Цветущее сердце

Мир сходит с ума! Кристоффа арестовывают! Скручивают и ведут в сторону темницы. Анна находится рядом, когда это происходит. "Приказ короля", – угрюмо сообщает стражник, когда принцесса с присущей ей решительностью и энергией пытается остановить этот абсурд. – Ах, короля, – обманчиво нежно отвечает девушка. – Ну ладно, разберемся. Ласковый тон не сулит упомянутому ничего хорошего. Потому что Анна идет раздавать затрещины. Она готова ввязаться в войну за тех, кого любит. Она готова гореть в огне собственной ярости. Только Ханс, посягнувший на ее счастье, сгорит вместе с ней. Анна клянется. Принцесса идет по центральному вестибюлю, когда ее окликают. – Ваше Высочество! – о, этот бархатный низкий голос стал ненавистен ей всего за жалкие пару дней. Десятый принц Южных Островов возомнил себя вершителем ее, Анны, судьбы, и его уверенность в своих правах, которых на самом деле нет и никогда не будет, несказанно бесит. Анна останавливается, не поворачиваясь. Опускает голову. Она как никогда желает дать выход своему гневу, за которым прячется ледяной страх, что она не справится и потеряет любимого. То, что старший Вестергорд попадет под раздачу, порождает в ней мрачное удовлетворение. "Только дай мне повод!" Девушка кладет руку на эфес шпаги и отрывисто произносит: – Принц Морган! Вам было мало показательной порки? Что ж, дело ваше… По какому праву арестовали моего жениха? – Измена, милая Анна… – принцесса позвоночником чувствует пронзительный взгляд, что ловит каждое ее движение и, словно кинжал, впивается в ее спину. Анна на миг даже теряет настрой – настолько нелепым кажется выдвинутое обвинение. Следующие ехидные слова лишают ее дыхания. – А именно, сношения вашего жениха с вашей сестрой. – Бред… Это полный бред! – с губ девушки срывается нервный смешок. Но она даже не допускает мысли о предательстве со стороны двух ее самых близких людей. – Откуда вам это известно? Подождите… Вам все это выгодно, значит… Лжец, клеветник! – вот она, разгадка, – на поверхности. Морган оговорил Кристоффа… и Эльзу! Господи, что с ней теперь будет?! Взор Анны застилает багровая пелена. Принцесса обнажает шпагу. – Тварь! Только и Морган отнюдь не безоружен. Сталь яростно звенит, встречаясь со сталью. Кончики клинков кусают кожу – несмертельно, но ощутимо. На его тонких губах усмешка, в травянистых глазах – азарт. Непокорность, энергия, жизнь – все, что привлекает его в пылкой принцессе, – отражается в ее бирюзовых радужках вместе с ненавистью. Но у Моргана будет предостаточно времени, чтобы искоренить последнюю… Атака за атакой оборачиваются неудачей. Ослепленная яростью, Анна едва не пропускает удар… и лишается шпаги. Уровень, который только что продемонстрировал десятый принц, гораздо выше, чем в их первую схватку. Чертов обманщик, позер! Девушка тяжело дышит, смотря исподлобья. Гнев испарился. Анна позволяет себе передохнуть. Выбора все равно нет. По щеке течет не то пот, не то капля крови из царапины. Морган тоже потрепан: глубокий порез на плече, красная полоса на шее. – Вот и все, милая Анна, – Вестергорд разговаривает с ней, словно с неразумным ребенком. И вдруг оказывается совсем рядом. Анна замахивается для пощечины, но Морган оказывается быстрее и заламывает ей руку. Наклоняется к ее уху. – Что ты там говорила о порке? Тебе она, безусловно, не помешает. Анна рычит от бессилия, пытается освободиться из стальной хватки, но тщетно. И нет, ей ни капельки не страшно. Злость затмевает все. – А ну-ка убрал от нее руки! – доносится из противоположного конца зала. Голос Эльзы глухой от переполняющего ее гнева. – И не подумаю. Анна проиграла и должна ответить за свою дерзость, – принц похабно ухмыляется. Королева срывается с места. Девушка не испытывает страха. Только мрачную решимость – она должна спасти сестру. Эльза сжимает кулак и устремляет его в лицо Моргану. Последний до последнего не верит, что королева опустится до банального мордобоя, и не успевает уклониться. Кулак впечатывается в его левую скулу. Принц зло шипит и отпускает Анну. – Стерва! – он отвешивает Эльзе ответную пощечину. Девушка не удерживается на ногах и падает на колени. Правая рука королевы, непривычная к удару, запоздало отзывается болью. Взор аквамариновых глаз мутнеет. Когда девушка приходит в себя, то видит, что в зале их уже четверо. – Ты поднял руку на мою жену, братец? – вкрадчиво интересуется Ханс. – Как некрасиво… Эльза никогда не видела мужа таким. Короля Эренделла окружает темная яростная аура. Внешне он спокоен, но из изумрудных глаз смотрит сам Дьявол. Ханс мгновенно сокращает расстояние между собой и братом… и бьет. Раздается тихий, но оттого не менее тошнотворный хруст. Морган сплевывает кровь. Пытается дать отпор, но терпит неудачу. Новый удар Ханса приходится в солнечное сплетение. Легкие выплевывают воздух, десятый принц складывается пополам от боли. Его младший брат, наконец, будто успокаивается. – Пошел прочь, – звучит почти безэмоционально. – А ты, – мужчина поворачивается к жене. – За мной. – Эльза… – Анна отмирает, делает шаг к сестре, но королева останавливает ее. – Все в порядке. Нет. Ничего, черт подери, не в порядке. Эльза борется с подступившей тошнотой. Кое-как поднимается и идет на негнущихся ногах. Ведь Анна не должна узнать, что что-то идет не так. Когда она и Ханс остаются одни, королева решается спросить: – Куда ты меня ведешь? – смутные подозрения о пункте назначения начинают терзать душу. Они Эльзе совсем не по душе. Ханс угрюмо молчит. Темная аура по-прежнему с ним. Сейчас король Эренделла – это угроза. Страх возвращается. Липкий, холодный, ненавистный. Но уже не за себя. За дитя, что девушка носит под сердцем. Она останавливается, желая по-детски развернуться и сбежать, но пальцы Ханса до синевы смыкаются на ее запястье. – Нет, дорогая, о последствиях надо было думать раньше… До того как ты предала меня! – О чем ты говоришь, безумец?! – срывающимся голосом произносит королева. – Чего ты добиваешься? Мужчина будто не слышит ее. – Ты, кажется, хотела узнать, что значит "витриол"? Я покажу тебе, дорогая, все покажу… – одержимо твердит он, не отпуская ее руки. Они спускаются ниже уровня дворца – туда, где находятся темницы. Эльза оставляет попытки вырваться, когда Ханс запускает вторую руку ей в волосы. – Ай-ай, дорогая! Ты, что же, не веришь мне? Боишься? – шепчет ей в самое ухо. – Скажи. В Эльзе вновь поднимает уродливую голову злость. Она не хочет показывать страх. Она уже прошла через многое. И ей есть, за что бороться. – Нет. Что ты мне сделаешь? Посадишь на цепь и отымеешь?! Так я переживу. В ответ на свое заявление девушка ожидает порцию боли, что ее дернут за волосы или сдавят руку, но Ханс лишь усмехается. В темнице мрачно и сыро. Черный камень, словно вампир, высасывает тепло и жизненные силы из тех, кому не посчастливится стать его пленником. Эльза, как мантру, твердит про себя, что скоро все кончится, что ей нельзя волноваться, и, как ни странно, от этого, и правда, легче. Мужчина же ведет ее все глубже в катакомбы. Вместе с запахом плесени нос щекочет солоноватый запах металла. "Кровь", – с ужасом понимает Эльза. Значит, ей не показалось тогда, ночью… У стены развалились двое. Их лица – кровавая каша. Конечности уже налились мертвенной синевой и начали разваливаться, словно гнилые фрукты, изъеденные опарышами. Пол устлали темно-бордовые вонючие лужи. – Ч-что это? Зачем?.. За что их так?! – тошнота возвращается. Эльза одной рукой упирается в стену, другую – едва удерживает от того, чтобы не положить на живот. Ее начинает трясти. От холода, ужаса, слез. И осознания: ее муж – монстр, о чем она легкомысленно позволила себе забыть. Потому что захотела спокойной жизни. Какая же она д у р а. Дура и эгоистка. Но самое ужасное, что, несмотря на все увиденное, она не испытывает к Хансу отвращение или даже уснувшую на целый месяц ненависть… "А еще он отец твоего ребенка". – Не нравится? Жаль. Я ведь старался, дорогая, – буднично говорит Ханс. Так, будто они на прогулке в дворцовом саду, а не в колыбели смерти. – Ты думаешь, я чудовище, верно? Как это на тебя похоже… Только ты ошибаешься. Настоящие чудовища здесь – эти двое. Это шпионы из Варавии, что готовили заговор. Они хотели убить тебя. И потасовка на балу в твой день рождения – плод их трудов. – Откуда тебе обо всем известно? – Эльза дышит через рот, от чего тошнота слабеет, но не уходит окончательно. – А с кем, по-твоему, ты танцевала? – ухмыляется мужчина. И становится серьезным. – У меня на родине, на мертвом диалекте языка Южных Островов, "витриол" означает "смерть предателям". Теперь ты знаешь мое отношение к подобного рода поступкам. Я не потерплю предательства. И тебе предавать себя не позволю. Эльзу начинают душить рыдания. Как он может о ней так плохо думать?! Дрожь усиливается. – О чем ты говоришь? Я помогала тебе, когда у меня была возможность избавиться от тебя! Я бы никогда… – О нет, дорогая, дело вовсе не в этом, – обрывает ее муж, сочась ядом. – Ты изменила мне! – Что?! – Попробуй сказать, что это не твой локон и не твоя лента, – Ханс подносит к ее лицу серебристо-белую прядь, перевязанную синей лентой. Взгляд изумрудных глаз колючий и злой. – Это нашли в комнате твоего обожаемого Кристоффа! – Я не знаю, что это такое! – отчаянно выкрикивает Эльза. – Я не могла тебе изменить, не могла! – в памяти опять встает ночь. И то, как кто-то перебирал ее волосы! Получается, в спальне тогда был не Ханс… Королева складывает два и два. – Это все Морган! – Неубедительно. Мой брат – та еще сволочь, но зачем ему тебя подставлять? – на лице короля Эренделла хмарь поздней осени, но девушка замечает в глазах мужа надежду. – Во-первых, насолить тебе. Во-вторых, избавиться от соперника. В-третьих, отомстить мне за неучтивость... – Довольно! Будем считать, я поверил, – останавливает жену Ханс. Устало. И Эльза с облегчением замечает перемены в нем: аура опасности исчезла. – Но ты… Ты принадлежишь мне. Запомни. А магистра льда я через пару дней казню от греха подальше, – совершенно спокойно добавляет мужчина. – Что?! – от шока девушка на секунду теряет дар речи. – Нет! Я все сделаю, только не надо казни! – Ты подозрительно сильно желаешь ему свободы, – Ханс выразительно смотрит на жену. – Что бы ты там ни думал, Кристофф – мой друг, – Эльза с деланой уверенностью скрещивает руки руки на груди, загнав слезы глубоко внутрь. Ей ведь нельзя волноваться, верно? – Вот и дружите посмертно. Королеву все-таки стошнило.