Двух дорог пересеченье

      И без того содержавшаяся в надлежащем порядке усадьба Репниных по случаю предстоящего приёма расцвела краше прежнего. Окна и фасад были вымыты. Лавочки перед домом Елизавета Петровна велела заново выкрасить белой краской, а в саду прополоть и подвязать понадёжнее все имевшиеся растения. Внутри в парадных комнатах воцарилась идеальная чистота: бальную залу после тщательной уборки украсили цветами в кадках и больших китайских вазах, а в подсвечники и канделябры добавили новых свечей. В обеденной комнате составили столы, застелив нарядными скатертями. И из шкафов достали лучшую посуду и серебро, начистив последнее до такого состояния, что можно было увидеть собственное отражение словно в зеркале.       — Про столики для игры в карты не забудьте! — отдавала последние распоряжения слугам Елизавета Петровна, стоя утром в день приёма в парадной гостиной и сверяясь со списком, в котором были обозначены все необходимые приготовления. — И про удобное кресло для пожилой графини фон Берг — его нужно поставить к камину!       Княгиня, впервые дававшая званый обед с гостями столь высокого уровня, как генерал-губернатор, изрядно волновалась. Очень уж хотелось Лизе не ударить в грязь лицом и перед местным обществом, и перед высоким начальством. Натали, многое знавшая о подобных праздниках, проводимых при дворе, подсказывала любимой родственнице, что и как лучше сделать.       Суета, царившая в доме, немного отвлекла княжну от мыслей о Владимире, хотя она — нет-нет, да вспоминала о нём за тем или иным занятием. И Миша, и Лиза, узнав, что Корф наотрез отказался приезжать, приняли известие спокойно. Елизавета Петровна и вовсе отнеслась к его отказу философски. «В конце-концов, Наташечка, он скорее всего ещё не готов появляться в обществе, — сказала Лиза, как только Натали сообщила по возвращении из поместья Владимира его решение. — Мы должны с пониманием к этому отнестись. Будут на нашем веку ещё праздники, на которые Миша непременно позовёт нашего старого друга, и возможно тогда Владимир осчастливит всех своим присутствием».       Закончив с оставшимися распоряжениями касательно званого обеда, Елизавета Петровна потянула сопротивляющуюся Наташу в её комнаты выбирать наряд княжне. Без особого энтузиазма Натали извлекла из гардероба и разложила на кровати имевшиеся вечерние платья. Лизе особенно понравилось розовое, попавшееся одним из первых на глаза, с открытыми плечами и пышной юбкой, имевшее короткие рукава-фонарики с белым кружевом по краям, а также отделанное по лифу мелким жемчугом. Натали довелось однажды щеголять в нём при дворе.       — Возьми его себе, коли хочешь, — предложила княжна, видя горящий взгляд невестки. — Мы с тобой примерно одной комплекции. Верх, в крайнем случае, можно немного ослабить.       — Правда? Спасибо, моя дорогая! У меня, разумеется, уже готов к сегодняшнему празднеству один из вечерних туалетов, но должна признать, что моё платье не столь красиво, как это!       — Этикет предписывает иметь в гардеробе подобную роскошь, — пояснила Наташа. — Дабы наряды придворных могли соответствовать блеску тех праздников, которые устраивают Николай Павлович с Александрой Фёдоровной.       Елизавета Петровна отложила розовое платье в сторону. Вместе с Наташей они вновь принялись перебирать другие наряды. Натали наугад извлекла из вороха юбок шёлковое голубое платье и, приложив к себе, вопросительно посмотрела на Лизу.       — Я бы, будучи тобой, надела сегодня что-нибудь понаряднее, чем это, — сказала та, качая головой и отбирая у Наташи платье.       Она придирчиво осмотрела его и вынесла свой вердикт:       — Слишком простое! Ни лент, ни кружева, ни вышивки, и юбка какая-то вялая! — не дав Натали опомниться, Лиза встала и вернула платье обратно в гардероб.       — Послушай, но ведь я — не хозяйка дома, — принялась приводить доводы княжна. — Вот тебе и вправду надо соответствовать своему положению. Вы с Мишей будете весь вечер в окружении гостей. Всё внимание сегодня, так или иначе, будет обращено к вам двоим. А мне зачем наряжаться?       Она всплеснула руками и плюхнулась на постель, устремив глаза в потолок. «И было бы для кого!» — едва не добавила в сердцах Натали. Единственный человек, для которого она желала бы выглядеть красиво, всё равно сегодня не приедет!       Лиза с таинственной улыбкой подошла к своей золовке, и, взяв за руку, потянула на себя, требуя, чтобы Наташа немедленно поднялась обратно.       — Видишь ли, Миша, дабы развеять твою грусть, пригласил на обед достаточное число неженатых господ, проживающих в округе. Поэтому хорошо выглядеть сегодня тебе тоже не помешает. Дружочек, тебе необходимо общество молодых мужчин!       — Ох, Lise! — многозначительно воскликнула Натали, с неохотой вставая.       — Попробуй просто хорошо провести сегодняшний вечер, танцуя и развлекаясь, ведь никто не заставляет тебя давать кому бы то ни было обещаний и бежать назавтра впопыхах к алтарю.       — Но я, право слово, не испытываю потребности в кавалерах и танцах.       — Нет, и ещё раз нет! — упрямо покачала головой Елизавета Петровна. — Я не хочу, чтобы ты зачахла у нас на глазах!       Лиза подняла с постели светло-зелёное платье, которое Наташа не так давно, поддавшись, как она сама считала, необдуманному порыву, заказала у модистки в уездном городке. Княжна приобрела его не иначе как под влиянием чувства ностальгии. Этот наряд, с вышитыми розовыми нитями цветами на присборенных рукавах и по краям подола двухъярусной юбки, напоминал ей о том самом дне, когда Натали, выйдя из лавки готового платья, встретила Варю и впервые отправилась в поместье к Корфам. В тот день для неё всё и началось.       — По-моему, оно очень красивое. И тебе пойдёт, — заключила Лиза, протягивая Наташе платье.       Княжна неохотно взяла его в руки и, подойдя к зеркалу, приложила к себе.       — У тебя есть подходящие туфли? — спросила Елизавета Петровна, вставая рядом и любуясь Наташиным отражением.       — Да.       — А украшения? Найдутся бусы или колье под него?       — Имеются.       — Перчатки?       — И они есть, — вздохнула Натали.       — Тогда считаем вопрос решённым!       Прихватив розовое платье, княгиня с торжествующим видом направилась к выходу.       — Думаю нам пора одеваться и готовиться к появлению гостей, — сказала Лиза, кивая на настенные часы. — Я позову к тебе горничную в помощницы.       Довольная тем, что ей удалось убедить золовку принарядиться, Лиза отправилась в свои комнаты. Натали же, отложив выбранное платье, принялась неторопливо возвращать в шкаф ненужные наряды. У неё совсем не лежала душа веселиться сегодня в обществе каких-либо ухажёров. Однако она жила в доме брата, где порядки устанавливались не ей. Кроме того, искренне любя и Мишу, и Лизу, она попросту не хотела, чтобы из-за её нынешней нерасположенности к светскому общению о доме брата сложилось неблагоприятное впечатление. «Буду делать вид, что мне всё это нравится, — сказала самой себе Натали. — В конце-концов, мне не привыкать. При дворе тоже частенько нужно улыбаться тогда, когда на самом деле хочется плакать, забившись подальше в свои комнаты».       Вскоре к поместью Репниных стали подъезжать кареты и повозки с гостями. Михаил, не так давно вернувшийся из города с новой неудачей, связанной с покупкой фабрики, быстро переоделся в чистое, набросил на плечи зелёный мундир с орденами, застегнулся на все пуговки и отправился за женой. Поцеловав маленькую дочку, остававшуюся до конца дня в задних комнатах вместе с няней, он, отдав должное роскошному наряду Елизаветы Петровны, взял её под ручку и спустился вниз. Практически одновременно с ними сошла Натали в своём зелёном платье, атласных зелёных туфельках с вышитыми золотыми колосками и в кремовых перчатках по локоть. На шею княжна повесила любимый медальон — тем и ограничилась, не добавив к нему никаких бус и прочих шейных украшений. Так же она поступила с причёской: сделав её по последней моде, оставила без каких-либо перьев, бантов и живых цветов, дабы не затмевать хозяйку дома и не казаться слишком нарядной и вычурной. И всё же, она была прекрасна! А грусть, которую можно было прочесть в её глазах, вместе с неизменной улыбкой добавляли ей некоего шарма, своеобразной загадочности и очарования.       — Князь Ильин, поручик Тихомиров, барон Вяземский с супругой Прасковьей Николаевной, князь Камышов…       Наташа едва успевала приветствовать вслед за хозяевами дома новых гостей, среди которых и вправду обнаружилось немалое количество холостых господ. Почти каждый из них, заранее извещённый о бале, ангажировал княжну на танец. Натали ничего не оставалось делать, как соглашаться из вежливости и гостеприимства, записывая имена в специальную книжечку. Вскоре прибыли и знакомые лица. Княгиня Маргарита Павловна Щеглова, в пышном шёлковом платье цвета бордо с открытыми плечами, ступила на порог дома Репниных вместе с супругом Сергеем Викторовичем, оказавшимся внушительного роста мужчиной в тёмно-синем фраке, подтянутым и моложавым, державшимся с ещё большим достоинством, чем его жена. Их дочь Вера Сергеевна, одетая по случаю праздника в нарядное голубое платье с французским кружевом, шла рядышком с сестрой Маргариты Павловны, княжной Кити, как обычно разодетой во что-то полосато-пёстрое, с бантиками и ленточками, напудренной и надушенной сверх меры.       Поздоровавшись с Щегловыми и отпустив их в гостиную, Наташа поприветствовала довольно привлекательного мужчину при орденах и эполетах. Им оказался супруг княгини Ольги Максимовной Захаровой — Николай Александрович. Шелестя юбкой своего ярко-жёлтого, канареечного цвета платья, княгиня подошла к Натали вслед за мужем. Она по привычке придерживала за локоть тётушку, графиню фон Берг, закутанную в тёплую шаль, из-под которой выглядывала тёмно-фиолетовая юбка.       — Мы чрезвычайно рады, чрезвычайно! — воскликнула Ольга Максимовна, целуя Наташу в щёку. — Мой дорогой Никс обещался танцевать со мной! А я так люблю балы! Кто бы знал, как я по ним соскучилась?! Кроме того, — подмигнула она Наташе, когда супруг княгини отошёл, встретив знакомых, — недостатка в кавалерах сегодня точно не будет!       — А? Что ты там говоришь? — переспросила тётушка, глядя то на Натали, то на Ольгу Максимовну.       — Танцы, ma tante, тан-цы! — сказала громко в ухо графине её племянница. — Вы этим уже давно не интересуетесь!       — Увы, мои ноги! — кивнула графиня, и они, видя, что к Наташе подходят новые визитёры, отправились в гостиную вслед за князем Захаровым.       Гости продолжали прибывать. Последними, когда гостиные дома Репниных наполнились до отказу, в большой карете прибыли генерал-губернатор Двугорского уезда Дмитрий Андреевич Плещеев с супругой и сыном. Губернатор был человеком в летах, но ещё не утратившим былую привлекательность, с усами, бородой и пышными бакенбардами, придававшими, как полагал он сам, более солидный вид его малорослому облику. Как и многие люди его положения, Дмитрий Андреевич шагал прямо, степенно и важно, при этом немного размахивая руками, словно солдат, шедший в строю, — сказывалась военная карьера, оставшаяся в прошлом. На особ вышестоящих господин Плещеев смотрел неизменно подобострастным взглядом, а на людей низшего положения он глядел немного свысока. Впрочем, был по природе добродушен, поэтому многое прощал коллегам и многому попустительствовал в своём уезде.       — Князь! Дорогая княгинюшка! Чудесный дом! Премилейшие хозяева! — восклицал господин Плещеев, пожимая ладонь Михаила и целуя руку зардевшейся Елизавете Петровне. — Вот-с, моя супруга Светлана Семёновна и сынок мой Алексей Дмитриевич! Прошу любить и жаловать!       Ожидая, когда их познакомят, Натали пробежала глазами по супруге губернатора и его сыну. Госпожа Плещеева являла собой даму невысокого роста, полноватую, одетую со вкусом и дорого — при дворе таких часто встретишь. Сын же их по возрасту приходился Натали ровесником, и она, перед тем как вся чета подошла к ней, успела отметить довольно красивое лицо, однако напустившее на себя излишне важный вид.       — Дмитрий Андреевич, позвольте представить, моя сестра княжна Наталья Репнина, — произнёс Миша, делая жест рукой в сторону Наташи.       — Наша спасительница! Очаровательна, прелестна! — обрадовался генерал-губернатор, целуя руку Натали. — Давно мечтал познакомиться с барышней, умеющей обращаться с оружием и способной оказать сопротивление шайке свирепых разбойников!       — Благодарю за комплименты, — ответила Наташа с улыбкой.       — А где же ваш напарник барон Корф? Он где-то в зале? — осведомился Дмитрий Андреевич у княжны. — Смею вас заверить, он приятно удивил всех нас столь смелым поступком! Его отец, достойнейший Иван Иванович, которого я знавал при жизни, гордился бы им!       — Владимир Иванович не почтит нас сегодня своим присутствием, — ответил Миша за сестру. — Он ещё не до конца оправился от раны, полученной в схватке.       «Пожалуй, лучшей причины, по которой Владимир не смог бы приехать, и не придумаешь. Молодец, Миша! Так мы не выставим Владимира в неприглядном свете и не дадим повода для новых кривотолков о нём», — рассуждала Натали, украдкой кивая брату.       — Что ж, здоровье есть здоровье, — задумчиво пожал плечами генерал-губернатор. — Иные хвори способны сломить и человека недюженной силы. Хотя это в высшей степени досадно, что Владимир Иванович по-прежнему чурается общества.       — Его ранение и впрямь доставило немало тревог и переживаний. Всем нам, — тихо вставила Наташа.       — Я полагаю, княжна танцует? — обратился к ней сын губернатора. Не сразу поняв суть вопроса, поскольку её мысли вновь были заняты Владимиром, Натали рассеянно кивнула. — Тогда за мной первый танец. Вы же приберегли его для самых важных гостей? Батюшка уже успел пригласить хозяйку дома, я же готов предложить свою персону вам, мадемуазель.       — Спасибо за оказанную честь, — поблагодарила она, отпуская семейство Дмитрия Андреевича.       Таким образом все оказались в сборе. Присутствующие дамы и господа в ожидании, когда их позовут к столам, разбрелись по двум гостиным, образовав небольшие стайки. Натали неспешно прошлась по комнатам, ища самая не зная чего, пока не обнаружила в углу крайней гостиной графиню Аполлинарию фон Берг, сидевшую в одиночестве у натопленного камина. Создавалось впечатление, будто про пожилую гостью напрочь забыли все вокруг. Её племянница, стоя в сторонке, о чём-то весело щебетала в компании супруги губернатора и ещё нескольких дам.       — Вам не холодно? Я могу принести шаль потеплее, — забеспокоилась Наташа, подходя к графине.       — Спасибо, милое дитя, — улыбнулась Апполинария Ростиславовна, обращая на княжну свои большие глаза в очках. — Но меня уже давно ничего не греет.       Графиня обвела внимательным взором присутствующих гостей и вновь обратилась к Натали, оставшейся стоять подле неё:       — И почему молодость так быстро проходит? Вроде только вчера я, совсем ещё юная девушка, отплясывала на балах с молодыми людьми, да так, что туфли мои под конец очередного вечера частенько стирались до дыр. А уж как я целовалась со своим будущим мужем тайком от маменьки и папеньки, спрятавшись за портьерой библиотеки в нашем большом особняке в столице! Вот ведь бедовая была девица! Это ещё хорошо, что родители не тянули с нашим браком, а то неизвестно — не кончилось бы дело скандалом!       Аполлинария Ростиславовна на миг зажмурилась и даже, как показалось Наташе, довольно хохотнула.       — Но я ни о чём не жалею, — продолжила старенькая графиня, открыв очи и делая жест Наташе, чтобы та наклонилась к ней пониже. Аполлинария Ростиславовна зашептала княжне прямо в ухо следующие слова: — Невозможно познать истинную любовь, не ощутив в своём сердце пламени страсти, не совершив в жизни безумств ради любви! И не испытав томления от предвкушения поцелуев и прочих ласк своего наречённого, и огромного счастья, когда это свершается! Любовь без огня — разве это любовь?!       Натали, слушая монолог, невольно залилась краской. Разумеется, она подумала об одном конкретном человеке. А графиня фон Берг, будто опомнившись, кончила свою речь ровным, обыденным тоном:       — Моя любовь давно мертва вместе с почившим мужем. И я сама теперь — дряхлая старуха, которой тоже пора в могилу. Поскорей бы Господь призвал меня к себе — жду не дождусь, когда окажусь на смертном одре.       — Что вы такое говорите! — попыталась возмутиться Натали.       — Жизнь — это для вас, для молодых. А мы, старики, живы только своими воспоминаниями о прошлом. Ничто так не греет нам душу, как осознание того, что когда-то и мы о чём-то мечтали, чего-то ждали, на что-то надеялись. Что мы тоже чувствовали вкус этой самой жизни! — покачала головой Аполлинария Ростиславовна.       — О чём вы толкуете с тётушкой? — полюбопытствовала Ольга Максимовна, подходя к Наташе и старенькой графине и обращаясь, преимущественно, к княжне Репниной.       — О том о сём — ничего существенного, — ответила Натали. — Мне показалось, что ваша тётушка явно заскучала в одиночестве, и я решила уделить ей немного внимания.       Тут в гостиной нарисовался Миша под руку с Лизой. За ними шествовали генерал-губернатор с супругой. Дойдя до центра комнаты, князь Репнин громко объявил: «Обед накрыт — всем добро пожаловать в столовую!» Присутствующие мигом оживились пуще прежнего. Пропустив вперёд хозяев дома и двугорского начальника, все направились было к дверям, продолжая весело переговариваться друг с другом, как вдруг разом остановились и притихли. Наташа, бывшая в самом конце толпы вместе с Аполлинарией Ростиславовной, долго поднимавшейся со своего кресла, и Ольгой Максимовной, помогавшей тётушке, не удержалась от любопытства и встала на цыпочки, пытаясь разглядеть, что же такого произошло, из-за чего весь этот поток людей замер. По гостиной прокатился едва уловимый шёпоток. «Корф здесь! Это же он!» — донеслось до ушей Натали от стоявшей неподалёку княжны Кити. Маргарита Павловна с осуждением зашикала на сестру.       Широко раскрытыми глазами наблюдала Наташа за тем, как в гостиную, пожимая руки Михаилу и генерал-губернатору, раскланиваясь и целуя ручки дамам, с улыбкой на лице и впрямь входит Владимир.