И в будни светит солнце

Серые будни Разукрасим мы сами Праздником сердец… Тодасё (малоизвестный японский поэт никтонезнаеткакого века) Это был самый обычный день. Ацуши не спеша брел по набережной. Поручение было выполнено, причем необычайно быстро. Ему сегодня попался на редкость опытный архивист, который приготовил все нужные документы почти со скоростью света. Доклада по поручению Куникида ждал не раньше полудня, поэтому у Ацуши оставался еще как минимум час, который он решил потратить на простое ничегонеделание. Светило яркое солнце. Серо-голубые волны не спеша, в порядке установленной очереди, выкатывались на песок, не очень чистый, но теплый и навевающий мысли о заслуженном отдыхе. Кричали чайки. Ацуши вдохнул свежий морской воздух полной грудью, покрепче зажал под мышкой черную кожаную папку с бумагами и зашагал вдоль берега, щуря глаза от солнца и мурлыкая под нос любимую песенку Кёки. Там что-то было о розовых кроликах, хрустящих сочной морковкой, о мягких лапках и милых глазках кавайных созданий… Обычная девчоночья чепуха, на которую настоящему мужчине не надо было и внимания обращать, не то что запоминать и петь в редкие минуты отдыха. Но сейчас, в это утро буднего дня набережная было почти пуста. Никто не увидит и не услышит, можно и расслабиться. — Умри! Умри, твою мать! Умри, глупая тварь!!! — резкий окрик раздался со стороны моря. Свист, противный щелкающий звук, как от удара бичом, тонкий собачий визг, снова удар. Визг перешел в тоскливый вой. Ацуши подбежал к ограде набережной и увидел у самой воды, на сером песке человека — высокого и толстого парня, у ног которого сидел, прижав уши и скорчившись маленьким испуганным комком, рыжий щенок. В нескольких шагах от хозяина и собаки у воды стоял еще один человек — Ацуши видел его со спины, поэтому сперва отметил лишь высокий рост, элегантный светлый костюм и золотистые растрепанные волосы незнакомца. Наверное, он тоже прогуливался вдоль моря и развлекался тем, что бросал в воду мелкие камешки — Ацуши подумал так потому, что рука незнакомца была занесена вверх, как для броска, а в пальцах было что-то зажато, но, услышав жалобный вой собаки, человек вздрогнул, сбросил камешек на песок и развернулся лицом к толстому парню. Лицо у неизвестного тоже было примечательное — не красивое, а, скорее, породистое. Впрочем, Ацуши уже не думал о незнакомце, он легко перемахнул через ограду, мягко спружинив, прыгнул на песок и понесся к несчастной собачке, потому что противный толстяк снова замахнулся на щенка тонким кожаным поводком. Но незнакомец опередил. Он быстрым скользящим шагом приблизился к толстяку и перехватил его руку. — Ты что творишь, негодяй?! — его голос был звучным и низким, как рык рассерженного льва. Толстый парень попытался вырваться, но неудачно. — Пусти меня, идиот! — крикнул он, одновременно испуганно и рассерженно. — Ничего не понимаешь в дрессировке, так и не вмешивайся! — Какая дрессировка, ты, кажется, собирался убить несчастное животное? — Никого я не собирался убивать! — толстяк все же вырвал руку и спешно отступил на несколько шагов назад. — Ты сказал — «умри»? Я все слышал! — Во дебил! Это команда такая, «умри»! Я трюк с собакой репетирую! Ничего не знаешь, так не лезь. Это, между прочим, сиба ину. Их можно воспитывать только в строгости! — В строгости, а не в такой звериной жестокости! — возмущенно ответил незнакомец. — Твой бедный щенок никогда не научится никаким трюкам. Ты запугал его до такой степени, что он дрожит при одном звуке твоего голоса. Может, я и не понимаю в дрессировке, но любой дурак знает, что в ней лучше помогает вовремя данное лакомство, чем удары и пинки. — Катись отсюда и не лезь ко мне! — расхрабрился толстяк, видя, что незнакомец больше не делает попыток его схватить. — Это не твоя собака, а моя! Сейчас позову полицию и скажу, что ты пытался у меня отобрать Сенши, а он, между прочим, дорого стоит! Щенок, заслышав свое имя, тихо взвизгнул и лег на песок, совсем прижав уши. — Молчи, тварь! Команды «голос» не было! — и толстяк снова хлестнул щенка поводком. Тот снова жалобно взвизгнул. — Ах ты мерзавец! — незнакомец нагнулся и подобрал с песка увесистый обломок кирпича. — Сейчас я покажу тебе все тонкости дрессировки! Он поднял руку и замахнулся. Ацуши пулей подлетел к нему и встал между ним и толстяком, который не на шутку струхнул и даже взвизгнул не хуже перепуганного щенка. — Уважаемый, — быстро и по возможности убедительно заговорил Ацуши. — Я все видел и я понимаю ваш гнев. Он, конечно, ведет себя просто по-варварски, но не стоит марать свои руки об этого недостойного! Давайте просто сообщим о нем в службу по надзору за домашними животными и привлечем его за жестокое обращение. Сейчас я его сфотографирую… Не опуская руки, незнакомец окинул Ацуши внимательным взглядом. — Я вижу, что ты добрый мальчик, — сказал он, помедлив. — Но я не собирался ни об кого марать свои руки. Я с ним разберусь по-другому. Отойди, пожалуйста. Ацуши, сам не ожидая от себя такого послушания, отошел. Что-то в голосе незнакомца внушало ему доверие и даже невольное уважение. В следующий миг его удивление только усилилось — внезапный порыв ветра всколыхнул безмятежную гладь моря. Тихие неспешные волны вспенились белыми барашками и понеслись к берегу, быстро сменяя друг друга. Солнце словно заслонило тучами — все вокруг стало серым, как в сумерках. Незнакомец еще дальше завел назад руку для броска и развернулся лицом к морю. — МУМУ!!! — раздался его громовой крик. Чайки испуганно замолкли, а зажатый в руке незнакомца обломок описал плавную дугу и упал довольно далеко от берега. Казалось, это был вовсе не кирпич, а маленький астероид. Столб воды, поднявшийся на высоту нескольких метров, обдал брызгами с головы до ног и самого незнакомца, и толстяка, и Ацуши, который стоял от берега дальше всех. И тут снова засияло солнце. Высокий незнакомец был невозмутим. Он медленно развернулся спиной к морю и лишь слегка встряхнул полами вымокшего пиджака. С его волос ручьями полилась вода, но он и бровью не повел. Толстяк еще раз взвизгнул и плюхнулся на четвереньки. Ацуши изумленно смахнул соленые капли с лица. Вдруг случилось совсем непонятное. Противный толстяк прямо на четвереньках развернулся к своему притихшему щенку и … поклонился ему, вжавшись лбом в грязный песок. — Прости меня, Сенши! — заголосил он, выпрямившись. — Я был неправ. Я больше никогда так не буду! — и снова бухнулся лицом вниз. После этого он осторожно взял щенка в руки, встал и вжался лицом в мокрую собачью шерсть. — Я куплю тебе самый лучший корм для щенков. Я прочту самые лучшие книги о дрессуре. Я буду строг, но справедлив к тебе. Ты мне веришь, Сенши? — толстяк поднес щенка мордочкой прямо к своему лицу и преданно заглянул в собачьи глаза. — Веришь? Сенши слабо вильнул хвостом и тявкнул. Лицо незнакомца озарилось грустной улыбкой. Только сейчас Ацуши заметил, что человек этот печален, как недавно понесший тяжелую утрату. Большие светлые глаза, то ли серые, то ли голубые, совсем не улыбались. Ацуши бросил взгляд на толстяка, который продолжал гладить и тискать щенка. Кажется, у них все пошло на лад. А незнакомец, не сказав больше ни слова, побрел к лестнице, ведущей наверх, на набережную. Но вдруг остановился и повернулся к Ацуши. — Ты, кажется, промок, мальчик? Я виноват перед тобой. Давай зайдем в какое-нибудь кафе, где ты сумеешь согреться и слегка подсохнуть. — Н-не беспокойтесь обо мне, господин. Со мной все в порядке… — Ацуши несколько раз вдохнул воздух, все не решаясь задать мучающий его вопрос, но все же произнес: — А… А что это было? Вы, наверное… Вы, наверное, тоже Одаренный? — Тоже? — незнакомец удивленно поднял брови и внимательней присмотрелся к Ацуши. — Почему «тоже»? — Ну ясное дело, Одаренный! Но вот почему я не видел вас ни в рядах мафии, ни среди… — мальчик-оборотень прикусил язык. Не хватало еще сболтнуть лишнего. Но любопытство было сильнее беспокойства. — Давайте все же я воспользуюсь вашим приглашением. Действительно, я слегка замерз в этой мокрой одежде. Они поднялись по лестнице наверх и направились к ближайшей забегаловке. — Кстати, меня зовут Ацуши. А вас? — Иван Сергеевич, — ответил незнакомец. — Можно просто Иван. — Вы русский? — парень даже остановился от неожиданности. — А что? — лукаво заломил бровь собеседник. — Какие-то предубеждения? — Нет-нет, что вы… — неловко пробормотал Ацуши. Он подумал, что вот так, просто выйдя прогуляться, случайно встретил Одаренного из чужой страны, и все это, наверняка, неспроста. Стоило познакомиться с ним поближе и присмотреться повнимательней. А затем сообщить в Агентство. Мало ли что! — Никаких предубеждений, — продолжил Ацуши по мере своих сил светским тоном. — Просто знал я одного Ивана. Ох, как вспомню, до сих пор дрожь пробирает. Так вы все-таки Одаренный? То, что вы сделали, было похоже на небольшое чудо! — Я почему-то склонен доверять тебе, Ацуши, — ответил, немного подумав, Иван. — Давай заходи. Я закажу чай, мы посидим, погреемся, и я все тебе расскажу. — Я прилетел сюда из Санкт-Петербурга вчера вечером, — говорил Иван своим низким голосом, который теперь был столь же звучен, но спокоен. Новый знакомый Ацуши не спеша прихлебывал горячий чай из тонкой фарфоровой чашки. Его пиджак был развешан для просушки на соседнем пустом стуле, а галстук снят и небрежно брошен на стол, рядом с папкой Ацуши. — Сегодня утром ко мне должен был присоединиться мой друг из Москвы, но он почему-то задержался. Я вышел прогуляться и подышать морским воздухом, и тут такое… Я просто не выношу, когда при мне кого-то мучают, а тем более беззащитное животное, а тем более такого маленького… — голос Ивана слегка дрогнул. — Вот я и вступился. — И правильно! — воскликнул Ацуши. — Я бы тоже навалял этому негодяю, но вы меня опередили. И разобрались с ним как нельзя лучше. Это была ваша Способность? Как там вы сказали… «Муму» или что-то вроде того… — он вопросительно взглянул на собеседника. Тот мог как подробнейшим образом ответить, так и вежливо перевести разговор в другое русло. — Я не вижу в этом ничего секретного, — невозмутимо пожал плечами Иван. — Я не делаю ничего плохого. Каждый раз, когда я бросаю в воду камень… или что-то достаточно тяжелое… в мире рождается… — Любовь к своему питомцу? — перебил Ацуши. — Любовь. Просто любовь, — Иван вздохнул грустно и даже как-то устало. — Видишь ли, Ацуши, это очень давняя и очень печальная история. Когда-то и у меня была собака. Было это недолго, всего несколько дней. Мне на день рождения друзья подарили очаровательного щенка — такая беленькая собачка, спаниель с несколькими черными пятнышками, доброе и ласковое существо. Я назвал ее Муму — в честь моего любимого кафе, где продавались чудесные сливочные конфеты. Я играл с ней, спал с ней и вообще не спускал ее с рук. Но мое счастье длилось недолго… Видишь ли, Ацуши, моя мать… — голос рассказчика снова прервался. Он глубоко вздохнул. — Можете не рассказывать, я же не настаиваю, — жалостливо заметил Ацуши, предчувствуя, что ничем хорошим рассказ не закончится. — Она была очень красивая и очень умная, но суровая и властная женщина, — продолжил Иван, взяв себя в руки. — Мы с братьями просто боготворили ее и даже боялись, а она распоряжалась нами, как неодушевленными предметами. Кстати, она иногда била нас, и довольно сильно. — Иван поморщился, но не прервал своего рассказа. — И вот, когда она заметила, что я все свое время отдаю собаке и совершенно перестал обращать на нее внимание, она сильно приревновала меня. Она объявила, что собаке в доме не место, что у нее сильнейшая аллергия на собачью шерсть, и что я должен немедленно избавиться от этого недоразумения с хвостом, как она выразилась. Я просил, умолял, плакал, но она была непоколебима, и сказала, что если я сейчас же не пойду и не утоплю эту тварь в реке, она возьмет отцовский ремень с тяжелой пряжкой и высечет обоих моих братьев. И тут я дрогнул и отступил. Ведь мне было всего девять лет… Это было настоящее предательство с моей стороны, но я пошел к реке и… — И что? — выдохнул Ацуши. — Неужели? — Да… Я привязал к ее шее камень и утопил. Тяжелое молчание повисло над столом. — И...и что же было дальше? — спросил Ацуши. — Ничего. Жизнь продолжалась. Достигнув совершеннолетия я сбежал из дома без гроша в кармане. Но с тех пор я больше никому и никогда старался не причинять ни малейшего вреда. А потом в один прекрасный день проявился мой дар. И любви в этом мире прибавилось. И не без моего участия. — Какая грустная история, — заметил Ацуши. — Надеюсь, для активации вашей Способности вам больше не пришлось топить животных? — Нет, что ты, — усмехнулся Иван. — Достаточно такого вот кирпича или камня. — И когда прилетит ваш друг? — Не знаю. Через несколько дней. Боюсь, я буду скучать один в Иокогаме. — А где вы остановились? — В отеле «Империал». — Хотите, я познакомлю вас со своими друзьями? — предложил Ацуши. — Чтобы вы не грустили в одиночестве? Тем более, мне тоже есть что вам рассказать. Иван пожал плечами: — Не знаю. Удобно ли это? — Удобно! Вот моя визитка, приходите сегодня вечером! Ну хотя бы подумайте! — добавил детектив-оборотень, видя, что собеседник колеблется. — Подумаю, — пообещал Иван, и хотел добавить что-то еще, но его прервал громкий телефонный звонок. — Ах ты! Я ведь чуть не забыл! — досадливо вскрикнул Ацуши, доставая телефон из кармана. — Да, слушаю! — Где тебя носит, шкет?! — зазвучал из динамика разгневанный голос Куникиды. — Ты должен был вернуться еще полторы минуты назад! В чем дело?! — Я сейчас буду! — испуганно заверил Ацуши, невольно встав и вытянувшись в струну. — Я уже близко! Сейчас приду и доложу о результатах! — А ну бегом! — рявкнул Куникида. — У нас тут такое!!! Ацуши дал отбой, схватил папку и рванул к выходу. — Простите Иван, — обернулся он на бегу, — мне пора! Еще увидимся, приходите обязательно!