Первый снег

Гласию не спалось. Ночь давно окутала город вуалью сизых туч, восходящая луна недолго погостила в его окне прежде чем скрылась за облаками. В большом городе было неуютно засыпать: с наступлением темноты вереница сутулых фонарей загоралась, и на улице становилось излишне светло. Тени сбросивших осенние парики деревьев чудовищными лапами оседали на шторах, поэтому восьмилетний малыш просто-напросто открыл занавески, убеждая себя что папа уж точно не боялся бы веток. Гласий окружен цветастыми игрушками, но все медведи, коты и песики бусинками глаз смотрели на него с отчуждением. Его новая комната, одежда, мамины объятия, даже осень за окном дышали одиночеством. Заваленный сладостями и подарками с ног до головы, мальчик все равно чувствовал себя несчастным. В городе все было иным, гораздо хуже чем в деревне. Мама искренне любила его, но детсткое сердце все равно чувствовало наигранность, словно маме было неловко и непривычно. Она старалась сделать его счастливым: не раз и не два все лицо Гласия оказывалось покрыто поцелуями, сладостей у него было больше чем звезд на небе, новенькая приставка хранила под корпусом десятки игр, но это было все не то. Её суетливая забота казалась мальчику пироженным, две трети которого состояли из слишком сладкого крема. Гласий бы с легкостью отдал все это взамен на их с отцом домик в деревне. Воспоминания о папе отозвались в душе тоской и теплом одновременно. Высокий, бородатый и улыбчивый, он одним своим видом вселял уверенность, а его крепкие, но теплые объятия сами по себе были как дом. Папа сейчас далеко и наверное тоже очень скучает. На сердце тоскливо прорастал цветок кручины, и мальчик кутался в одеяло, изо всех сил стараясь не заплакать. Глаза вдруг стали такими горячими, что Гласий почувствовал неприятный ком в горле. Из самого нутра наружу рвался печальный вой, но в голове раз за разом звучал громоподобный, но добрый голос папы. "Медвежонок, запомни - мужчины не плачут. - Да, папа, мужчины не плачут, - судорожно шепчет самому себе мальчик, руки которого до дрожи сжимали одеяло. Вот бы того суда не было. Все вокруг было чужим и непривычным. "В городе наверное даже снег с неба как перхоть сыплется." - подумалось ему, и Гласий едва удержался от того, чтобы позорно разрыдаться. Захотелось пить, и мальчик подошел к подоконнику, где стоял оставленный мамой стакан с соком. Делая болезненные глотки, он посмотрел в окно. Пустынная улица, освещенная ярче чем днем, лужи от недавнего дождя все еще зеркальцами оставались на тротуарах и проезжей части; светофор на пешеходном переходе одиноко смотрел на Гласия то зеленым, то красным глазом. Мальчик, дрожа от холода и тоски, на секунду посмотрел на небо и забыл как дышать. Свет фонарей помогал увидеть белые хлопья, степенно падающие на землю. Вопреки его мыслям каждая снежинка была идеально чистой и пушистой, снег опускался на землю, растворялся в идущих мелкой рябью лужах, оседал на веточках и крышах автомобилей. Такой волшебный и родной. Первый снег. Мальчик мигом понял, что надо делать. Он наскоро вытер глаза рукавом расшитой звездами пижамы, чтобы уже через миг начать одеваться. Маму будить было нельзя, поэтому Гласий мышкой тихонько зашуршал по дому в поиске своих вещей. Достать курточку с вешалки оказалось тяжело, но энтузиазм в душе горел костром, поэтому маленький, но храбрый мальчик преодолел и вешалку, и дверной замок. Гласий вышел на улицу и обомлел. Пока он одевался, снегопад успел набрать обороты, и все вокруг стало стремительно белеть. Снег все украшал. Свет фонарей больше не казался болезненно желтым, лампы теперь сияли теплотой, лужи разрослись в причудливые формы, даже тишина спального района стала уютной. Слезы высохли, мальчик чувствовал душевный подъем. Как можно плакать, когда на улице так спокойно и приятно идет снег? Снегопад был прямо как папа: такой же сильный и неторопливый, он вселял уверенность. Красивые снежинки касались его кожи и таяли морозными поцелуями, легкими и нежными, руки и лицо приятно покалывало. Они всегда выходили на улицу во время первого снега, это было хорошей традицией еще когда Гласий жил с папой и мамой в одном доме. Мама тогда красиво и не наигранно улыбалась, а папины глаза лучились довольством. Первый снег всегда вызывал у мальчика приятную легкость на душе, первый снег дарил атмосферу сказки, волшебным образом изгонял все тревоги. Сегодня он был на улице один, но вдруг понял, что улыбается. Смотря наверх, Гласий чуть щурился от попадающих в глаза снежинок, но продолжал улыбаться. Сейчас казалось, что это не снег, а звезды падают с неба. Расслабившийся мальчик будто бы падал им навстречу, наслаждаясь прохладой и спокойствием. В сердце зажегся огонек, но не как от фонаря, а как в печи отцовского домика в деревне. Огонек грел мальчика, словно ласково шептал изнутри, что все будет хорошо. Наверное это и называют надеждой. Что-то коснулось его ноги, и мальчик было испугался, но это оказался всего лишь кот. Его белая с рыжими и черными пятнами окраска напоминала соседскую корову из деревни. Видно что уличный, никакого ошейника и подранное ухо, котик смотрел на него большими зелеными глазами, а потом потерся о штанину еще раз. - Тебе тоже нравится снег? - спросил Гласий, наклоняясь и поглаживая животное по голове. Кот довольно защурился, вытягивая шею навстречу ласке. Чуть замерзшние детские пальцы бережно проходились по шерсти, мальчик гладил кота аккуратно и ласково, обеими руками. Он вдруг понял, что у него с котом много общего. Кот тоже был до их встречи один, ему наверняка было холодно и страшно. У Гласия хотя бы конфеты были, а малыша могли обижать. Жалко ему стало кота, и мальчик прижал его к себе, пряча под курточкой. Животное явно не было против тепла и нежности, поэтому когда Гласий тихо предложил ему жить с ним, то котик даже замурчал. Этой ночью мальчик нашел себе друга. И даже когда наутро Гласий заболел, то Бычок верно сидел на его кровати, мама даже не ругалась. За окном медленно шел первый снег...