На каждую твою омелу я наколдую ещё десять

Однажды он услышал, как она шепчет в подушку его имя, уснув с ним под одним одеялом, и поклялся, что однажды заставит её прокричать его. На следующее утро Грейнджер с усилием делает вид, что ничего не произошло, но Фреда просто веселит её наигранная холодность. Она сидит на кухне в Норе, сосредоточенно листая очередной учебник и покручивая палочку в руке; Молли находится рядом с ней, что-то бормочет о том, что уж точно не успеет всё приготовить к вечеру. И, о Мерлин, Фредерик ждёт этого вечера больше всего. Гермиона раздражённо захлопнула учебник и бросила его на стол, её взгляд падает на его волосы, и она тут же краснеет. Значит, всё-таки помнит? Фред дрогнул бровью: вся ситуация настолько комична, учитывая то, что о их отношениях никто пока не знает, что он еле сдерживает смех, смотря на то, как она злится. Её останавливает только Молли, которая мешает ей вскочить и ударить его книгой по рыжей башке. В подобной ситуации Грейнджер совершенно бессильна, и ей это явно не нравится. Он наблюдает за ней в течение всего дня, не решается к ней подойти, пока рядом находятся родители, Рон, Гарри с Джинни — он всё ждёт подходящего момента, а он должен был наступить именно вечером, когда все разбредутся по комнатам после застолья, и они останутся наедине друг с другом. От одной мысли он уже чувствует лёгкий экстаз. Интересно, она тоже это чувствует? На секунду ему показалось, что его план слишком примитивен, и Грейнджер догадается практически сразу. Но, видно, новый учебник по транфигурации пока что настолько сильно увлёк Гермиону, что она даже не обратила на это внимание. Какой чёрт его вообще дёрнул проснуться за день до Рождества в одной кровати с ней и услышать, как она шепчет его имя, задыхаясь и кусая собственные фаланги пальцев? «Грейнджер, ты удивляешь…» Ему понадобилась вся хвалёная выдержка, чтобы не разбудить её. Очень забавно осознавать, что её лучшие друзья даже не догадываются, какая она идеальная. Рон вообще вряд ли когда-нибудь догонит эту простейшую истину, а Гарри так сильно занят Джинни, что на происходящее с подругой почти не обращает внимания. «Поттер, ты вообще в курсе, что ты позорно сдох бы ещё в первый день учёбы в Хогвартсе, если бы не она?!» У Рона на уме лишь Лаванда Браун — просто обыкновенная, типичная пустышка, из-за которой братик Ронни вдруг почувствовал себя особенным и которая слишком сильно бесит Грейнджер своей тупостью. Она уже несколько раз говорила ему, как же ей хочется превратить её в жабу, а он терпеливо цитирует слова Макгонагалл, что магия и навыки трансфигурации ни в коем случае нельзя применять на таких же, как они, — подростках. На что Гермиона просто дуется и отворачивается от него. Молли даже не заметила, что уже как неделю Грейнджер носит свитеры Фреда, а если и заметила, то тактично решила не задавать никаких вопросов. Он уже настолько устал всем намекать и говорить загадками, что пришлось пойти на столь ответственный и, честно говоря, храбрый шаг. Нужно только на всякий случай сесть подальше от матери, чтобы в случае на низком старте, подхватив Грейнджер на руки, свалить из переполненной гостями кухни. И запрятать куда подальше её полотенце. И даже неважно, что от неожиданности Гермиона, скорее всего, испугается и начнёт брыкаться в его руках, он прижмёт её к стене и больше никогда не отпустит. Он, во имя всего святого, просто тащился от неё. В ней столько тепла, любви, заботы и ласки, что, находясь в её объятиях, Фред всерьёз чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Из-за неё он научился вязать на спицах и начал читать маггловскую литературу, она помогла ему с разработкой фейерверков, которые они планировали вместе взорвать рядом с Норой, когда все уснут. Что поделать, во времена Магической войны приходится развлекаться кто как может, а они, чёрт возьми, застряли именно в Норе и не успели всей семьёй ретироваться на Гриммо двенадцать. Если каждый день буквально находишься под опасностью быть уничтоженным авадой одного из приспешников Тёмного лорда, то научишься радоваться каждой минуте, каждым мгновением, которое тебе дано. «Фред… Мерлин… Аах!» — очень вовремя в голове всплывает отрывок одной из их ночей, которые они провели в Норе вместе. Если бы он не наложил заклятие оглушения на дверь, на этот звук сбежалась бы половина дома. Он вспомнил, как она цеплялась за его плечо, её волосы вздыбились и спутались от его пальцев, от зрачков темно-шоколадного цвета практически ничего не осталось, только полностью чёрная радушка. Эта была их лучшая ночь, и пусть они даже не говорили о ней потом, он уверен, что Грейнджер думает точно так же. Когда за одним столом собирается вся семья Уизли, Фред хитро на секунду смотрит в потолок, потом на Гермиону, которая садится рядом с ним и кладёт голову на его плечо, пока Молли увлечена чем-то на кухне, Артур занят новым номером Ежедневного пророка, а Гарри мило шушукается с Джинни. Которая, между прочим, отчётливо краснеет от нахождения Избранного рядом с ней, и Фред только фыркает под нос. — Фредерик, серьёзно? — Грейнджер тихонько толкает его под локоть и пальцем указывает на потолок, откуда только начинает прорастать маленькая, тонкая ветка омелы. Гермиона всё понимает лишь через секунду, и Фред по губам читает слово, сорвавшееся с губ так, что никто не услышал: «Блять». — Гермиона, ну что за словечки, можно же иначе выразить своё искреннее восхищение. — Те новые петарды я уж точно запихну тебе в задницу, — прошипела она, неуклюже постукивая вилкой по блюдцу. Омела стала больше, она уже представляла собой разросшийся куст с белыми бутонами, — и что же теперь делать? Я же не смогу уйти отсюда, не… Фред усмехается, и ей впервые за столько времени хочется ударить его. — Ты не заставишь меня сделать это, — упрямо цедит она сквозь зубы. — Не здесь, не сейчас, и уж точно не на глазах… у всех. — Гермиона, ты всерьёз думаешь, что у тебя есть выбор? — она поджимает губы и опускает взгляд в тарелку, чувствуя, что вновь краснеет. Ей хочется плакать из-за абсурдности ситуации, в которую она попала, вне всякого сомнения, благодаря ему. — Ты её наколдовал? — Пришлось просить Джорджа помочь. Ну как просить… Я пообещал не шутить о нём и Анджелине в присутствии матери, а то ведь она не в курсе, точно так же, как и в нашем случае. — Ты просто чудовищен, — Грейнджер покачала головой, всё ещё смотря прямо в стол и не решаясь поднять взгляд. Он, наверное, чувствует триумф над ней, и то, что он так нагло заставляет её сделать, как минимум абсурдно. Да, она не устанет повторять в голове это слово. — Не волнуйся, Гермиона, — её бросило в жар, когда почувствовала, что он приближается к ней. В её животе поднялась волна тепла, а затем ощущение бабочек внутри заполонило её сознание, — она исчезнет, если ты сделаешь это, обещаю. До определённого момента, конечно же. Он не ожидал, что всё же Грейнджер на это решится; Гермиона же ощутила в себе власть и силу, когда схватила его за подбородок и поцеловала его. Бабочки внутри живота начинают носиться обезумевшими стаями, и она даже не слышит возмущенного вскрика Молли, торжествующего свиста Джорджа и «Не понял, это что такое?» — разумеется, со стороны, где сидит Рон. Омела исчезла, поэтому Гермиона резко от него отстранилась. Все-таки хорошо, что они заняли самое крайнее положение за столом и успели сбежать. Конечно же, Фред понимает, что ещё получит по полной от матери завтра, если вообще покажется ей на глаза. И на подобное предположение Грейнджер услужливо предлагает мантию Поттера как лучший вариант решения проблемы. — Не могу поверить, что она снова проросла здесь, над моей кроватью, Мерлин! — восклицает он, на секунду от неё отрываясь и смотря в потолок, с которого свисают ветви знакомого растения. Гермиона победоносно усмехается и удобнее устраивается на его животе, толкая Уизли на подушку, — эй, Грейнджер, полегче, ты можешь травмировать меня! — И это тоже в моих планах на сегодня, рыжик, — она ради эксперимента дернулась, сидя на нём, и с садистским удовлетворением смотрела на то, как он задыхается, — ты серьёзно думал, что я не переиграю тебя, Фред? Без обид, но иногда ты бываешь излишне наивным. — То есть, ты всё знала? Всё знала, но не сказала ни слова? — Скажем так, мне было интересно посмотреть, надолго ли хватит твоей дальнозоркости. Я не дурочка, Фред, и ты прекрасно это знаешь. — И что теперь? — Теперь? Знаешь, однажды ночью я тоже слышала, как ты шепчешь моё имя во сне. И теперь мне хочется заставить тебя прокричать его. Что, теперь уже не такой дерзкий? «Эта ведьма ещё и мысли умеет читать?» Он не может понять, что она задумала, когда Грейнджер вдруг остановилась и, осторожно перебросив ногу, сползла с него, усевшись на край кровати и оперевшись на спинку. — Что, мисс Грейнджер, будем действовать по схеме «Соблазним, заведём и не дадим»? — она поставила стопу на его бедро, и Фред тут же закрыл рот, шумно вздохнув сквозь зубы. — Ты в курсе, что это жестоко по отношению ко мне? — Ничего страшного, — она двинула пальцами стопы чуть выше, — если Молли не справляется с задачей твоего воспитания, думаю, я тоже могу попробовать. — Ты не посмеешь сделать это, ведьма, — ей нравится смотреть на него, нравится осознавать, что всё, что происходит с ним, — из-за неё. Она чувствует его напряжение и искренне наслаждается этим. Когда она поставила стопу на его ширинку, Фред схватил её за щиколотку, — прекрати это. Сейчас же. — Или что? Что ты сделаешь, мой хороший? Снова наколдуешь для меня омелу? — она рассмеялась, не отрывая от него взгляда. Грейнджер видит, что он завёлся, но её чертовски забавляет его беспомощность. — Мой милый, на каждую твою омелу я наколдую ещё десять и расположу их в самых неожиданных для тебя местах. А потом буду специально от тебя исчезать. — Зачем поступать настолько сложно? — Фред чувствует, что в горле сухо, а из-за возбуждения он еле складывает слова, — если мы можем попросту наслаждаться друг другом. Она снова двинула пальцами по ширинке на мужских брюках, и он взвыл, неосознанно двигаясь ближе к ней. — Во имя Мерлина, Грейнджер, что тебе нужно? Ты хочешь, чтобы я извинился? — Мне не нужны твои извинения, Фредерик, — Уизли почувствовал, как его живот сжался: она никогда раньше не произносила его полное имя в подобные моменты. То же он испытывал, когда она первый раз при нём выругалась матом, дрожа от его тёплых рук и двигаясь навстречу. — Это просто предупреждение. Но не ожидай, что я так просто тебя прощу. Он видит её шоколадные спутанные кудри пушистых волос, её блестящие глаза и хитрую улыбку и понимает, что сам ухмыляется как идиот. — Блестяще, Грейнджер. А теперь убери с меня свою потрясающую ножку и позволь мне попросить у тебя прощения. Я покажу тебе, как умею извиняться, и ожидаю, что ты так же хорошо умеешь прощать. — Фред?.. — она треплет его ладонью по взмокшим волосам, когда всё закончилось. Он всё ещё приходит в себя, его дыхание постепенно восстанавливается, Грейнджер слышит бешеный стук его сердца и чувствует пульс. — А как же фейерверки? — Что, так неймётся запихнуть мне их в задницу? — отшучивается он, устраивая голову на её груди, и ощущает, как она смеётся, — серьёзно, Гермиона, это единственное, что тебе сейчас пришло в голову? — Я просто ещё не в себе, поэтому могу нести всякий бред. — Ты сама только что подтвердила, что это было потрясающе, — Гермиона чувствует самодовольство в его голосе и усмехается, продолжая гладить его по голове. — Да, признаю, это было… Неплохо. — Не провоцируй меня, волшебница. Иначе наколдую тебе омелу. — Ой, да я не против. Только на каждую твою омелу я создам десять своих. А затем размещу по Норе. Кто знает, где она тебя поймает: в каморке для швабр или, не дай Мерлин, в туалете… — Хорошо-хорошо, я тебя понял, — Фреду не нравится осознавать, что она победила, опять, как всегда. Но в то же время он не перестаёт восхищаться ею.— Можно я поцелую тебя? — Ты можешь сделать это и без омелы, Фредерик? — Я много чего ещё могу сделать без омелы, Грейнджер, ты себе даже не представляешь. Могу утверждать, что ты об этом даже понятия не имеешь, так что не дразни меня.