survivor

прячься под маскою, девочка-из-дерюжки, вскидывай лезвие - это не блажь дурная, стань и сильней, и проворней - так нужно, нужно, стань не-собой, выживая - и выжидая. здесь очень тихо, лишь ветер стучится в стёкла, но даже так ты не слышишь, чтоб билось сердце. гайки, шурупы и шестерни - вся основа, есть ли что кроме? прочна ли броня, не треснет? швы на спине, за спиной чей-то робкий шёпот - горечь реальности, жизнь на чумной планете; снятся - цветы. иногда, но пореже - бомбы. вас просто бросили, разве же честно это? выстоишь, выдюжишь, выкричишь в снах безмолвно, девочка-птица, немёртвая, неживая. стержень ломается, но остаётся гордость, швы расползаются - что за беда, слатаем, всё очень просто и, надо признаться, честно; некогда грезить о вечном и о высоком. что же до снов - чёрт со снами, чужие песни, смутные образы - глупости, право слово. там, на окраине, был особняк когда-то, мёртвый, как всё здесь, с усохшим вишнёвым садом - как ничего не толкнулось при первом взгляде, не потянуло помедлить, зайти обратно? только потом станет ясно (легко на диво), что это значило, чей тебе долг остался, байки об избранном сложатся воедино... впрочем, поверить в них сызнова не удастся. мир разнесли до тебя, чьи-то души - плата, да из тех душ только пятеро не чужие. если бороться - за тех, кого здесь нашла ты, если любить - то вот этих, из новой жизни, кто-то по-прежнему смотрит (моргает, смотрит), их ты закроешь спиной от беды, от смерти, а искупление, шансы, грехи - пустое. имени нет, да не будет его вовеки. полно лелеять ошибки безумцев старых, солнце встаёт над руинами мёртвой жизни. лезвие наземь, о девочка-из-металла, дети спят мирно - а значит, всё получилось.