Воспитанники Гуру

Любой путь имеет начало и завершение. Шео, Мато и Оро выросли, возмужали, но, что важнее, наконец в совершенстве овладели Великими техниками. Потому однажды Слай собрал их вместе, чтобы провести почти забытую церемонию посвящения в Мастера гвоздя. — Я научил вас всему, что знал сам, — сказал он, завершив ритуал традиционным лёгким поклоном. — И теперь вы вольны сами выбирать свою дорогу в жизни. Грязьмут — маленький, умирающий город, ни к чему вашему мастерству пылиться здесь, а гвоздям — ржаветь в ножнах. Халлоунест огромен, и наверняка найдётся место, где ваши способности придутся кстати. Но, уходя, помните, что в маленьком городке на окраине королевства вас всегда ждёт такой же маленький жук, ваш учитель. Братья поклонились в ответ Гуру, дав обещание помнить его наставления. Все трое ощущали, что пришло время покидать Грязьмут, ставший вторым домом. Однако, спустившись на Перепутье, они обнаружили, что им троим не по пути. — Вы знаете, куда я пойду, — закинув гвоздь на плечо, решительно сказал Оро. — И не пытайтесь остановить меня. Убийцы наших родителей должны получить по заслугам, даже если только я один всё ещё помню об этом. Он, ни разу не обернувшись на старших братьев, удалился в сторону Земель упокоения, чтобы оттуда спуститься в Город слёз. Там он планировал начать поиски остатков банды разбойников, чьё нападение однажды перевернуло всю их жизнь. — Ну и пускай делает, что хочет, — провожая его взглядом, проговорил Мато. — Учитель сделал из нас Мастеров, но нет предела совершенству, и я хочу отправиться дальше, за границу королевства, чтобы узнать там больше мудрости. Быть может, я найду тех, кто захочет узнать тайны нашего учителя и продолжить дело Мастеров гвоздя. Ты со мной, Шео? Но старший брат был по обыкновению задумчив и молчалив. Наконец, как следует всё взвесив, он ответил: — Нет, я не присоединюсь ни к тебе, ни к Оро. Хватит с меня махания гвоздём, — глаза Мато округлились, когда он услышал такие слова, и Шео пришлось объяснить: — То, что у меня получается, и то, к чему лежит моя душа — вещи разные. Я начал понимать это давно, и сейчас уверен, что не стану больше никого убивать, даже самую жалкую букашку. Лучше найду уединённый уголок и наконец разберусь, чего же я хочу на самом деле. Мато трудно было принять такой выбор брата, но всё же он уважал Шео за отвагу признаться брату и особенно себе, что всё это время он шёл неверной дорогой. Тепло попрощавшись, средний брат будто нарочно удалился в сторону, противоположную той, куда направился Оро. Оставшись один, Шео наконец облегчённо вздохнул. Оро бы точно вышел из себя, узнай он о решении старшего из братьев. Он, как и Мато, всегда признавал силу и мастерство Шео и, конечно же, завидовал ему, всеми правдами и неправдами стараясь превзойти. И то, что брат так легко бросил всё то, ради чего Оро ночами не спал и буквально до крови на руках тренировался с гвоздём, вызвало бы у него безотчётную ярость. Много странников проходило через Грязьмут, и братья многое узнавали о Халлоунесте из их рассказов. Шео помнил, как однажды жук, весь покрытый мхом, поведал о зелёном крае, где поклонялись не Бледному Королю и даже не полузабытому идолу мотыльков, а великой и благословенной Унн. Эти земли не слишком изменились после присоединения к королевству, сохранив верность старым богам и традициям. Быть может, именно там отыщется место для пребывающей в смятении души Шео. Зелёная тропа встретила его остатками строений начала правления Бледного Короля, увитых стеблями растений и полуразрушенных озёрами кислоты. Но чем дальше, тем больше стройные колонны и ровные дороги сменялись покрытой мхом и мелкой растительностью землёй, то и дело путь преграждали заросли шипов. Однако они не были помехой для Шео, и потому тот уверенно продвигался вперёд, разрубая жёсткие стебли. Он хотел найти какую-нибудь заброшенную пещеру, и потому его внимание привлёк один проход, усеянный острыми каменными отростками. Но стоило очутиться внутри, стало ясно, что это жилище занято. Низкий рык сотряс воздух, и в полутьме зажглись шесть глаз. — Тебя завели сюда или безрассудная храбрость, или величайшая глупость, — пророкотал хозяин пещеры. — Постой, твой гвоздь… Неужели ты такой же охотник, как и я? В том, как ты его держишь, как готов напасть, я чувствую родственную силу. В тебе тоже кипит желание выслеживать и убивать? — Кто бы ты ни был, охотник, ты ошибся, — скрыв секундный испуг и не опустив оружие, ответил Шео. — Я отринул путь чужой боли и пришёл сюда не для убийств, а для познания собственной души. Искал, где могу обосноваться, так что прости, что потревожил тебя, я отыщу убежище в другом месте. — Всё-таки безрассудная глупость, — рыкнул Охотник. Листья зашелестели от его движений. — И всё же, я впервые вижу жука, похожего на тебя. Было бы ужасным упущением отпустить тебя просто так — ты идеально завершишь мой журнал. Длинная когтистая лапа, вынырнувшая из кустов, устремилась к Шео, но схватила лишь воздух: тот успел среагировать и отскочить в сторону, угрожающе выставив вперёд клинок. — Если я не намерен нападать, это не значит, что я не буду защищаться, — пригрозил он, наблюдая за шевелением в листве. Охотник, один раз промахнувшись, затаился для новой атаки. Шео замер, вслушиваясь в шорохи и хрусты, чтобы понять в полутьме, откуда в следующий раз нападёт враг. Но Охотник был искусен: он смог подобраться к воину сбоку незаметно и, оскалившись, бросился на него, предвкушая скорую расправу. Однако на этот раз он просчитался. Великий удар словно рассёк пещеру на две половинки, взметая опавшую листву. Охотник, взвыв, отлетел к дальней стене, закрывая свежую рану, расчертившую его лицо. В его горящих глазах сложно было прочитать объявшие его чувства, но больше он не решился атаковать Мастера гвоздя. — …Ты лжец, славный охотник, — наконец прошипел он. — Для меня будет честью делить с тобой этот цветущий угол Халлоунеста. А сейчас убирайся вон из моего логова! Последнюю фразу он прорычал с особенно ненавистью, но в ней ощущалась фальшь: на самом деле Охотник испугался силы в этом незнакомом жуке. Он знал, что однажды найдётся настолько искусный охотник, что он сам станет для него добычей, но, столкнувшись с Шео, оказался к этому не готов. После Охотник долго будет корить себя за минутную трусость, однако эта встреча дала ему понять, что чувствует слабая жертва, представшая перед непознаваемой силой. Шео же не стал более сражаться с Охотником. Он не испытывал к этому чудищу уважения или сочувствия, однако не хотел нарушать принципов, которым лишь недавно решил твёрдо следовать. Углубляясь в цветущий край по Зелёной тропе, Шео не мог перестать восхищаться сочностью красок, буйством растительности и вместе с тем удивительной гармонией этого места. Не было уголка в Халлоунесте лучше для того, чтобы познать себя самого, обратив взор с внешней красоты на внутренние дилеммы. Быть может, лишь Сады Королевы могли соперничать с Зелёной тропой в очаровании естественности, однако нельзя было забывать, что Сады тоже когда-то были частью этого края и их великолепие было бы невозможно без его плодородной почвы. Временами Шео находил скрижали, где восхвалялось божество Унн, пришествия которого местные жители ждали с тех самых пор, как Бледный Король проложил здесь первые тропы. И он начал понимать, почему зелёный край так и не смог принять власть Черва, оставшись верным своим богам: Бледный Король упорядочивал всё, к чему прикасался, и вместе с тем его дворцы и города казались безжизненными даже в период расцвета Халлоунеста: из камня не вытянешь души. Зато Зелёная тропа смогла сохранить свою суть, не проиграв и духовно не подчинившись Черву, даже когда стала частью королевства. Душа же Шео, вырасшего в Городе слёз, а затем возмужавшего в Грязьмуте, всегда пребывала в глухом смятении, закрывшись от боли и раздражения. Холодные стены, каменные изваяния и изысканные, но вечно серые арочные строения всегда были частью его жизни, но подсознательно казались неправильными, чуждыми. И только ступив на Зелёную тропу, Шео понял, чего ему раньше не хватало. Он больше не был равнодушен к тому, что видел, и ещё слабое, но чёткое желание затрепетало в его сердце. Вот достойная цель — запечатлеть красоту этого края, внешнюю и внутреннюю, выразить красками гораздо больше, чем можно сказать или написать словами. В конце концов, Шео сам всю жизнь считал, что обучается не столько фехтованию, сколько ещё одному роду искусства, и раз он дал себе слово не причинять зла живым существам, то почему бы не применить старые навыки в новом ремесле? Зайдя в самую глубь, прорубив себе путь сквозь заросли шипастых лоз и пройдя над шипящим озером кислоты, Шео наконец нашёл пещеру, уединённую и достаточно просторную, чтобы обосноваться в ней. Теперь, когда он осознал, к чему действительно лежит его душа, торопиться было бессмысленно. День за днём он отстраивал хижину, что будет служить ему и домом, и мастерской, и неважно, что первые недели приходилось спать на собственном плаще, растянутом прямо на земле — мягкий мох был не хуже матрасов из сухих трав. И вот однажды Шео окончательно сменил гвоздь на кисть, искусство разрушения на искусство созидания. Он не почувствовал сожаления или скорби. Лишь изредка его настигала лёгкая ностальгия о временах, проведённых с братьями и учителем Слаем. Тогда он размышлял, стал ли Оро счастлив, отправившись на Край Королевства искать отмщения, и нашёл ли Мато тех, кого он мог бы защищать и кому смог бы передать знания их учителя. Шео не жалел, что их пути разошлись. Они были слишком разными, и чем старше становились, тем очевиднее проявлялись различия. И всё же он желал младшим братьям найти такой же покой, какой познала его душа на Зелёной тропе.