заметила за Таем какого-то особого раздолбайства, нормальный парень, не подлый, умный, добрый… преимущественно. То, что временами он испытывает злость, раздражение – ну, все мы живые, не каменные, рассердить можно было и Йоду.       — Что? — переспросила она, осознав, что Кауди что-то ей говорит, а она, задумавшись, не вслушивалась в его слова.       — Хм. Какая-то ты сегодня задумчивая, уж не влюбилась ли? — улыбнулся он.       — Вполне возможно. Ну, так всё же?       — Говорю, хотел с тобой обсудить дальнейшие планы.       — А что, есть оригинальные идеи?       — Всего одна и, скорее, банальная. Ты, наверное, заметила, что нас стало семеро? А когда заберём Ковша, будет восемь. И это не есть хорошо.       — Согласна, — кивнула Осока. Команда из восьми наёмников на рынке неудобна. Либо доля каждого уменьшится, либо придётся поднять расценку на треть, и большинство заказов – мимо. Не зря же оптимальным количеством бойцов в автономной группе испокон веков считается либо шесть, либо четыре, и вояки могут сколько угодно выделываться, оптимизируя штатную структуру «чтоб не как у всех», правила боя всё равно расставляют всё по местам.       — Так вот, не пора ли нам с тобой пойти собственным путём? — сказал Кауди. — Сама видела, некоторые наши принципы расходятся с их.       — Что верно, то верно, — опять согласилась Осока. Тогда, три месяца назад, Суги и остальные приняли её точку зрения по поводу транспорта с дройдами, однако, не приходилось сомневаться, что, не будь их с Кауди, забрака спокойно отдала бы транспорт армии Жужела, затем вернулась бы в Ле-куш и снова предложила бы свои услуги Нехаю. По повышенной расценке и почти без риска быть арестованными как военные преступники: иногда такое случалось, но не в ситуации, когда дела у Нехая запахли бы отработанной смазкой.       — Вдвоём мы смогли бы брать более мелкие заказы, а они попадаются чаще, — продолжал Кауди. — И нормально существовать. А Суги… Она неплохо жила без тебя, проживёт без нас и дальше.       — Хм. В твоём предложении мне не нравится лишь одно: отколовшись, мы оставим Суги без средства передвижения. На которое она рассчитывает.       — Если ты не заметила, она спит и видит вернуть собственный корабль. Или стребовать с этого Риднегина компенсацию, чтобы можно было купить новый. Вот и поможем ей. А потом каждый в свою сторону.       — Ну, что ж, может быть. В любом случае, посмотрим сначала, как повернётся дело на Колесе, а при благоприятном исходе решим.       — Разумно.       Вариантов перелёта до Колеса было два, и на утреннем собрании в салоне Осока озвучила их оба:       — Можем лететь направлением на Корсин, потом Вааскрийским коридором, коррекция на Гайзере, и по Перлемианскому пути до Беш Гордона. Другой – трасса 211, затем Салинский коридор…       — С коррекцией в системе Ботаджефф? — уточнила Суги.       — Батаев, Батаев, — поправила Осока. — Да. И сначала забираем на Тайемсе Ковша.       — Нет, это лишнее.       — Отчего же? Мы обещали вернуться за ним через два месяца, а уже четвёртый пошёл. У него могли кончиться средства…       — Только не у Ковша, — сказал Эль-Лес. — Он, наверняка, как выписался, сразу нашёл себе халтурку, в охране или новобранцев дрессировать. При той обстановке, что сейчас на Тайемсе, он не пропадёт.       — К тому же, я предупредила его по Голонету, что в два месяца мы не укладываемся, — добавила Суги. — Летим прямо к Колесу.       Размеры станции Колесо в несколько раз превышали самые крупные орбитальные комплексы обитаемых планет, но основное её отличие заключалось в том, что она не была монолитной, а состояла из тороидальной внешней части и массивной оси, в целом похожей на станцию Центропункт в системе Кореллии. Ось и тор соединялись всего четырьмя «спицами», позволяя администрации чётко контролировать перемещения между ними. Ось вмещала основные системы станции, здесь же жили «господа» – элитная часть экипажа со своими семьями. Всё остальное, включая девяносто шесть доков на внешнем ободе, отели, бесчисленные игорные и питейные заведения, располагалось в самом колесе, здесь же проживал персонал, нанятый на определённые сроки по контракту. Владельцы станции полагали, что работники, непосредственно имеющие дело с гостями, не должны «засиживаться», иначе они начинают воровать, обсчитывать и тому подобное. Закрепиться на Колесе можно было только одним способом: пойти на повышение, иначе отработал три года – до новых встреч, а захочешь поработать снова – прилетай опять-таки через три года.       За порядком на станции следила местная Служба Безопасности – крепкие ребята с военной выправкой, одетые в усиленные гермокостюмы характерной раскраски: зелёный фон, жёлтые перчатки и портупеи. Осока хорошо разглядела их ещё в прошлый визит два года назад и не сомневалась, что администрация нанимала отставных флотских спецназовцев. Палпатин ликвидировал «последний атавизм прогнившей Республики» сразу по восшествии на трон, слишком уж порядочными были «спецы», не годились на роль карателей. При выходе из приёмного ангара, служившего транзитной зоной, подтянутые безопасники подвергли Суги и остальных вежливой проверке на предмет взрывных устройств, а тяжёлое вооружение наёмники и так с собой не взяли, зная здешние правила. Существовало и ещё одно правило: существо, прилетевшее не на работу, не могло покинуть пределы транзитных зон, не имея при себе – или на счету – десяти тысяч кредитов. К счастью, наёмники с чистой совестью могли поставить в графе «Цель прибытия» пункт «поиск работы», специальность у них такая, востребованная. Пропуска соискателей действовали всего трое стандартных суток и не давали права на посещение казино, в остальном же позволяли передвигаться по Колесу свободно.       — Больше трёх суток нам и не нужно, — заметила Суги после получения пропусков. — Обратимся к одному из агентов Гильдии, и нас наведут на господина Риднегина. В соседнем секторе есть чадра-фэн по имени…       — Тукарти? — несколько невежливо перебила Осока.       — М-м, ну, да.       — Нельзя. Или мне кранты. Он агент Императора ещё с военных времён.       — Ну, ничего себе осведомлённость! — изумилась Фани. — Ты их всех в Галактике знаешь?       — Из давних – почти всех, — не моргнув глазом, соврала Осока, чем вызвала понимающую ухмылку Эль-Леса. — Другие варианты имеются?       — Трое.       Имена этих существ Осоке не говорили ничего, и команда двинулась к кантине, где имел обыкновение тусоваться один из них.       Господин Риднегин связи с Силой не имел. Интуиция, заменяющая некоторым существам такую связь, у него тоже была развита недостаточно. Поэтому, когда следующим утром в широком коридоре-улице прямо у дверей собственной конторы путь ему преградил некто в широкополой шляпе, он и попытки не сделал задать стрекача.       — Здравствуйте, мистер Риднегин, — сказала Фани.       — Вы меня с кем-то спутали, — пробормотал он, теперь только узнавая панторанку, Осока почувствовала его страх.       — Как поживаете, мистер Риднегин? — так же тепло и радушно произнесла Суги, появляясь за левым плечом фальшивого нанимателя. Агент предупредил: он левша, и забрака предпочитала контролировать его «стреляющую» руку. — Вам мама не говорила в детстве, что кидать солдат фортуны нехорошо? И оч-чень опасно. Надеюсь, мой корабль всё ещё у Вас? Я хотела бы его забрать.       — И наши гонорары, — добавил Эль-Лес. — Да что же мы стоим на улице, как бездомные? Надеюсь, Вы пригласите нас внутрь? Нет? Тогда мы войдём сами.       — Вы с ума сошли, что мы скажем владельцу?? — пробовал делать хорошую мину при плохой игре Риднегин. — Сработает сиг…       Фани не без удовольствия рубанула его ладонью по носу, заставив взвизгнуть и заткнуться:       — «Сиг…» я давно отключила. Пока тебя, гад, ждали, скучно стало. И не придуривайся, нет никакого владельца, кроме тебя.       — Повторяю вопрос, — Суги нависла над ним так, что Риднегин присел. — Где мой корабль и наши деньги?       — Корабль у меня дома, точнее, в ангаре под блоком, где я живу. Он Ваш, я Вам могу его отдать. А денег нет.       — Где же они?       — Дамочка, Вы всерьёз полагаете, что вам кто-то собирался платить? — в голосе Риднегина прозвучала усталая обречённость. — Вы можете меня замочить, можете пытать, денег нет.       — Мы готовы взять металлами, — сказал Кауди. — Или камешками.       На этом слове Риднегин внутренне вздрогнул, и оба джедая, сразу ощутив это, переглянулись. Денег у него на самом деле не было, зато имелись драгоценные камни.       — Ага, — усмехнулась Осока. — Сыграем-ка в старинную тогрутскую игру «холодно-горячо»! Фани, ты по той стене, я по этой, ищем тайник. Ах, нет, камни, видимо, не здесь, а дома, да, милый друг? Ты что-то очень расслабился.       Взяв имперца под локти с двух сторон, словно лучшие подруги, Суги и Фани вывели его на улицу. Кауди, руки в карманы, шествовал впереди, по реакции мерзавца ощущая, куда дальше, остальная четвёрка слегка отстала, дабы не привлекать внимания. До жилого блока оказалось не более четверти часа неспешной прогулки и всего одна короткая поездка на лифте. Обыск квартиры Риднегина тоже не занял много времени: не приученный к концентрации, он сам своей реакцией вывел джедаев сначала на комнату, а потом на дверную притолоку, за которой скрывался тайник.       — К оценщику мне идти лень, — заявила Суги, пересыпая сверкающие разноцветные камни внутри поделённого на несколько секций прозрачного цилиндра. — Будем считать, что здесь наш гонорар плюс стопроцентная надбавка за подставу. Говори, как найти корабль.       Связанный на стуле Риднегин, глаза которого с тоской следили за исчезающим в сумке забраки контейнером, огрызнулся:       — Сами найдёте, ангар невелик.       — Смотрите, какой смелый, — прогудел через вокодер Серипас. — Он, видимо, решил, что его оставят в живых.       Вот тут подставщик испугался не на шутку. На брюках его образовалось мокрое пятно.       — Фу… — сморщилась Фани.       — Ничего, я не из брезгливых, — Осока обошла пленника кругом и дотронулась ладонью до его затылка, током Силы нанеся удар в известную ей область мозга. Он потерял сознание. А джедайка продолжала: — Спускайтесь вниз, готовьте корабль. Ты, Хенч, возвращаешься к нам. Я караулю этого, пока Суги не стартует.       — А зачем караулить? — спросила Фани. — Засунем его в душевую, пока выберется и поднимет тревогу, мы уже взлетим.       — Тревожные кнопки у него по всей квартире. И в офисе тоже есть, я это почувствовала. Все нам не найти. Он только и думал о том, что «главное – освободиться».       — А убивать нельзя, за своего агента Империя может и вне закона объявить, — добавил Эль-Лес, предупреждая вопрос панторанки.       — Разве, зная это, он так испугался бы? — возразила та.       — Страх первобытный живёт внутри и логике не поддаётся, — процитировала Осока.       — Очень точно, — кивнула Суги. — Всё, прекращаем споры, решение правильное. Расходимся по кораблям, мы стартуем сразу, вы – по готовности. На чём мы прилетели, он не знает, это даст вам возможность скрыться.       — Тогда я остаюсь с тобой, — сказал Кауди. — Какая разница…       — А такая, что я при необходимости могу пройти по коммуникациям, как… одна из моих наставниц. Ты крупнее, не факт, что не застрянешь. Всё, иди.       Очнувшегося Риднегина ждал неприятный сюрприз: стул, на котором он сидел, был приварен металлической рамой спинки к окантовке стола – световым мечом при должном навыке можно проделывать и такое. Осока чувствовала, как в имперце клокочет злоба: за собственный страх, за мокрый конфуз в присутствии женщин.       — Ничего, ещё встретимся, — угрюмо сказал он.       — Вот не советую. Мой напарник как раз отправляет в Гильдию одно интересное сообщение, — Осока тронула кнопку небольшого звукозаписывающего устройства, и раздался голос самого Риднегина: «Дамочка, Вы всерьёз полагаете, что вам кто-то собирался платить?»       Имперец скрипнул зубами. Он понял, что дело его плохо. Гильдия наёмников организация крайне серьёзная, хоть и неофициальная. Попытайся он снова нанять кого-нибудь, даже частный корабль, его, в лучшем случае, грохнут. В худшем – грохнут не сразу, а сначала вытрясут всё, что имеет, и будут в своём праве: клеймо недобросовестного нанимателя ставит его вне закона. Больше он не проронил ни слова. Молчала и Осока, задумчиво глядя поверх головы пленника. Она чувствовала, что это безразличие бесит пленника ещё сильнее, Из «полумедитации» её вывел писк комлинка: Суги сообщала, что её корабль находится в открытом космосе. По расчётам Осоки, Кауди до стоянки «Горгульи» оставалось минут пять-семь ходу. Пора! С милой улыбкой она положила на стол за спину Риднегина электромагнитную гранату. Через четыре секунды микроволны выжгут в квартире всю электронику, а рентгеновская вспышка – кристаллы голографической памяти.       — Жить будешь, но фиго-ово, — тихо сказала она и задвинула за собой дверь.       Тревожное оповещение на частоте службы безопасности – спасибо Серипасу, что вчера нашёл её и подобрал ключ к кодеру – прошло в тот момент, когда Осока была на полпути к «Горгулье» и уже знала, что Кауди Тай благополучно достиг корабля. Этот Риднегин оказался настоящим червяком, вон как быстро выпутался из связывающих его синтетических лент. Учитель Скайуокер как-то говорил, что многие мошенники учатся этому искусству специально, слишком часто им приходится попадать в такие переделки. Правда ли это, или он, по обыкновению, прикалывался над Осокой, теперь уже не спросишь. Пожав плечами, Осока отодвинула потолочную панель, подтянулась и исчезла в технических каналах. Она недаром потратила больше десяти минут на размышления и намеренно двигалась не кратчайшим путём, а по замысловатому маршруту, в каждой точке име¬ющему наибольшее число путей отхода. Опыт Айлы и её рассказы о ходах, которыми пользовалась Халийн Генц, подруга Квинлана Воса, помогал тогруте не заблудиться. Станция – не пещера, она имеет регулярную структуру коммуникаций, а нумерация кабелей и труб может подсказать нужное направление. Нет, здесь её не взять, даже если начнут проверять… О, вот, как раз, проверяют каналы! Профессионально работают, молодцы. Она прислушалась и двинулась в направлении ближайшей группы досмотровщиков. Лязгнула, сдвигаясь, панель, в канал просунулся шлем безопасника и изготовленный к стрельбе бластер. Секунду они смотрели в глаза друг другу.       — Чисто… — прошептала Осока, шевельнув пальцами.       — Чисто! — повторил бывший десантник и исчез в отверстии. Да, знали бы они, что ловят джедая, действовали бы, конечно, по другой схеме, когда в канал просовывается только биосканер на щупе, чтобы оператор не попал под ментальное воздействие. Счастьем для Осоки было то, что Колесо, как и большинство крупных станций, строилось преимущественно из астероидного железа, а через жестяную облицовку закладные так запросто не просветишь. Теперь, миновав сужающееся кольцо облавы, можно было двигаться быстрее. Вниз, ещё вниз, небольшой крюк для обхода закрытого сектора, где располагалась турболазерная батарея… Тем временем, в приёмнике ожили несколько частот, забитых в него давным-давно. Частоты ВАР, перешедшие теперь Корпусу Имперских штурмовиков. Становится совсем интересно, подумала Осока, перебираясь в очередной кабельный канал. Станция Колесо считалась «нейтральной территорией», где юрисдикция Империи не действует, «сфера иммунитета» рекламировалась как величайшее достижение, позволяющее гостям спокойно предаваться азартным играм, не опасаясь никакого преследования. Вот, значит, чего стоил этот «нейтралитет», когда дело коснулась резидента имперской разведки. Что ж, будем знать. Осока могла бы гордиться собой: кроме станционных безопасников, на неё охотились уже минимум два подразделения штурмовиков, и подтягивались ещё какие-то резервы.       Неожиданность подстерегла её буквально в двухстах метрах от ангара, где стояла «Горгулья». Этого предвидеть она не могла, ведь во времена Республики соседний с местом их стоянки ангар ничем особенным не выделялся. И накануне Осока специально заглянула сюда через сбойку в стене. Ах, ну, почему её не насторожило отсутствие здесь кораблей?? Полное отсутствие. Дура набитая! Сейчас корабль в ангаре был. Один-единственный. Дельтавидный имперский корвет серии «Пробой».       Осока мысленно произнесла сложносочинённое предложение, выговорить которое вслух постеснялась бы. Корабль – полбеды, но под ним ещё были люди. Не беспечные и ограниченно боеспособные члены экипажа, а полноценный взвод имперских штурмовиков. Судя по всему – одна из тех самых «резервных единиц». Одинаковый рост и очень уж единообразные повадки подсказывали: перед ней клоны, причём, из сравнительно свежей партии, не успевшие ещё набрать индивидуальных черт. Раскрыв контейнеры с амуницией, они устанавливали в бластерные ружья ёмкости с газом. Не могли сделать это внутри корабля… Осока мысленно ухватила за хвост некстати выползшее раздражение и засунула поглубже в подсознание: прекрасно знала, что не могли. По армейской инструкции перезарядка допускается либо под открытым небом, либо в ангаре, который можно прочистить «выдохом в пустоту» через наружные ворота. Бластерный газ на самом деле, скорее, коллоид, сильно тяжелее воздуха, при утечке он имеет тенденцию стекать, накапливаться, а рвануть может от безобидного статического электричества. Сержанты, неотличимые в броне от подчинённых, зато резко выделяющиеся своим поведением, подгоняли рядовых. Напряжён был и офицер, неподвижно стоящий в стороне, в Силе он весь буквально сверкал желанием ускорить процесс, однако, сдерживался, как учили, дабы нервозность не передалась солдатам. По всем признакам, время, отпущенное на зарядку оружия, подходило к концу, и вскоре предстояло выдвигаться на выполнение боевой задачи.       Она тихо соскользнула по стене, юркнула в дверцу внутренних ворот и увидела в коридоре восемь фигур в зелёных гермокостюмах. Проклятье, как быстро! Такой прыти от местной безопасности она, честно говоря, не ожидала. Командование штурмовиков явно не предполагало, что она успеет пройти так далеко, иначе десант с корвета не телился бы так долго, а рысью бежал бы перекрывать свой участок. У безопасников же нашёлся кто-то более дальновидный. И выслал мобильные группы. Что теперь? Раскидать восьмерых так, чтобы не подняли тревогу, не получится. Старший – его отличала жёлтая отделка воротника – сделал рукой знак «стой». Придётся прорываться. И лучше через ангар: здесь, в коридоре, её накроют первой же парой сонных гранат, не поможет и задержка дыхания, их химия действует через кожу.       Прохладные рукояти мечей легли в ладони. Ну, что же, тридцать четыре дуболома да восемь этих, итого сорок два противника, подумала она, пятясь обратно в ангар. Ерунда. Во времена войны бывало и поболе. Ей нужно пройти, и она пройдёт. Вспыхнули огненные лезвия. Набирая скорость для атаки, Осока чувствовала, как безопасники один за другим минуют дверцу и рассыпаются веером у неё за спиной. И вдруг ощутила, как обрушилось что-то незримое, щёлкнуло беззвучно, словно тетива древнего охотничьего лука. Штурмовики пока ничего не поняли, им показалось, что отряд Службы безопасности преследует хрупкую фигурку с запретным оружием в руках. Одна Осока знала, что эти восемь для неё не опасны. На предплечьях выше жёлтых краг замерцали призрачные диски персональных дефлекторных щитов, какие изготавливают в системе Мандалора. В руках безопасников блеснули жуткие переливчатые лезвия. Что-то сообразив, лейтенант-штурмовик отдал приказ стрелять. Поздно. Беспорядочные плазменные заряды отразились от щитов, кого-то ударило в броню, но разве могут пробить кирасу одиночные попадания? Тридцать метров, три секунды. Безопасники не стреляли. Они рубили белые фигуры абордажными тесаками, лезвия которых окружает тонкая плёнка силового поля. Такой тесак проходит насквозь многослойную корабельную переборку, и всего секунда нужна лезвию, чтобы проделать сквозной прорез в гермодвери. Что против него жалкая пластоидная скорлупа «от плазмы»? Делали своё дело и световые мечи, смазываясь от скорости в огненные сполохи. Хаотичные движения джедайки не давали дуболомам взять её на мушку. Исполняя этот завораживающий танец смерти, Осока внезапно ощутила давно не испытанное чувство локтя, такое же, как тогда, на войне. Цель ясна, вот он враг, и рядом свои. Вокруг неё образовалось пустое пространство, но она не собиралась останавливаться. Подкат – два штурмовика лишаются ног, удар-ножницы – катится с плеч голова взводного, и вновь очерчен смертельный круг. Штурмовики потеряли самообладание, заметались, и это довершило разгром. Взвод из тридцати трёх тренированных солдат и офицера, способный разогнать тысячную толпу или расправиться с сотней вооружённых бунтовщиков, вповалку валялся у ног победителей. Семеро? А где восьмой? Осока резко обернулась. Безопасник с жёлтой полосой у воротника лежал, придавленный трупом штурмовика. Крепление шлема сломалось от сильного удара, металлическая полусфера соскользнула с головы. Стекленеющий взгляд мужчины показался Осоке знакомым. Да. Она с отчётливой ясностью вспомнила пустой ангар, треугольную тушу «Бумеранга», замершую напротив выходного створа, короткий двухшереножный строй церемониального караула. И эти глаза рядом со вскинутой к козырьку кепи ладонью в уставной белой перчатке.       Сердце Осоки болезненно сжалось. Дурацкая несогласованность! Знай она, что Служба Безопасности может её просто пропустить, не было бы этого боя. А отставной сержант спецназа остался бы жив. Теперь он умирал. И всё же нашёл в себе силы разомкнуть губы:       — Выполняйте приказ…       Глаза его потухли.       — Так точно, сержант, — произнёс другой безопасник. Приоткрытое забрало позволяло видеть только нижнюю часть его лица и кончик носа, но оранжевая кожа безошибочно выдавала борнека. — Мастер, Вам следует спрятаться в одном из осмотренных секторов. Когда всё утихнет…       — Нет. В соседнем ангаре мой корабль, я улечу.       — Вас расстреляют турболазеры.       — Сначала пусть обнаружат!       — Понял, мэм. Идите. И заварите сбойку, мы будем атаковать через ворота.       — Почему вы…?       Борнек понял вопрос и ответил, не дав ей закончить:       — Потому что мы – всё ещё люди. И людьми хотим остаться. Так говорит наш капитан… и так учил нас сержант Тикусен. Прощайте, Мастер.       — Да пребудет с вами Сила.       Двумя точными движениями мечей расплавив запоры кремальеры с противоположной стороны двери, Осока спешно выключила оружие и бегом бросилась к «Горгулье». На её пути возвышался старенький частный грузовик. От стены к его борту тянулся толстый заправочный рукав, по каким подаётся инерт. Вот это весьма кстати! Потянувшись в Силе, Осока заклинила задвижку и обратный клапан внутри корабля, затем перерубила мечом рукав. В станционной заправочной системе, конечно, тут же сработала отсечка, а вот из цистерн грузовика жидкая смесь углеводородов, не удерживаемая ничем, хлынула обратно в разорванный шланг и на пол. По ощущениям джедайки, ёмкости были полны примерно на треть, а это почти семьдесят тонн, вполне достаточно для небольшого сюрприза. Соприкоснувшись с тёплым металлом пола, криогенная жидкость начала интенсивно испаряться, и стылый туман стал подниматься от места диверсии, быстро распространяясь по ангару. Осоке пришлось поднажать, чтобы холод не обжёг ей спину. Она успела увидеть застывшую в шоке фигуру заправщика, одетого в защитный скафандр. «Ведь всего на минуточку отошёл…» говорило его бледное от ужаса лицо за стеклом шлема. Тремя прыжками достигнув «Горгульи», джедайка взлетела по пандусу, заорала:       — Закрывай!!       Загудел привод рампы.       — Репульсоры! Уравновешивай! — продолжала распоряжаться Осока. Первые клочья ледяного пара наползали на корабль, а в той стороне, где стоял грузовик, туман клубился уже выше человеческого роста.       — Теперь плавно убирай опоры, — приказала Осока, падая в командирское кресло. «Горгулья» стояла носом к внутренним воротам, и ей было хорошо видно, как в ангар, уже с бластерами в руках, сунулись двое безопасников. И тут же отпрянули, один ударил кулаком по грибовидной кнопке тревоги. В ангаре мерзким багровым светом замигали сигнальные лампы и, должно быть, зазвучала сирена. Впрочем, немногочисленный персонал и так уже попрятался в герметичных каморках стен.       — Что за переполох там поднялся? — спросил Кауди.       — А, — отмахнулась Осока, — хотела захватить кораблик побольше, да слегка не рассчитала силы. Взвод дуболомов покрошила, а больше – увы.       — Да ты… — начал Тай, увидел выражение её глаз, проворчал: — Ещё и шутишь, нашла время.       — Ну, извини. А только, при нашей жизни, не будешь шутить – заработаешь хроническую меланхолию. Ничего, привыкнешь, Магистра это тоже первое время бесило.       — Что теперь?       — А теперь они вынуждены будут снять силовую стенку и удалить тот взрывчатый коктейль, что я им намешала. Нас вынесет наружу вместе с воздухом, — объясняя, Осока подала питание на пульт маскировочной системы, выровняла потенциалы, поднесла палец к клавише включения дефлекторных щитов. В тот момент, когда отключили поле, «Горгулья» качнулась на репульсорах и, укрытая маскировочной системой, кувыркаясь, выплыла наружу.       Хлёсткий удар догнал их через долю секунды. Видимо, какая-то искра, всё же, возникла при разгерметизации, и хорошо перемешавшаяся смесь качественно, от души, рванула.       — Чтоб им света белого не видеть! — выругался Кауди, когда Осоке удалось погасить вращение. — У меня чуть желудок через рот не вывалился.       — Это не они, это метан. Никогда не знаешь, в какой момент он бабахнет, — сказала Осока. — Вот, собственно, и всё. Сейчас отойдём подальше, и на сверхсветовую.       — Где назначена точка рандеву?       — Хм. Мы, вообще-то, не договорились.       — А твою долю Суги тебе отдала?       — Нет. Когда?       — Слушай, может, ну их, эти деньги? В конце концов, что мы, ещё не заработаем?       — Предлагаешь выйти из команды прямо сейчас?       — Почему нет? У нас с тобой никаких обязательств перед ними не осталось. Даже о встрече договорённости нет. Самый удобный момент.       — Хорошо. Уговорил. Отправляемся в свободное плавание. Тем более, я давно хотела слетать к своей подруге.       — Далеко она живёт?       — На другом конце Галактики, на Панторе.       — Подходит. Сейчас чем дальше, тем лучше. А это не та, кстати, подруга, с которой вы раскатали тонким слоем вице-короля Нута Ганрэя?       — Как ты хорошо осведомлён.       — Да с вашего «дерзкого рейда по тылам противника» фигели все наёмники в кантинах.       — И ты?       — Ну, конечно! Я тогда на тебя внимание и обратил.       — Смешно. А девчонки в Храме в то же самое время как раз восхищались тобой. И возмущались, что тебя выперли.       — И ты?       — Ну, конечно!       Несколько часов спустя, уже в гиперпространстве, они от нечего делать решили устроить уборку. Ну, как решили? Осока сказала, Кауди покосился на неё и подумал, что лучше не перечить. Собрали постели в каюте, привели в порядок салон. Тогда-то из-под сложенного посередине дивана пледа и выпал какой-то тяжёлый предмет, глухо ударившись о покрытие пола. Сверху лениво спланировал белый листок.       — Деньги… — сказал Кауди, поднимая упаковку с кредитными слитками. — Приятный сюрприз.       — Да-да, — рассеянно отозвалась Осока, она в это время читала записку, написанную ровным чётким почерком. Обращения не было, Суги, как всегда, проявила осторожность.       Если ты читаешь это письмо, значит, наши дороги разошлись. Не вини себя, рано или поздно это должно было случиться. Признаться, где-то даже жаль, что не могу уйти с вами. Увы и ах. Ребята без меня пропадут, Эль-Лес слишком мягок для полноценного командира. С тобой приятно было работать вместе. По деньгам, надеюсь, ты на меня не будешь в обиде. На всякий случай, прощай. И да пребудет с тобой…

Твой друг Суги

      — Что там? — спросил Тай. Осока протянула ему записку. Он прочёл и только головой покачал: — Ну и ну. Я, конечно, догадывался, что тётка она неплохая, но что настолько мудрая…       — Ты ведь тоже говорил, что нам пора, или я ослышалась?       — Я-то только предложил. А она уже знала, что так и будет.       — Вот интересно, а если бы она полетела с нами, ты бы не возражал?       — М-м. Может, и нет. Нам с тобой было бы чему у неё поучиться, согласись. С другой стороны, разве нам плохо вдвоём? — он взял её за талию, притянул к себе. — А?       — Однозначно неплохо, — Осока улыбнулась и склонила голову ему на плечо.       Впереди у них был долгий перелёт через пол-Галактики.       Мой драккар тасует звёзды,       Словно колоду карт…              В качестве «красной нити» рассказа использована песня Светланы Никифоровой «Точка зрения». Текст «Военного марша» наёмников принадлежит ей же.