Наследие мастера - жизнь

" — Выходные для бездельников! — категорично мотнула головой девчонка, всем своим видом выражая недовольство. Посреди огромного торгового центра она чувствовала себя максимально неуютно. Яркие рекламные щиты, лицемерно услужливые работники и шныряющие вокруг по-клоунски разодетые гражданские вызывали у строгой замкнутой девицы омерзение. — Думается мне, ты просто не умеешь ими наслаждаться, — привычно расслабленный наставник скосил на нее смешливые голубые глаза. Ученица готова была поклясться, что под теплым синим шарфом он прячет снисходительную улыбку, издевается над ней. — Я пришла по первому Вашему зову, потому что Вы обещали мне важный урок, учитель. Обманули меня? — тут же начала закипать ученица, нервно тиская в ладони рукоять своего нового меча. Шла первая неделя их с наставником знакомства, и он ей решительно, совершенно, ни капли не нравился. Словно мантру он повторял: «подожди, не спеши, обдумай», всем своим видом демонстрируя превосходство над молодой ученицей. — Нет. Урок будет, — спокойно ответил мужчина, не обращая на чужую агрессию никакого внимания. — И очень важный урок. Без него ты долго не проживешь. — Чему же Вы научите меня? — все ещё недоверчиво, но уже более заинтересованно вопросила ученица. — Бою на открытой местности с препятствиями? Её взгляд с львиной долей скепсиса скользнул по одеянию наставника. Сегодня он даже не удосужился надеть форму, что за непрофессиональное отношение? Светлое длинное пальто, насыщенно синий шарф, черные перчатки, светлые джинсы и явно дорогие ботинки от неизвестного ученице бренда. Как он в этом собрался её чему-то учить? — Сегодня я научу тебя быть гражданином, — коротко ответил наставник и неспешно пошел вперед, за толпой громких подростков, вынуждая спутницу следовать за собой. — Это бесполезная трата времени. Выходной лучше потратить на свободную тренировку, — нравоучительно и максимально терпеливо проговорила девчонка, громко цокая слишком высокими для своего возраста каблуками. — Если не возражаете, я… — … добровольно сбегу с официального урока? — задал каверзный вопрос наставник и, не сбавляя шага, свернул в один из многочисленных магазинов торгового центра. — О-официального?! — от возмущения ученица подавилась воздухом. — Как у Вас наглости хва-… — Добро пожаловать, господин, госпожа! — подскочившая размалеванная девушка ловко прервала едва не начавшийся пожар. — Что Вам подсказать? Сегодня к нам завезли ограниченную партию мини-юбочек, ни у кого таких не найдете! А как насчет унисекс-рубашечек? Есть парные! Вы отец и доченька, верно? Что по размерчикам? Я быстро подберу идеальные комплектики под цвет глаз! — А… я… — к такому ученица была не готова. Вмиг замолчавшая консультантка смотрела на нее в упор, ожидая ответов на все свои вопросы. А собеседнице нечего было сказать, по ней словно прошлись очередью из пулемета. Секунды тянулись, молчание становилось все более неловким. Ученица вдруг поняла, что урок уже начался, а она к нему даже не готовилась. Самая обычная ситуация в магазине, что здесь сложного? Элемент неожиданности, остро отточенное оружие-язык и соперник-дилетант — все оказалось на стороне оппонента. Переведя смиренный, взывающий о подмоге взгляд на учителя, девчонка поняла, что сдалась. Словно по волшебству, внимание консультантки переключилось на старшего. — Хотелось бы сделать акцент на уюте. Сами понимаете, грядут рождественские праздники. Подыщите комплект сорок шестого размера на… дочку. Спасибо, — учитель не выглядел напыщенным или довольным поражением своей ученицы. В его мельком брошенном взгляде в ответ на её умоляющий светилось греющее душу одобрение. Когда консультантка отвлеклась на многочисленные вешалки, ученица неожиданно тихо и смущенно вопросила: — Почему не смеетесь над моей нелепостью? Я заслужила. — Умение признать поражение есть маленькая победа. Ты молодец, что не стала упрямиться, — учитель панибратски потрепал её по плечу. — Останешься на этот урок или прослывешь прогульщицей? — Мне предстоит быстро отвечать на вопросы или вводить собеседника в ступор? — искренне недоумевая поинтересовалась ученица. — Тебе предстоит быть человеком, который умеет наслаждаться отведенным ему временем. * * * Девушка ещё раз обвела шкаф унылым взглядом. С нелепого новогоднего свитера на непрактичный летний сарафан в горошек. Со скользких зимних сапожек на по-детски яркие резиновые сапоги. Угрюмо посмотрела на мохнатую шубу, в которую некогда ткнула наугад, лишь бы вывести наставника на смех, убедить, что ей нет дела до высокой моды, как гражданским девочкам. А учитель взял и подарил ей эту нелепую пушистую палатку. «Не будешь носить — откажусь от тебя», — спокойно бросил он, не то шутя, не то серьезно. Вся эта одежда вызывала жесточайшее отвращение. Она словно была живой, словно выражала собой ту человечность, которую ученица закапывала глубоко в себе, чтобы не расчувствоваться. Чертов наставник за какие-то четыре года умудрился перекрыть собой всю программу обучения палачей, все безрадостные дни в детском доме, всю безжалостную суку, которая так и осталась маленькой боевой девчонкой. Закаленное тело, закаленный характер и слабая жалостливая душонка. Девушка рывками выгребла из шкаф всю эту гору безвкусного тряпья на середину идеально убранной в японском минимализме комнаты. Остервенело вырвала ящики из низкой тумбочки, высыпала их содержимое сверху. Все стремные брелки, которые некуда крепить, все дорогущие цепочки, подаренные на Дни рождения, наборы косметики по уходу за кожей, бомбочки для ванны. И поверх всей этой горы памяти — черное кружевное белье, за которое учитель в первый и последний раз получил от нее по шее. — Я Вам… не дочка… — в дрожащих от напряжения руках мелькнула дешевая зажигалка из круглосуточного. — Вы… Вы просто откупались от меня. Таскали по чертовым магазинам, наряжали, словно куклу, а сами думали, как бы половчее умереть в бою?! Думали, я тут же брошу работу и буду днями напролет размазывать сопли по этим тряпкам?! Готовили меня стать гражданкой после Вашей смерти?.. Искры, что остервенело выбивались дрожащим пальцем из зажигалки, никак не желали превращаться в полноценное пламя, и тяжелые вздохи, полные злобы, со временем сменились глухими стонами рыданий. Зажигалка выпала из ослабевших рук. — Мы с Вами… привязались друг к другу настолько… что стали лишь слабее, ничтожнее! Я же Вам мешала! А теперь Вы, ВЫ мешаете мне свободно вершить правосудие! Из-за Вас я стала такой мягкой, из-за Вас поверила в ценность жизни, как идиотка!.. Акудама использовала меня, словно послушную! Тупую! Козу!.. Одним мощным пинком бывшая ученица разнесла так и не подожженную гору воспоминаний по всей комнате. Рухнула на колени, закрыла обезображенное лицо руками. И просидела так, опустошенная, до самого вечера. — О-ой, Вы собирались уходить?.. — дрожащий, словно блеяние барашка, голос донесся откуда-то со стороны двери. — Не смогли выбрать, что надеть? Девушка не стала заострять внимание на призраке Стажера. По идее, он сейчас должен быть на операции по удалению иглы. Даже если та уже закончилась, ему следовало бы поудобнее устроиться на больничной койке и дожидаться, пока шов перестанет ныть, а никак не тащиться в гости через пол-Кансая. Бред же. — А тут ещё бирка висит… Вы только вернулись из магазина? Н-наставница… Девушка раздраженно дернула головой, намереваясь взглядом единственного глаза прогнать наваждение прочь, да так и застыла от увиденного. Одетый в больничную робу Стажер держал в одной руке объемный белый пакет, а в другой крутил за лямку… чертов провокационный подарок учителя! — А ну положи на место, пока я не оторвала тебе руки! — хрипло вскричала девушка, неуклюже бросаясь к незадачливому подопечному. — Но он же… он же на полу лежал… Не бейте, у меня швы разойдутся! — завидев приближение угрозы, юноша отбросил кружевной лифчик, словно ядовитую змею. — То-то-товарищ Наставница, я Вам торт принес! С клубникой, как Вы любите! Согнувшись в поклоне, Стажер на обеих руках вытянул пакет перед собой, словно щит. С его волнистых волос, с тонкой робы, с огромных, явно не по размеру, кроссовок посыпались мелкие снежинки. — Вот дурак… Ну, заходи, только пол мне не запачкай, — задобренная неожиданным угощением девушка неловко приняла пакет и посторонилась. — А Вас не беспокоит, ну… что я… из больницы сбежал? — не дожидаясь ответа, Стажер захлопнул дверь, сбросил на пороге явно не свои кроссовки и прошлепал босыми ногами на середину комнаты, стараясь не наступить на разбросанные вещи. Поднимать их без разрешения он уже не рисковал, наученный горьким опытом. — Нет. Тебе же потом с администрацией разбираться, а не мне. И плохо от разошедшихся швов тоже станет тебе. И от хозяина кроссовок влетит тебе. — фыркнула радушная хозяйка. — Кроссовки, вообще-то, мои… — неловко кашлянул любитель оверсайз. Некоторое время они молчали. Очистив от бардака приличный круг, расстелили нехитрую поляну из торта и чая в пакетиках. По виновато сморщенной мордашке Стажера было видно, что пить чай без сахара для него то ещё испытание. Однако он все равно его неторопливо пил, грелся. Попросить у сосредоточенной Наставницы одеяло или хотя бы носки у него смелости не хватало. — Так зачем пришел? — наконец поинтересовалась одноглазая, беззастенчиво выковыривая клубнику из крема. — Что-то срочное? — Срочное? Нет, вовсе нет… — Стажер как-то резко дернул головой, глубоко вдохнул и сквозь волнение заставил себя установить зрительный контакт. — Для начала я хотел бы Вас поблагодарить. Вы мне жизнь спасли. — За такое у нас не принято благодарить, — тут же грубо отрезала Наставница. «Дурак. Кто вообще благодарит за то, что само собой разумеется?» — Ты мне живым нужен. Пусть ты и стажер, сейчас любой палач ценен. Так что поправляйся скорее и… -… и ещё я хотел сообщить Вам первой, — неожиданно смело для себя самого перебил юноша. -… что я ухожу из организации. От неожиданности девушка дрогнула, уронив недоеденную клубнику себе на юбку. Для ЛЮБОГО палача умереть в бою — большая честь. За всю историю существования организации ни один не бросал своей профессии, даже теряя руки, ноги или глаза инвалиды обретали протезы и шли дальше по своей кровавой дороге казней. Бросить дело — это попросту позор. Трусу ничего не останется, кроме добровольной жизни в трущобах, словно крысе. Вряд ли сбежавшего палача возьмут хоть на какую-то законную работу. И самое смешное, что Стажер прекрасно об этом знает. — Что заставило тебя решиться на такое? Ты испугался первой же встречи с акудама? Таких, как та сука Доктор, ещё тьма, и избавлять мирных граждан от них — наша прямая обязанность! Кто, если не мы?! — Наставница с силой вцепилась в напряженные плечи протеже, всмотрелась в его безэмоциональное лицо. Ни тени страха. — Что мне акудама?.. — покачал головой Стажер. — Я грезил о том, как буду нести справедливость. Рубить головы злодеям во благо мирных жителей… С губ юноши сорвался неясный, полный тоски скулеж, ясные зеленые глаза вспыхнули отчаянием. Собрав в кулак свое хваленое мужество, он стиснул обескураженную напарницу в объятиях. -… они побросали всех перепуганных мирных в списки акудама, не выясняя, кто прав, кто виноват… Им не оказывают медицинскую помощь… Доктора, что решил помочь раненой женщине, роботы расстреляли на месте, как сообщника… — быстро, словно в бреду, забормотал Стажер. — Та женщина, что вонзила мне в сердце иглу… я проверял архивы… она значится погибшей мирной, мы не имели права даже защищаться… Зато имеем право выйти на улицу хоть сейчас и прирезать любого участника митинга, хоть всех… Такова работа палачей, Мастер? Это есть справедливость?.. Девушка лишь неверяще качала головой и гладила влажные волнистые волосы юноши, в попытке успокоить. — Что за черт?.. Почему ты рассказываешь это мне? Я же ничем не могу тебе помочь, Стажер, разве ты не видишь? У меня нет доверия начальства, нет сил, совсем недавно меня понизили в звании… Я слабачка и калека, понимаешь? Надо было сразу связаться с Боссом, она же всегда открыта. Вставай, пойдем хоть сейчас, она разберется… — Вы считаете себя слабой, не подозревая, что человека сильнее Вас, возможно, даже на свете нет! — Стажер упрямо не отпускал её, сияя в полутьме изумрудами безумных глаз, полных детской веры в чудо. — Я читал о Вас. Я знаю, через что Вы прошли! Знаю, что Ваш наставник предпочитал прерывать миссии, если Вы были тяжело ранены! И что в последний бой он ушел без-… — Замолчи. -… без Вас, потому что… — Ни слова! -… потому что он хотел, чтобы Вы жили за него. Наследие, что он Вам оставил… бой насмерть? Служба и долг? Может, он сказал «увидимся на небесах»? Ответьте честно, Мастер! -… «Ты должна жить», — одними пересохшими губами повторила ученица слова своего учителя. — Вас наставлял мудрейший мастер!.. Разве можете Вы быть слабой после его уроков? После времени проведенным с ним? Вы сильнейший человек, которого я знаю! Человек. Не палач. Что есть палачи сейчас? Не лучше тех же акудама… Наставница смерила протеже усталым взглядом. После своих вдохновенных речей он заметно выдохся, его била крупная дрожь, но глаза по-прежнему горели верой в свою молодую неопытную Наставницу. «Ответственность за него лежит на мне, да? Как же учитель справлялся со мной, такой же вдохновленной идеей справедливости дурой?..» — пассивно-раздраженно подумала она, перебирая пальцами полюбившееся кудряшки. Спасение глуповатого ласкового юноши определенно было лучшим её решением за всю недолгую жизнь. Думал ли наставник о ней так же? Возможно, думал. — Тебе не нужно уходить из организации. Власть сошла с ума, это так. А значит, придется вправить ей мозги. Нам пора в Канто, Стажер, — наконец решимость взяла верх над сомнением. Наставница выпрямилась во весь рост, утаскивая за собой намертво прилипшего юношу. — Но сначала в торговый центр.