Трое против Призрака Оперы

Уже в ложе я поинтересовалась: — Любопытно, чем это место так примечательно для того, кому его оставляют? — Может, тут хороший обзор или акустика особая? Или, например, прятаться удобно? — предположил Доктор. — Ладно, подумаем об этом попозже, а то за разговором мы весь спектакль пропустим, — сказала я. На сцене между тем началось действие. Из-за кулис выбежали две женщины — одна в пышном розовом платье, другая в скромном светлом платье горничной — и двое мужчин в камзолах. — Твердят, что обласкан паж любовью госпожи, — пропела женщина в розовом. — Ах, его светлость ждет удар, да его светлость дряхл и стар! — присоединились к ней мужчины.

Влюбленных ссоры — лишь укоры! Стыд, стыд, стыд! Бесстыдным женам быть с Плутоном…

Горничная погрозила пальцем. — Стыд, стыд, стыд! — закончило трио. Между тем занавес поднялся, и на сцене появилась огромная кровать, на которой сидели Графиня и переодетая служанкой исполнительница роли Серафино. — Серафино, как наряд твой чуден! — пропела Графиня. Один из оркестрантов постучал палочкой по деревянной пластинке. — Ах, кто это мог быть? — Дозволь войти, любезная супруга! На сцену впорхнул невысокий толстячок с тростью в руке. Он хлопнул по спине горничную и, повернувшись к Графине, пропел:

Мой свет, я в Англию должен отбыть сейчас. Оставляю служанке Вас.

— Хотя я бы с радостью взял служанку с собой! — внезапно не в песенной форме добавил он. — Старый дурень оставляет нас! — объявила Графиня, повернувшись к залу. Затем, обернувшись к партнерше, она воскликнула: — Серафино, долой сей маскарад! Не надо слов, целуй, покуда муж в отлучке! Вдруг рядом со мной раздался голос: — Они не послушались. Я так и думал. Я обернулась и увидела рыжеволосого и веснушчатого молодого человека. Он с недовольством смотрел на сцену. — Кто, директора? По-моему, они были в своем праве. И кстати, кто вы? — Я Мариус Стэмвидж. И давай на «ты», я тут один. — Давай. Слушай, я могу задать тебе вопрос? — Валяй. — Как ты думаешь, кто мог потерять букет, который должен был быть подарен Кристине Даэр? — Какой букет, из семи цветков неувядаемой радости? — Вообще-то это были розы… Хотя постой, откуда ты знаешь про цветы? — удивилась я. — И что такое неувядаемая радость? — Это цветы, которые растут только на Уэббере. Они похожи на розы, но у них нет шипов, и они очень долго не вянут. Говорят, запах неувядаемой радости помогает творческим людям раскрыть свой талант. Только вот Кристине Даэр нужна не неувядаемая радость, а хорошие роли. — А кто Кристине дарит такие букеты? — Не знаю. Может быть, поклонник. А может быть, ее таинственный наставник. Я всегда приношу янгледи Даэр букет перед премьерой с одной и той же запиской, — заметив мой недоуменный взгляд, пояснил Стэмвидж. — Знаешь, это все интересно, но, может, выйдем? — Давай. Мы уже собирались уйти, как вверху раздался шорох. — Там кто-то есть! — шепнула я. — Не обращай внимания. Это, наверное, рабочий сцены. Нет, только не в мой выходной! — вдруг простонал Мариус. — Я же его предупредил! — Кого? — Рауля! Смотри! — Стэмвидж протянул мне бинокль. Я посмотрела в бинокль на одну из лож. В ней сидел молодой человек, чем-то напоминавший Стэмвиджа, но светловолосый. — Выйдем, поговорим. — Прямо сейчас? — удивился Стэмвидж. — Прямо сейчас. Мы вышли в фойе. Через несколько минут к нам подбежал весьма взволнованный Доктор. — Ничего себе, ситуация! Прима потеряла голос прямо на сцене! — сказал он. — Сейчас идет балет из третьего акта. — А кто заменит приму? — спросил Стэмвидж. — Кристина, кто же еще? Кстати, рад тебя видеть. Как поживает матушка, братья, сестра? — А вы знакомы? — удивилась я. — Помнишь, я говорил про колониста, женившегося на кошке-оборотне? Так вот, Мариус — один из ее детей. Сколько лет прошло с нашей последней встречи? — Десять. — Слушай, Мариус, если ты тоже оборотень, ты можешь превратиться в кота и проникнуть за кулисы? — спросила я. — Конечно. Что тебе нужно? — То, из-за чего сорвался голос у Карлотты. — Карлотта пшикает в рот спреем, может быть, в нем причина. Ладно, пойду посмотрю, только обернусь перед этим. Несколько мгновений спустя огромный рыжий кот скользнул мимо нас и исчез в полутьме. Через некоторое время Стэмвидж, уже в образе человека, вернулся с пузырьком, похожим на флакон из-под старинных духов. — Не посылайте меня больше к леди примадонне. Ее собака чуть на меня не бросилась. Фе, мелочь, а туда же! — фыркнул оборотень. Доктор взял из рук Мариуса пузырек и распылил спрей в воздухе. — Странно, я ничего особого не чувствую, — признался он. Стэмвидж выхватил из рук Доктора флакон. — А мне запах знаком! Это настой корня молчанки, используется в качестве успокаивающего! — объявил он. — Его никогда не используют оперные певцы, потому что пропадает голос. — Ловко, однако. Испортить голос конкурентки посредством трав, чтобы его протеже смогла занять ее место. — Хм… Все-таки протеже… И это делал тот, о ком я думаю? — А ты разве еще не поняла? Записки, рекомендации, сорванный голос примадонны, пятая ложа, которую никто не занимает. — Призрак Оперы! — Да, это я, — внезапно ответил незнакомый голос, звучавший откуда-то из-за стены. — А ты все продолжаешь меня искать, верно, котолак? — продолжил тот же голос с издевкой. — По собственному почину или по приказу сверху? Стэмвидж зашипел. Его черты лица исказились и стали напоминать кошачью морду. Невидимый незнакомец расхохотался. — Эй, он под моей защитой, и я его не дам в обиду! — крикнул Доктор. — Покажись, если ты не трус, — добавила я. — Никто… не смеет… так меня называть! С этими словами откуда-то сбоку навстречу мне шагнул человек в черном плаще. Он откинул капюшон, и я увидела его лицо, левую половину которого скрывала маска. — Янгледи, если бы вы не были женщиной, я бы доказал вам обратное. Шпагой. А ты, — он повернулся к Мариусу, — не лезь не в свое дело. У меня с любопытными разговор короткий. Незнакомец провел пальцем по шее, затем кинул что-то на пол, и помещение заволокло дымом. Когда дым рассеялся, никого, кроме нас, уже не было. — Что это значит — «с любопытными разговор короткий»? Неужели он кого-то убил? — С него могло статься. Словно в ответ на сказанное Стэмвиджем раздался визг, и в холл выбежала балерина. — Он убил, убил, убил! — повторяла она. — Кого? — ахнула я. — Бюке, работника сцены! Призрак, это Призрак! Он убьет нас всех! — Без паники. Я Доктор, я разберусь. — Доктор кто? — пролепетала балерина. — Без лишних вопросов! — внезапно рявкнул Доктор. Он прошел на сцену, подошел к лежащему на полу телу мужчины средних лет и направил на него знакомый прибор в виде ручки. — Он жив? — спросила одна из танцовщиц. — Жив, только в отключке, — ответил Доктор. После того, как работника сцены привели в чувство и увели со сцены, а Доктор вернулся к нам в холл, я спросила: — Что случилось с Бюке?  — Его оглушили и сбросили вниз. Странно, что он живым остался, упав с такой верхотуры. — Все очень просто. Он кат-ши, как и я, — ответил Стэмвидж. — Это еще кто? — поразилась я. Доктор закатил глаза: — Это кошки-оборотни, я уже сто раз тебе о них говорил. — А кошки падают на все четыре лапы! — в ответ закатила глаза я. — Если бы Бюке не пил, ему бы вообще ничего не было. — А откуда ты знаешь об этом? — Я работаю здесь и сам однажды навернулся. Отделался легким испугом и устным выговором. — А почему ты зашипел, когда Призрак назвал тебя котолаком? — Котолаки — это отбросы кошачьего народа. Воры и хулиганье, если не сказать что похуже. Обозвать кат-ши котолаком — это все равно что честного человека назвать вором. Мы зашли в одну из пустых гримерных. — Итак, что мы имеем на текущий момент? — начал Доктор. — Некий Призрак, одновременно покровитель и шантажист, с помощью лекарственных трав заставляет пропасть голос у примадонны, затем вовсе срывает спектакль и едва не калечит работника сцены. Не много ли неприятностей на один театр? — А еще месяц назад он обвалил задник во время репетиции, — вспомнил Стэмвидж. — Во всяком случае, так утверждает сама Карлотта. Пока Доктор и Стэмвидж беседовали, я рассматривала большое пыльное зеркало. Коснувшись его, чтобы стереть пыль, я почувствовала, как мои пальцы проходят сквозь зеркальную поверхность. В следующий момент Доктор отдернул меня от зеркала. — Ты что делаешь? Нельзя трогать зеркала! — Типа плохая примета? — Типа зеркальный портал. Смотри сама! — с этими словами Доктор достал золотистую ручку и ткнул ею в зеркало. Ручка противно запищала, а зеркало зарябило, затем перестало. Я снова глянула в зеркало. — Странно, зеркало теперь отражает какой-то коридор. Куда он ведет? — К озеру, — ответил Стэмвидж. — Постой, а ты откуда знаешь? — Я превращаюсь в кота и часто остаюсь после работы. И я однажды был свидетелем того, как Кристина общается через зеркало с Призраком, а затем уходит вместе с ним. — Почему же ты ее не остановил? — Я же был котом. А у котов лапки! — усмехнулся Стэмвидж. Я снова закатила глаза.