Эпилог.
Hozier – Take Me to Church
My lover's got humour, У моей любимой есть чувство юмора, She's the giggle at a funeral, Она, как смешок на похоронах — Knows everybody's disapproval, Ей знакомо всеобщее неодобрение. I should've worshipped her sooner. Мне нужно было воцерковить её раньше, If the Heavens ever did speak, Если небеса когда-нибудь вещали, She is the last true mouthpiece. То она их последний настоящий глашатай.
С того случая прошло четыре года. Да, уже так долго. Я должен отпустить её, но не могу. Как только я узнал об этом, я не мог поверить. Моя Люси умерла? Да никогда! Я просто отказывался принимать этот факт. Я просто не могу с этим смириться. Затем, мне пришло осознание, что это так. Что моей Люси больше нет. Мной овладел гнев. Я так разозлился. Я перевернул всё в своем доме, я кричал от безысходности, срывая голос. А потом просто обессилено упал на пол и заплакал. А потом эти суицидные мысли и я... чуть не прыгнул тогда. Но я слишком слаб. Я просто не смог. Мне нет оправданий. Я жалкий трус, слабый человек с гнилой душонкой, не способный даже сам сдохнуть.Every Sunday's getting more bleak, Каждое воскресенье мрачнее предыдущего, A fresh poison each week. Каждую неделю свежий яд.
Без Люси жизнь стала не такой. Я уже даже и не жил, а просто существовал. Когда ложился спать, я долго не мог заснуть. В моей голове крутилось столько разных мыслей, что они попросту не давали мне закрыть глаза. И эта давящая тишина ночи, разрушающаяся только тиканьем настенных часов. Это сводило меня с ума.«We were born sick», you heard them say it, «Мы родились больными», — слышишь ты от них, My church offers no absolution, Моя церковь не предлагает отпущения грехов, She tells me, «Worship in the bedroom». Она велит: «Молись в опочивальне». The only heaven I'll be sent to Единственный рай для меня — Is when I'm alone with you, Оставаться наедине с тобой, I was born sick, but I love it, Я родился больным, но мне это нравится, Command me to be well. Вели же мне исцелиться. Amen, amen, amen! Аминь, аминь, аминь!
Мне было жутко плохо. Я часами лежал на кровати, ничего не ел и только пялился в потолок. Я не смог забыть её. Не смог отпустить. Я стал напиваться, как последняя скотина, пытаясь забыть всё. Как бы я хотел, чтобы мне стёрли память. Каждый день, с утра до ночи, я напивался до обезвоживания и засыпал, а как только просыпался, сразу вспоминал всё. Мои мысли не давали мне покоя, и я решил попробовать что-нибудь действительное. Наркотики. Сперва это была обычная «травка», такая как марихуана или что-нибудь ещё. Но это мне не помогало. Я стал глотать препараты, которые сильно действовали на психику, вызывая галлюцинации. Но и там она появлялась. Она была повсюду. Потом я плюнул на это и начал нюхать кокаин. Это расслабляло, и все мои мысли выветривались из головы. Но, со временем, и кокаин прекращал действовать на меня так уж сильно. Нужно было что-то новое, и я начал колоться. Я стал наркоманом-алкоголиком.Take me to church, Отведи меня в церковь, I'll worship like a dog at the shrine of your lies. Я буду служить, как собачка, перед святыней твоей лжи. I'll tell you my sins so you can sharpen your knife. Я поведаю тебе свои грехи, так что можешь точить нож, Offer me my deathless death. Предложи мне бессмертную кончину. Good God, let me give you my life. Боже, позволь мне вверить тебе свою жизнь.
Я медленно убивал себя изнутри. Я стал зависимым. Я не смог жить без дозы. С каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой, мне требовалось больше и больше. Я медленно погружался в бездонную яму, убивая себя и причиняя боль окружающим. Год я сидел в этой яме. Год я обманывал всех вокруг. Отца, друзей. Я говорил им, что не зависим от наркотиков. Я говорил, что брошу. Обязательно брошу. Я лгал. Всем, каждому. Всё, что нужно было мне — доза. Я наплевал на всё, на всех, мне нужна была только наркота. Я понимал это, прекрасно понимал, пытался бросить, но... Ничего не вышло. Отцу, видимо, надоело, что я убиваю себя, и он отправил меня за границу, в какой-то центр.If I'm a pagan of the good times Если я язычник из добрых времён, My lover's the sunlight. То моя любимая — солнечный свет. To keep the Goddess on my side, Чтобы богиня оставалась рядом со мной, She demands a sacrifice, Требуются жертвы: To drain the whole sea, Осушить море, Get something shiny, Принести что-нибудь блестящее Something meaty for the main course. И что-нибудь мясное на второе.
Я целыми днями проводил в белой палате. Я настолько стал зависим от наркотиков, что накидывался на работников того центра, готов был убить их, лишь бы мне дали дозу. Меня одевали в смирительную рубашку, привязывали к кровати и ставили капельницы, пичкали таблетками, а я сходил с ума. Мне хотелось сдохнуть, и я чуть не сделал это. Я пытался вскрыть себе вены иголкой от капельницы, но меня поймали и каждый раз привязывали к кровати, когда ставили капельницу. Убрали все острые предметы из моей палаты. Я думал, что умру. Ко мне пришёл отец и ребята, с печалью смотрели на меня. Меня это раздражало. Меня это бесило. Я кричал, чтобы они ушли от меня подальше, чтобы оставили меня. Я высказал им всё. Как я их ненавижу. Но это была не правда, я опять лгал. Я просто не хотел, чтобы они видели меня таким. И тогда... Грей вместе с Гажилом и Жераром вмазали мне, Леви с Джувией залепили пощёчины, а Эльза пнула между ног. А отец... Отец высказал мне все в ответ. Высказал, какой я слабак. Спасибо, папочка, а то без тебя не знал. Грей наорал на меня, что я такая сволочь, не думаю о них. Как будто они не скорбят о потери Люси, а только я один тут такой особенный. Эльза подхватила его, сказав, что очень скучает по Люси, но это не наша вина, что её теперь больше нет с нами. Гажил просто сказал, что я идиот. А Леви с Джувией... Они сказали, что если бы Люси увидела меня в такой состоянии, то просто убила бы за то, что я с собой сделал. Они были правы во всем. И я стал бороться с зависимостью только из-за них.That's a fine looking high horse, Вот прекрасный белый конь, What you got in the stable? А что у тебя в конюшне? We've a lot of starving faithful, У нас много голодных верующих, That looks tasty, Выглядит аппетитно, That looks plenty, Выглядит богато, This is hungry work. От такой работы хочется поесть.
Через год меня выписали оттуда. Я смог. Я поборол зависимость. Конечно, ребята поддерживали меня, как только могли. Ко мне даже Хексе и Азуми приходили. Они, наконец-то, поженились. Сейчас у них растёт дочь. Мы, кстати, с девчушкой хорошо сдружились. Я вернулся домой к отцу, к друзьям. Они всегда меня поддерживали. Хексе стало интересно, почему самолёт, в котором летела Люси, разбился. Я, всё-таки, не Шерлок Холмс, но помогал ему, потому что мне было интересно. Знаете, то, что я узнал, потрясло меня. Я узнал почему от меня ушла Люси, и что произошло дальше. Мы думали, что во всей этой мути замешан отец Люси, но... мы ошиблись. Стинг Эвклиф, вот кто виновник всего «торжества». Этот маленький гадёныш состряпал интересный план. Так как, отец Люси очень богат, и Эвклиф прознал об этом, он заставил Люси уйти от меня, шантажировав тем, что убьёт меня. Он показал ей мою фотографию, когда мы ездили с отцом подписывать важный контракт, мол, я слежу за твоим любимым, ага. Люси хотела защитить меня и поэтому ушла. Она вернулась к своему отцу, а тот заставил выйти её за брата Стинга — Роуга. Стинг продолжал шантажировать Люси моей смертью, а так же... он шантажировал отца Люси, говоря ему, что он откроет полиции все грязные делишки Джудо. Тот, естественно, в тюрьму не хотел и согласился на то, чтобы Люси вышла за его брата. После того, как Люси бы вышла замуж за Роуга, Стинг хотел, как он сам сказал, трахнуть её и сфотографировать голой, мол, изменила своему мужу и шантажировать этим Джудо, дабы тот отдал ему все свои деньги. Если фотографии бы попали в газету, это был бы позор для семьи Хартфелиев, и Джудо бы ничего не осталось, кроме как отдать все деньги. Но... свадьба не состоялась, Люси разбилась в самолете, пока летела туда, где должна была происходить свадьба. Стинг, Роуг и Джудо сидят сейчас за решеткой. У Стинга и Роуга насчитали много случаев шантажа, а у Джудо других и делишек навалом.That's a fine looking high horse, Вот прекрасный белый конь, What you got in the stable? А что у тебя в конюшне? We've a lot of starving faithful, У нас много голодных верующих, That looks tasty, Выглядит аппетитно, That looks plenty, Выглядит богато, This is hungry work. От такой работы хочется поесть.
Подняв голову, я посмотрел на огромную белую церковь. Перекрестившись перед входом, я открыл огромные деревянные двери. Те со скрипом открылись. Впереди была ковровая красная дорожка, по бокам которой расставлены деревянные скамейки в ряд. Я прошел по дорожке, идя прямо к алтарю, где было много свечей. Они горели ярко, плавно подрагивая.Take me to church, Отведи меня в церковь, I'll worship like a dog at the shrine of your lies. Я буду служить, как собачка, перед святыней твоей лжи. I'll tell you my sins so you can sharpen your knife. Я поведаю тебе свои грехи, так что можешь точить нож, Offer me my deathless death. Предложи мне бессмертную кончину. Good God, let me give you my life. Боже, позволь мне вверить тебе свою жизнь.
У алтаря стоял уже знакомый мне священник. После всего дерьма, что со мной случилось, я стал ходить в церковь. Не знаю, зачем. Просто хотел выговориться, чтобы мне дали совет, замолить свои грехи. - Ты снова пришел? - священник даже не повернулся ко мне, продолжая стоять к алтарю лицом. - Тебя снова мучают кошмары? - Да, Отец, - тихо прошептал я. Священник тяжело вздохнул и повернулся ко мне. Это был худой старичок, одетый в чёрное одеяние и с большим крестом на шее. - Пойдем, - он направился в сторону исповедальни*, а я пошел за ним. Отодвинув штору, я зашел внутрь и приклонил колено на низкой скамейки сбоку от священника, сидящего за перегородкой с решетчатым оконцем. - Что тебя гложет, сын мой? - Мне опять снятся кошмары. В них я убиваю себя каким-нибудь холодным оружием. Это жутко пугает меня. В последнее время, я снова начал думать о суициде. Мне стыдно за свои мысли. - Не волнуйся, Сын мой, Бог простит тебя. Он всё видит и знает, что ты не виноват в этом. Проведи большую часть времени в церкви и вымаливай свои грехи. Очистись от них. Как обычно, я целый день провел в церкви, стоя перед алтарём и молясь. Священник провёл обряд очищения, поливая мою голову святой водой. Я просил прощения за все свои грехи, просил прощения за то, что причинил боль своим близким, просил прощения за то, что так и не смогу отпустить Люси. *** Кладбище кажется таким прекрасным в ночное время. Я уже как полчаса брожу мимо могильных плит с огромным букетом гвоздик и кладу две на каждую могилку. Я не знаю этих людей, не знаю, от чего они отправились на тот свет, но кладу им по два цветка на могильную плиту. Идёт сильный дождь, а я продолжаю идти по мягкой земле, кладя цветы.No masters or kings when the ritual begins, С началом ритуала не остаётся ни господ, ни королей, There is no sweeter innocence than our gentle sin, Нет ничего невиннее нашего милого греха, In the madness and soil of that sad earthly scene, В безумии и грязи этой земной сцены — Only then I am human, Только тогда я человек, Only then I am clean. Только тогда я чист. Amen, amen, amen! Аминь, аминь, аминь!
Подойдя к знакомой могильной плите, вставая перед ней на колени и кладу последние два цветка. На плите выгравирована прописными буквами «Люсьена Хартфелия» дата рождения и смерти. Тело после катастрофы так и не нашли, но плиту мы поставили. - Прости меня, Люси. Прости, что не могу отпустить тебя, - нос и глаза защипало, и я почувствовал, как текут горячие капли по моим щекам вперемешку с холодными дорожками дождя.Take me to church, Отведи меня в церковь, I'll worship like a dog at the shrine of your lies. Я буду служить, как собачка, перед святыней твоей лжи. I'll tell you my sins so you can sharpen your knife. Я поведаю тебе свои грехи, так что можешь точить нож, Offer me my deathless death. Предложи мне бессмертную кончину. Good God, let me give you my life. Боже, позволь мне вверить тебе свою жизнь.
Встаю с колен, иду прочь от могилы в сторону кованых железных ворот. Выйдя из них и закрыв калитку, направляюсь домой. *** Дом, душ, еда, сигареты и кровать. Привычное расписание для меня. Сейчас я лежу, закутавшись в теплое одеяло и разглядывая потолок. Сон не идет. Как обычно... Трель звонка разрушила тишину. Я встал с кровати и поплёлся к двери, гадая, кто мог придти в такой поздний час? Повернув за ручку, я открыл дверь. Моё тело пронзил ток, глаза расширились, дыхание сперло, а я замер на месте. Нежная улыбка, тёплый взгляд карих глаз и такой родной голос. - Привет, Нацу... А знаете всё почему? Да потому что я, победитель по жизни!
