Однажды я стала принцессой (сайд-стори) 1-5 /Suddenly I became a princess (side-stories) 1-5

      Уходя из Башни, Лукас поклялся себе в том, что никогда больше туда не вернется. Однако спустя несколько часов слепая ярость, охватившая его, отступила, и он снова мог мыслить ясно.       На следующий день Лукас все же вернулся. Его встретила неестественно тихая и застывшая атмосфера, как будто перед бурей. Холодный воздух был необычайно чист и легок. Первые лучи солнечного света на горизонте возвещали начало нового дня. Волшебник стоял на том же месте, что и вчера, устремив взгляд на рассветное небо. Его белые волосы танцевали на легком, невесомом ветру.       На самом деле Лукас вернулся так скоро отчасти потому, что почувствовал ненормально интенсивные потоки маны, исходящие из Башни.       - Что ты делаешь?       - Знаешь, что является единственным утешением для таких, как мы? – голос, такой же тихий и невесомый, как утренний ветер, коснулся Лукаса. - Не начало, а конец, который мы можем выбирать себе сами.       Похоже, волшебник ждал его.       - До сих пор я не мог найти ни одной причины, чтобы закончить своё существование. И так прошло уже больше тысячи лет, - он немного помолчал, будто собираясь с силами и продолжил: - Но теперь я просто хочу умереть.       От этих слов губы Лукаса слегка задрожали. Странное чувство охватило его.       Повернувшись спиной к разгоравшемуся рассвету, мужчина посмотрел на Лукаса. Силуэт волшебника начал понемногу таять в воздухе.       - Да, теперь. Наконец-то.       - Ты собираешься умереть прямо сейчас? – Лукас силой заставил свой голос слушаться.       Он не понимал, что значат все эти слова. Нет, на самом деле их смысл был настолько очевиден, что он просто не мог принять его.       Это из-за твоего сына?       Лукас стиснул зубы, чувствуя, как медленно растет гнев внутри него.       Что, черт возьми, он несет...? Должно быть, он проводил с ним куда больше времени, чем со мной...       - Ты собираешься сделать это из-за смерти одного единственного человека?       - Не говори так. Тебе неведом страх перед одиночеством.       В то время как Лукас не мог скрыть свой гнев, смешанный с сарказмом, волшебник оставался всё так же мягок и спокоен. Он был настолько уверен в своем решении, что заставил Лукаса колебаться. Внезапно потоки аномально сконцентрированной маны взметнулись во все стороны с новой силой. По спине Лукаса невольно прокатилась волна жуткого чувства.       - Не делай этого. Что бы ты ни пытался сделать сейчас, просто не делай этого.       Он сделал шаг вперед. Тревожное волнение наполнило каждую клеточку его тела.       - Лукас.       Короткий оклик волшебника остановил его.       - Я верю, что однажды ты поймешь меня.       В следующую секунду перед его глазами вспыхнул яркий белый свет, от которого, казалось, он должен был бы ослепнуть. И в то же время спокойный тихий голос прорвался сквозь резкий шквал ледяного ветра и достиг его ушей. Лукас рефлекторно закрыл глаза и заблокировал всплеск маны перед с собой.       - Но я также надеюсь, что ты так никогда и не поймешь меня, до самой смерти.       Порывы ветра в этом урагане были настолько резкими и сильными, что могли разорвать на части все что угодно. В этом безумном водовороте Лукасу каким-то чудом удалось немного открыть глаза. Как только он смог поймать взглядом силуэт волшебника, он задержал дыхание и открыл рот. Но как бы он ни пытался, так и не смог издать ни звука.       Образ мужчины распадался в воздухе на миллиарды частичек белой пыли. Как будто из ничего созданное творение вновь уходило в небытие, его силуэт медленно таял и растворялся от кончиков пальцев рук. Лукас не мог заставить свое тело слушаться и приблизиться к волшебнику. Он просто стоял и смотрел на исчезающие очертания человека, сиявшие в лучах рассветного солнца.       - Не смотри на меня так.       В последний раз до его ушей долетел невесомый голос, который тут же растаял в окружавшем их вихре.       - Разве это не естественно, что родители умирают раньше своих детей?       Его фигуру больше нельзя было различить. Его последние слова нельзя было даже назвать прощанием. Его смерть была настолько тщетной и незначительной, что не была достойна гибели Великого Волшебника.       Лукас не мог поверить в то, что произошло прямо у него на глазах. Еще долго он неподвижно стоял на одном и том же месте. Длинные рассветные лучи ласкали его бледное лицо. Все еще резкие порывы ветра раз за разом эхом отдавались в его ушах. До сих пор он и предположить не мог, что когда-либо будет чувствовать себя словно потерянный ребенок в бескрайнем океане.       Он едва смог пошевелить онемевшими обветренными губами, чтобы выплюнуть хриплый сдавленный голос. Холод коснулся его застывших кончиков пальцев. Затем ветер бережно подхватил белоснежную пыль перед ним, казавшуюся почти невесомой. Только тогда Лукас наконец осознал, что его окончательно оставили одного.       «Не смотри на меня так. Разве это не естественно, что родители умирают раньше своих детей?»       Когда в его памяти вновь возник этот голос, изо рта невольно вырвался сухой смешок.       Родители. Кто такие, черт возьми, эти родители? Что это за родитель, который совершает самоубийство на глазах у собственного ребенка?       Что-то неведомое всколыхнулось внутри него, но Лукас быстро подавил это. Он сильно закусил губу и почувствовал металлический вкус крови. Его алые глаза загорелись настолько ярко, насколько это было возможно. Но, несмотря на все его усилия, он не выдержал. В следующую секунду тело его безвольно рухнуло на том же месте, где он стоял. Горячая кровь пролилась с рук и залила камни.       - Не смеши меня…       Ты думал обо мне, как о сыне? Не смеши меня. В конце концов, это были всего лишь пустые слова. Ты никогда не считал меня своим настоящим сыном.       Говорил, что боишься одиночества. Что ты хочешь умереть. Тогда почему ты оставил меня здесь одного?       Долгое время Лукас не ел и не спал, проливая слезы перед останками своего отца. Он не почувствовал ни капли печали, когда вся его семья умерла, но в этот раз боль от потери была просто невыносимой. Проходили дни и ночи. После бесчисленных слез и душевной печали и скорби он наконец-то понял, что чувствовал волшебник.       Когда слезы его наконец высохли, он сконцентрировал ману в кончиках своих пальцев. Тоска и горе тут же оставили его душу в покое, как будто их и вовсе там не существовало. Лукас поднялся на ноги и сдул оставшийся белый пепел с каменной кладки.       Посмотрев еще некоторое время на пустое место перед собой, он покинул Башню Волшебника.