Двух дорог пересеченье

      Минуло несколько дней с момента приезда Натали Репниной в усадьбу. И вот, однажды утром, позавтракав и проводив Михаила в город — тот уехал по делам касательно уезда — она и Елизавета Петровна принимали у себя общество двугорских дам. Едва Наташа переступила порог гостиной, как ей навстречу поднялось сразу несколько женщин разнообразного возраста. Как подобает хозяйке дома, Лиза принялась знакомить княжну с гостьями.       — Позволь представить графиню Маргариту Павловну Щеглову, — сказала княгиня Репнина, подводя золовку к степенной даме средних лет, одетой в красивое, дорогое платье серебристого шёлка.       — Здравствуйте, княжна, — произнесла графиня нараспев, рассматривая Натали свысока своими карими глазами.       — А это дочь графини, княжна Вера Сергеевна, — продолжила Лиза.       Из-за спины Маргариты Павловны появилась девушка, одетая в синее платье с беленьким воротничком, тоненькая и хрупкая, словно статуэтка. Сравнение с мраморным изваянием усиливалось, стоило рассмотреть лицо княжны Веры: светлое, с прозрачной кожей и едва уловимым румянцем на щеках, оно выделялось разве что глазами — большими, голубыми, словно чистое небо в погожий день. Волосы Веры Сергеевны, тёмно-русые, были заплетены в косы и собраны на затылке в аккуратную причёску.       — День добрый, княжна, — откликнулась Вера Щеглова мягким, тихим голосом.       — Приятно познакомиться, — кивнула Натали с улыбкой.       — Маргарита Павловна — супруга генерала Щеглова. — пояснила Лиза, когда мать и дочь отошли к диванчику у окна. — Может, ты слышала о нём? Граф обретается преимущественно в столице, вечно занятый государственными делами, в то время как его жена и дочь коротают время в загородном поместье. Графиня не любит шумной суеты Петербурга, она считает, что это плохо влияет на здоровье Веры. У них в Двугорском просто роскошный дом, я бы даже сказала дворец, выстроенный в английском стиле, и такой же прекрасный регулярный парк. Граф Щеглов поклонник всего английского.       Наташа, пока слушала короткий рассказ Елизаветы Петровны, вспомнила, что и вправду при дворе ей встречалось имя графа Щеглова.       — А вот княгиня Ольга Максимовна Захарова со своей тётушкой, графиней Аполлинарией Ростиславовной фон Берг.       К ним подошла дама, чуть старше Лизы и Наташи, жгучая брюнетка с выразительными чертами лица, одетая в ярко-малиновое платье с открытыми плечами и пышной юбкой. В ушах княгини позвякивали серьги из жемчуга, а на тонкой длинной шее красовалась жемчужная нить, перекинутая несколько раз. Модница поддерживала за руку глубоко пожилую, показавшуюся Наташе древней, полноватую старушку маленького роста, закутанную, несмотря на тепло в комнате, в длинную кашмирскую шаль.       — О, мы очень рады свести с вами знакомство! — звонко воскликнула Ольга Максимовна. — Mademoiselle Lise успела рассказать, что вы служите при дворе — это так интересно! Не то, что в нашей деревне, где и развлечений-то особых нет!       — Супруг Ольги Максимовны совсем недавно купил поместье в наших краях. И так удачно сложилось, что их усадьба находится прямо по соседству с домом тётушки, — вставила Лиза.       — Да, мой муж вышел в отставку и решил посвятить жизнь обустройству нового жилища. Возомнил себя этаким барином! — хохотнула Ольга Максимовна, сверкая своим платьем при каждом, даже самом ничтожном жесте или движении. — Дети наши воспитываются гувернанткой, выписанной из Парижа. А я скучаю в этой глуши. Ну в самом деле, какие для меня могут быть занятия здесь? Если бы не чудесная Лизавета Петровна и её славная компания, то я давно сошла бы с ума от одиночества!       — Что-что? — переспросила пожилая дама, глядя на свою племянницу.       Тираду родственницы она слушала, словно маленький ребёнок, который едва понимает хоть слово.       — Я говорю, что к нам приехала княжна Наталья Александровна Репнина, тётя, сестра Михаила Александровича! — наклонилась к уху дамы Ольга Максимовна. — Она совсем глуха, вы уж не обессудьте, — пояснила княгиня Наташе.       — А, Репнина. Ну добро, добро. Будет тебе, Олюшка, ещё одна подруга. Посади-ка меня вон в то кресло. О, возраст! Ноги совсем не ходят, треклятые, — проскрипела Аполлинария Ростиславовна.       И Ольга Максимовна, по-прежнему придерживая тётушку, довела её до широкого удобного кресла в глубине комнаты, куда посадила, слушая причитания и ахи со вздохами.       Рядом с креслом, где теперь восседала пожилая графиня фон Берг, сидела ещё одна дама с лицом, похожим на кукольное, разодетая несколько нелепо: вся в бантиках, рюшечках и кружевах. Наташа внимательно пригляделась и обнаружила в гостье черты, несомненно схожие с Маргаритой Павловной Щегловой. Те же идеальная осанка, высоко поднятая голова, прямой взгляд. Только в отличие от графини Щегловой, чьё лицо говорило о гордости и даже некоторой надменности обладательницы, у этой дамы, судя по губам, изогнутым и слегка подрагивающим, имелись явно капризные нотки в характере. И Натали не ошиблась. Дама, словно поняв, что о ней давно никто не говорил и не обращал на неё внимания, подала голос, оказавшийся тоненьким, визгливым — одним словом, неприятным.       — Про меня вы, Елизавета Петровна, совсем забыли, про всех уже рассказали, а меня в самый конец, значит?! Я тоже хочу быть представлена гостье, извольте. Не встаю, потому как с утра в расстроенных чувствах. Моя любимая собачка, Жоржетточка, съела вчера какую-то гадость с обеденного стола и теперь, бедняжка, хворает. Вот, не расстаюсь с нюхательной солью — может хоть она поможет моим несчастным нервам!       — Ну что вы, вовсе про вас и не забыли, — принялась успокаивать Лиза, когда они с Наташей подошли к сидящей даме. — Собачка ваша непременно поправится, не волнуйтесь. Разрешите представить Наталью Репнину, мою золовку. Наташа, это княжна Екатерина Павловна Щеглова. Она сестра Маргарите Павловне.       — Я вообще-то живу в Петербурге, у меня большой дом недалеко от Таврического сада. Мы с Марго выросли в нём. Родовое гнездо, да! Я приехала погостить к сестре и племяннице на лето. Верочка! — кликнула Екатерина Павловна барышню, едва усевшуюся рядом с матерью, тоном, не терпящим возражения. — Enfant, тебе нельзя сидеть у окна, пересядь ко мне немедленно!       — Кити! — сверкнула глазами Маргарита Павловна. — Впрочем, тебе, Вера, лучше и вправду послушаться совета.       Вера Сергеевна покорно встала и пересела в кресло, стоявшее по левую руку от своей тётки. Справа критическим взглядом за происходящим молчаливо наблюдала пожилая графиня фон Берг. «Так ли уж глуха старушка на самом деле?» — подумала про себя Натали. Графиня напомнила княжне сову — большую, за счёт объёмной шали с бахромой и пышной юбки платья, кстати оказавшегося коричневого цвета, неподвижно сидящую и хлопавшую по сторонам круглыми глазами.       — Думаю, все остальные тоже могут сесть, — пригласила Лиза.       Ольга Максимовна заняла место, где ранее сидела Вера Щеглова, у окна, рядом с Маргаритой Павловной. Наташа опустилась на один из двух стульев, стоявших напротив троицы: княжны Веры, Екатерины Павловны и Аполлинарии Ростиславовны. Лиза, убедившись, что все гостьи удобно устроились, присела самой последней рядом с Натали. Каждая из дам принялась за рукоделие, взятое с собой, при этом княжна Кити едва не расплакалась, пока искала пенсне, не преминув упомянуть о своём никудышном зрении.       — Просто замечательно, что в нашем Кружке прекрасных дам прибавление! — сказала Ольга Максимовна, откладывая на колени едва взятое в руки шитьё и улыбаясь Наташе. Ей и рукоделие казалось скучным, неинтересным занятием.       Княжна Репнина улыбнулась в ответ. И вправду, дамы расселись таким образом, что образовали собою круг.       — Мы называем наше общество кружок, потому что назвать громким словом круг язык не поворачивается, — продолжила княгиня Захарова. — То ли дело при дворе! Вот где общество, публика! Высший свет!       — В какой должности вы служите? — спросила Маргарита Павловна, внимательно рассматривая скромное платье Натали в крупную клетку.       — Я камер-фрейлина их высочества принцессы Марии Гессен-Дармштадтской.       Наташа почувствовала, как разом выросла в глазах графини Щегловой.       — О, принцессы Марии! — воскликнула княгиня Ольга. — Да вы, ma chère, приближены к императорской семье!       — Принцесса Мария. Я как-то видела её портрет, — тихо откликнулась княжна Вера. — Она похожа на Богоматерь с картины художника Фёдора Бруни.       — До того, как поступить в услужение к их высочеству, несколько лет я была фрейлиной императрицы, — скромно потупилась Натали.       — Наташа — столичная штучка. Она всё знает про балы, дворцовые церемонии, праздники, пиры и маскарады. Словом, про все-все увеселения, которыми балуют себя их императорские величества и высочества, — сказала Лиза, с гордостью глядя на золовку.       — Должно быть, у вас такая интересная жизнь! — вновь с восторгом произнесла Ольга Максимовна. — Постоянные переезды из дворца во дворец, роскошь, возможность вращаться в высшем свете и, чего греха таить, среди лучших мужчин! Вы замужем, дорогая?       Наташа несколько замялась и ответила, нехотя:       — Нет, пока не замужем.       — Так чего же теряете время? Уверена, с вашей красотой невозможно не пленить сердце какого-нибудь бравого офицера! А то и сразу генерала! Или вы столь разборчивы в выборе будущего мужа? — не унималась Ольга Максимовна.       Натали хотела было отделаться от княгини Захаровой парой обыденных фраз о том, что её время ещё не пришло, как неожиданно ей пришли на помощь.       — Благовоспитанной девице не следует выскакивать замуж за первого, позвавшего к алтарю, — сурово вставила графиня Маргарита Павловна, не поднимая глаз от своей вышивки. — Брак — это, как правило, на всю жизнь. Уважающей и ценящей себя особе лучше потратить время, чтобы найти достойного спутника, нежели пойти за человека, которого потом она будет презирать все годы супружества.       — Но и слишком тянуть с замужеством тоже не следует, — возразила княгиня Ольга. — Всегда найдётся кто-то помоложе и попривлекательней. Мужчины! Вскружить им голову порой ничего не стоит, особенно если вы юны и прелестны, подобно едва распустившейся розе!       — Замужество — не для каждой женщины, — провозгласила княжна Кити, поправляя пенсне. — От мужчин порой одно зло. Они любят кутить, транжирить деньги. Ухлёстывают без зазрения совести за дворовыми девками. Позор! А от жены будут требовать по ребёнку в год. Нет, оно не для всех, не для всех!       Наташа догадалась, что Екатерина Павловна, по всей видимости, была из той породы старых дев, которые ещё в юности шарахались от мужского пола. И, в итоге, сделались абсолютно чуждыми к любви и прочей «романтической чепухе», как они сами полагали.       — Что есть женщина без любимого мужчины? — сказала Лиза, окидывая взглядом присутствующих. — Любовь дарит смысл жизни. А в детях, которые появляются или должны появиться, — она зарделась, инстинктивно дотрагиваясь рукой до живота, — мы видим результат любви, а ещё своё продолжение, частичку себя и любимого человека.       — Lise, вы просто пока ещё влюблены в своего мужа! — засмеялась княгиня Захарова. — Но всё проходит со временем. Рано или поздно чувства потеряют свою новизну, и вас затянет в болото обыденности семейной жизни.       — С моим братом? Навряд ли, — покачала головой Натали. — Уверена, он не даст скучать ни себе, ни Лизе, сколько бы времени не прожили они в браке.       — Хорошо прожить с человеком всю жизнь, — робко заметила Вера Щеглова. — Но судьбой-то по-разному бывает написано. Один Бог ведает, сколько кому уготовано.       — И то верно, Верочка, — согласилась с дочерью Маргарита Павловна. — Вон, Корф, потерял молодую жену, теперь вдовствует третий год кряду. И хоть бы на одну девицу посмотрел. Какое там! Траур трауром, а нельзя мужчине долго убиваться да быть одному. Этот же совсем чудной сделался. Видел бы его покойный Иван Иванович!       Старая графиня фон Берг, давно забывшая о своём рукоделии и дремавшая, склонив голову на плечо, будто почувствовала, что разговор приобретает интересное русло. Открыв свои совиные глаза, она громко, словно все вокруг тоже были глухими, спросила:       — О чём вы там говорите? Ну-ка!       — Владимир Корф, тётя! — объявила Ольга Максимовна. — Из поместья, что стоит на холме недалеко отсюда.       — Я знаю, кто такой Владимир Корф, — проскрипела старушка, ерзая на стуле, дабы поудобнее устроиться. — Его отец был дружен с моим почившим мужем, поэтому я имела удовольствие видеть, как росли Владимир и эта девушка, Анна, так её вроде звали.       — Да, Анна, — подтвердила Лиза, вздыхая.       — Прекрасный человек был барон! Добрый, щедрый, открытый. Радушный хозяин и верный друг. Не то, что его сын, — принялась излагать свои мысли старенькая графиня. — А уж про матушку Владимира вообще молчу. До чего же кроткое было создание! Упокой, Господи, её светлую душу. Никто за всю жизнь не услышал от неё ни одного дурного слова: ни домашние, ни дворовые. А уж как любили усопшую крестьянские дети, с которыми она часто играла, пока не обзавелась собственным ребёнком. После рождения Владимира, между прочим, баронесса постоянно посылала на праздники в деревню гостинцы от имени всех Корфов. Жаль, но такая добрая душа не могла похвастаться хорошим здоровьем. Скоропостижная смерть несчастной в результате странной истории с её болезнью заставила в своё время шептаться всю округу. Особенно если учесть, что в деле была как-то замешана родная сестра, объявленная безумной и спрятавшаяся в избушке в чаще леса. Вот и Корф, кажется, недалеко ушёл от своей тётки!       Наташа, крайне заинтригованная тем, что пожилая дама давно знает всё семейство Корфов, не удержалась и осторожно спросила:       — Так это правда, что Владимир сделался отшельником?       — Отшельником, не желающим ни с кем знаться. Возмутительное поведение, недостойное благородного человека! — пояснила графиня фон Берг.       — Всё это чистая правда, Наталья Александровна, — вступила в разговор Маргарита Павловна Щеглова, которой тоже не терпелось высказаться. — Как жену схоронил, так с тех пор никого на порог своего дома не пускает. Можно подумать, что все дворяне округи сделались для него врагами. А за примерами далеко ходить не надо. После похорон я, из лучших побуждений, решила приехать и проведать Корфа и его ребёнка. Но какое там? Велел убираться прочь! Вот прямо так и сказал, не выбирая выражений. А глаза! Видели бы вы этот тяжёлый взгляд, точно он сам поднялся к нам из преисподней!       — Он тогда ещё не оправился от смерти Анны, — попыталась оправдать друга детства Лиза. — Слишком мало времени прошло, дорогие дамы.       — А я считаю, что и на похоронах, а точнее, на поминках, Владимир Корф вёл себя престранно, — возразила Маргарита Павловна. — Вы, милочка, кажется, не присутствовали? — обратилась графиня к Наташе.       — Нет, меня не было в России. Увы, новость о трагической кончине Анны дошла до меня слишком поздно, чтобы ехать прощаться с усопшей.       — Значит, вы не видели, что творилось после того, как тело несчастной обрело вечный покой в земле. Это ведь тоже целая история!       Графиня Щеглова сделала паузу, словно рассказчик, желающий своим повествованием произвести наибольший эффект. Наташа, перехватив взгляд Лизы, вопросительно посмотрела на последнюю.       — Рассказывайте, не томите! К чему эти тайны мадридского двора? — потребовала старушка фон Берг, вслушиваясь в каждое слово графини Щегловой. — Здесь все свои, и не все эту историю слышали. Вы прекрасно знаете, что дальше нас разговоры никуда не пойдут. Мы не чета сумасбродке Ланской! Эх, я-то на похоронах Анны Корф тоже не присутствовала, мои ноги уже тогда были больны и не позволяли долго стоять.       Наташа хотела было спросить, кто такая Ланская, и почему её считают сумасбродкой, однако дамы, оживившись, разом уставились на Щеглову-старшую, знавшую, по-видимому, лучше остальных о событиях после похорон Анны.       — Маргарита Павловна, говорите, тем более, что вы там были и можете поведать из первых уст, — вторила тётке Ольга Максимовна.       — Ой, подождите, я приготовлю нюхательную соль, — заныла княжна Кити, копаясь в своей сумочке. — Опять меня ожидает расстройство нервов!       — Начинайте, графиня, — дала добро Лиза. — Я в тот момент была не в том состоянии, чтобы отчётливо запоминать подробности происходящего.       — Но ваше положение, дорогая! — пыталась было возразить Щеглова.       — Ничего-ничего, — твёрдо сказала княгиня Репнина.       — Соли, деточка! Я и вам могу дать, — Екатерина Павловна, найдя нужное, протянула Елизавете Петровне пузырёк. — У меня их всегда много, потому как в наше время без успокоительного просто нельзя выйти из дому!       — Кити, перестань! — взмолилась графиня Щеглова.       Лиза, поблагодарив за заботу, не взяла предложенный пузырёк. Екатерина Павловна капризно надула губки.       — Теперь можно? Хорошо, — кивнула Маргарита Павловна. — Стало быть, отпевали Анну, как вы помните, в Двугорской церкви. Ведь в той же самой церкви, где они с Корфом менее года назад венчались. И погода-то стояла какая! Вроде и зима была лютая, мороз, снегу по колено, а в день похорон грянула оттепель, по-весеннему засветило ласковое солнышко и птички запели звонко-презвонко! Из-за яркого солнца, лучи которого проникали сквозь окна в церковь, у меня создалось впечатление, будто это божественный свет льётся к нам с неба. Владимир Корф стоял посреди, у изголовья своей покойной жены, не обращая внимания на людей, пришедших проводить усопшую в последний путь. А она лежала вся в белом, как невеста, с букетом кремовых роз в изящных маленьких руках. Её лицо выражало спокойствие и умиротворение, словно она спит — да и только. Люди всё подходили и смотрели на неё, дивились такой необычайной красоте. Кто-то плакал, кто-то тихо целовал покойную в лоб и бесшумно отходил.       — Анна была прямо как живая, — подтвердила Вера Щеглова.       Наташа посмотрела на барышню. Та, склонившись к рукоделию, старалась спрятать покрасневшие глаза.       — Вообще было что-то странное во всём происходящем, — продолжила рассказ Маргарита Павловна. — Такой светлый день — и смерть. Когда отпевание закончилось, процессия двинулась в сторону кладбища. Мы добрели до разрытой могилы и остановились, слушая всхлипы некоторых присутствующих да неведомо откуда взявшиеся птичьи трели. Владимир Иванович всё никак не мог дать разрешение, чтобы крышку гроба закрыли и заколотили. Тогда ваш супруг, Михаил Репнин, — княгиня посмотрела на Лизу, чьи глаза неестественно блестели, — тоже белый как полотно, подошёл к своему другу, обнял за плечи и дал знак алтарникам, обступившим гроб. Анна скрылась навек под деревом чёрного цвета. Её похоронили рядом с могилой старого барона. Так Корф за несколько лет потерял двух близких людей: отца и жену.       Графиня, закрыв глаза, ненадолго умолкла, мысленно воскрешая минувшие события.       — Потом были поминки, мы сидели, вспоминали добрым словом покойную, выпивали и закусывали, как вдруг неожиданно Владимир Иванович встал и, ни слова не говоря, вышел вон из столовой. Он был яко окаменевший. Если помните, Елизавета Петровна, я сказала вашему супругу, что надо бы пойти за ним. Нельзя оставлять человека одного в таком состоянии. И точно, не прошло и пяти минут, как откуда-то сверху раздался жуткий грохот. Мы все всполошились. Михаил Александрович, а следом за ним повариха Варвара да кликнутый конюх Григорий поспешили на второй этаж. Уж не ведаю, что там творилось, только вскоре Варвара, комкая платок в руках, спустилась к нам и попросила всех разойтись. Что мы и сделали. Хоть и не по-божески это — обрывать поминовение.       — Бедный Владимир, — произнесла Наташа.       — Господь послал ему столько испытаний, — вторила ей княжна Вера.       — Бедный то бедный, но нас теперь заботит не столько сам Корф, сколько его маленький сын! Как бы Владимир Иванович не тронулся умом и не навредил мальчику, — заявила Маргарита Павловна.       — Но с чего вы взяли, что Владимир повредился рассудком? — недоверчиво проговорила княжна Репнина. — Конечно, горе его велико, а сердце разбито, однако он, пусть не сразу, но должен справиться, поскольку смог до этого пережить утрату и матери, и отца.       — А с того, Наталья Александровна. Помимо своей нелюдимости, Владимир Корф в последнее время занимается тем, что бродит по местным полям и лесам. Да не подумайте, что гуляет, потому как ходит он всегда с ружьём на плече. Иные наткнутся на него где-нибудь на лесной тропе, а он идёт себе своей дорогой, процедит сквозь зубы: «Добрый день!» — и дальше топает!       — Может быть, он просто охотится? — предположила Натали.       — Нет, потому как никто ни разу не видел его с убитой дичью, — отрицательно покачала головой Маргарита Павловна.       — Тогда зачем ему ружьё? — развела руками княжна Репнина и чуть не сбросила с колен шитьё.       Ей на ум никак не приходило хоть какое-нибудь логическое объяснение поведению Владимира.       — Кто бы мог ответить на этот вопрос?! — воскликнула графиня. — Не так давно мой муж, выехав в здешние леса на охоту, столкнулся с Корфом чуть севернее наших владений. Там как раз замечательный лес: глухарь водится, а также заяц, лиса. Сергей Викторович каждый год наведывается именно в ту сторонку. Но не суть. И что вы думаете? Этот юнец тоже был там. При встрече с супругом он выдал: «Не советую вам искать здесь дичь, генерал. Опасное место выбрали». И ушёл себе в лесную глушь — только его и видели. Сергей Викторович даже не успел возмутиться: это кому там бродить не следует? Словно с призраком повстречался! Вот такие дела, дамы.       — А я думаю, Владимир — хороший человек. Просто у него, как у каждого из нас, есть свои тайны, — сказала Вера Щеглова, поднимая глаза со спиц.       — Здесь что-то не так, — упорствовала Наташа. — Должна быть какая-то причина, по которой он бродит по лесам в одиночку и что-то там, по всей видимости, ищет.       — Объяснение здесь одно — Корф таки тронулся умом. Как бы не хотелось признавать, но факты налицо, — молвила графиня Щеглова.       — Он ищет смерти. Хочет, чтобы кто-нибудь случайно пристрелил его, охотясь, — проговорила Аполлинария фон Берг зловещим голосом. — Или желает напороться на медведя и отдаться тому на растерзание. А ружье-то у него для виду. Мол, защищался, да не вышло. Вон, у нас случай был: лет пять тому назад пошёл мужик в лес да встретился с медведицей, возле которой бегал выводок медвежат…       — Тётя! — воскликнула Ольга Максимовна, останавливая старую графиню. — Среди нас есть дама в положении, не продолжайте!       Лиза, оставаясь внешне спокойной, вся вытянулась наподобие струны. Глядя на свою родственницу, Наташа почувствовала, как у неё пересохло в горле. А вот княжна Кити, попав в привычную для себя среду, тихонько заскулила, будто пытаясь сдержать подступившие рыдания.       — Как бы там ни было, а что там творится, в самом доме Корфа, никто не знает, — подытожила рассказ Щеглова-старшая, одним своим суровым взглядом заставляя сестру умолкнуть. — Уповаю лишь на то, что он никоим образом не вредит сыну.       От столь животрепещущей темы разговор присутствующих дам сам собой перешёл к более обыденному: модные в этом сезоне фасоны платьев, собирается ли кто ехать на воды поправлять здоровье, читал ли кто новый роман нашумевшей французской писательницы Жорж Санд? Наташа слушала в пол уха. Её ум занимала судьба Владимира Корфа. Зная его давно, пусть и не так хорошо, как Миша, она просто не могла поверить в то, что Владимир мог превратиться в безумца, пугающего округу своими выходками. Тем более, что Михаил, не смотря ни на что, общается с Владимиром. И уважительно относится к его советам.       «Здесь определённо есть какая-то загадка, — размышляла Натали, когда они с Елизаветой Петровной проводили гостий по домам. — Жаль, нельзя увидеть самого Корфа и составить своё мнение. Ехать к нему без приглашения неудобно, особенно если учесть его нынешнюю негостеприимность. Но, быть может, Владимир сам появится в поместье брата и Лизы, раз дружен с Мишелем? Тогда возникла бы хоть маленькая, но возможность, подтвердить или опровергнуть все эти слухи и домыслы, похожие на сказки!»       Она ещё не знала, как скоро подобная встреча и вправду состоится.