Сильна, как смерть - любовь

Когда мы с Веркой подходим к галерее, парни уже стоят на крыльце. Чунхо нас представляет. Верка как заклинание твердит шепотом: «Остап, остап…». Все трое улыбаются и каждый по своему, мы улыбаемся в ответ. - Мы сначала с вами по выставке пройдем, - говорит Чунхо, - а потом отдельно видео для V Live снимем, а вы нас в кафе подождете. Хорошо? Мы с Веркой согласно киваем. Павильон довольно большой, красиво оформлен. Парни рассказывают про костюмы, вспоминают, историю как у Чунхо во время шоу порвались штаны на попе. Все вместе хохочут. Чансон демонстрирует, как Чунхо уходил с площадки. Забавно за ними наблюдать. Толкаются, перешучиваются как мальчишки. Разве что Никхун более спокойный. Чунхо совсем другой, ведет себя иначе. Хохочет, говорит больше. Мы с Веркой участвуем в этом празднике жизни как наблюдатели, но смотреть весело. Они разные и одинаковые одновременно. Я вижу, как согласованы на уровне физики их действия. Впрочем это не удивительно. Меня вчера Верка просветила по поводу истории группы, не хорошо было идти совсем уж не подготовленной. И я понимаю, что после такого количества времени проведенного вместе, на тренировках, в танцзале, на сцене, да везде где только можно, они должны просто на подсознательном уровне друг - друга чувствовать. Как близнецы, только разнояйцовые. И не смотря на это они все таки разные. Никхуна я увидела в первые, локоны из-под кепки, глаза темные, круглые как смородины, улыбка приятная, чуть смущенная. Он немного насторожен, как и Чансон, впрочем, мы им не знакомы. Но Чансон смеется, болтает и шутит. А Кхун все больше молча, улыбается. Он напоминает мне меня саму. Я тоже в незнакомой компании больше отмалчиваюсь. Чансон наоборот шумный, смешливый и разговорчивый. Выглядит как рубаха-парень, но он не так прост. Я помню, как им восхищался Элиас, когда озвучивал "Секретаря Ким". Сцену с признанием в любви с десяток раз пересматривал - нужные интонации искал. Он, и правда, отлично сыграл. И я понимаю, что человек с такими актерскими навыками не может быть простым. Я вижу его "острые" взгляды из подлобья и искоса. Вижу, как он посматривает на нас с Чунхо. И что-то себе думает. Чунхо сегодня самый разговорчивый и оживленный. Он не замолкает. Кажется, хочет пересказать все десять лет истории группы разом. Парни то и дело его тормозят – дескать, не надо об этом. Но его это не смущает. Он тут же находит следующую историю для рассказа. Он волнует меня. Вот такой, оживленный, болтливый. С блестящими глазами, такой ослепительной, совершенно мальчишеской улыбкой. Мне мешают все остальные. Хочется остаться с ним вдвоем, слышать только его, смотреть только на него. Что же со мной сегодня такое? Вчера на площадке было совершенно не так. Мне не трудно было держать себя в руках. Может от того, что там была работа и все мысли были о ней, и у него и у меня. А сегодня я не могу думать ни о чем другом, кроме как о его смеющихся губах, больших ладонях, длинных пальцах которыми он постоянно жестикулирует. Нужно взять себя в руки. И я держусь рядом с Веркой, к Чунхо стараюсь близко не подходить и даже не смотрю на него лишний раз. Хотя тянет неимоверно. Они надолго подвисают у экранов с личными фото. - Это во Флориде, а это Шанхай... - Эй, Чансон, ты почему такой красивый здесь? Вообще модель... - Миждун не меняется, какой был такой и сейчас... Мне тоже интересно смотреть на фото. На мой взгляд, не изменился у них Никхун. А вот Чунхо сильно изменился. Я даже задумываюсь - может пластика? Разглядываю его нынешнего, он ловит мой взгляд, улыбается - и я понимаю - ничего не изменилось. Улыбаюсь в ответ, не возможно не улыбнуться, глядя на его улыбку. Чансон отрывается от экранов, оглядывается - О! - тянет меня в сторону, - это я фотографировал На стенах, в рамках фото. Цветные, черно-белые. На них мемберы, разные позы, разные выражения лица. Глаз у Чансона острый, портреты удивительные, характерные. Я, конечно, понимаю, что на каждое удачное фото с десяток средненьких, и все же. Я замираю у фото Чунхо. Что в его глазах? Тревога, грусть? О чем он тогда задумался? Куда смотрит? - Нравится? - со спины подходит Чансон - Да, я его таким не видела - Ты меня много каким не видела, - слышу я и оборачиваюсь. Снова этот пристальный, обещающий, смущающий взгляд. Отвести глаза получается только через долгих две секунды. Щеки у меня предательски краснеют. - Да действительно, - мямлю я и иду дальше - А хочешь я тебе такую подарю, - спрашивает Чансон Смотрю на Чансона, оглядываюсь на Чунхо. Он смотрит, ждет ответа. Между нами электрическая дуга, не отвести взгляд, не ответить – нет. - Да, хочу, - говорю, совершенно не представляя - зачем. Хотя, тут же, с удивлением, понимаю, что действительно хочу ее. - А мне тогда можно селфи с вами всеми? – подходит Верка и разряжает обстановку, я перевожу дух. *** Я не могу остановиться. Мой язык мне не подчиняется. Я болтаю, перебиваю хенов. Хочу, чтобы она смотрела только на меня, меня слушала. А она на меня не смотрит, скользит взглядом, смотрит на экспонаты, на хенов. Мне кажется, что Кхун и Чанни, уже рассмотрены ею, со всех сторон. Почему, когда говорит кто – то из них, она на них смотрит, глаз не сводит. Но стоит заговорить мне, и она смотрит куда угодно, но не на меня. Я уже десять раз отругал себя за идею придти всем вместе. А уж когда Чансон, своим кривлянием ее рассмешил, я еле удержался, чтобы не развернуться и вообще не уйти с выставки. Это я должен был заставить ее смеяться. Я так искусал губы, что они болят. Но вот разглядывая фото, ловлю на себе ее взгляд. Она разглядывает меня пристально, внимательно. Что пытается увидеть? Сравнивает с тем Чунхо, десятилетней давности? Смущается когда понимает, что смотрю на нее. Я улыбаюсь, и она улыбается в ответ. У меня теплеет внутри. Кхун отвлекает меня вопросом, а когда я оборачиваюсь, Чансон уже уводит ее к стене со своими фотографиями. Оставляю Ве Ру и Кхуна досматривать фото, а сам иду следом за Чансоном и Ю Ли. Чансону есть чем гордиться. Очень многие моменты нашей жизни сохранились в памяти благодаря ему, и его фотоаппарату. На удивление он идет молча, не комментируя, позволяя Ю Ли самой составить мнение. Она рассматривает фото очень внимательно, замирает перед каждым, смотрит, склонив голову, чуть улыбаясь. На лице восхищение, она покачивает головой, округляя губы. Я завидую в этот момент Чансону. Достаю телефон, навожу объектив на нее и фотографирую, пытаясь поймать каждую эмоцию. Она замирает у очередного фото. И я не могу понять, что за эмоции у нее на лице. Убираю телефон, подхожу ближе, у нее такой мечтательный взгляд, она явно любуется. Я перевожу взгляд на фотографию. На ней я. Сердце пропускает удар. Я снова смотрю на нее. Как много бы я отдал, чтобы она так смотрела на меня, а не на мое фото, и все же я счастлив. - Нравится? – слышу вопрос Чансона. Делаю шаг ближе, ничего не хочу пропустить. - Да, говорит она, все еще разглядывая меня на фото, - я его таким не видела - Ты меня много каким не видела, - думаю я, любуясь ею, она поворачивается, и я понимаю, что сказал это вслух. Она мгновенно отводит глаза, но я вижу румянец на щеках, и мне хочется петь и прыгать одновременно. - А хочешь я тебе такую подарю, - спрашивает Чансон, и я замираю в ожидании ответа. Она смотрит на Чансона, а потом на меня. - Да, - мысленно прошу я ее, - скажи да. И она говорит - да. Почти физически чувствую, как между нами протягивается невидимая нить. Я привязан, на поводке, но меня это ничуть не огорчает. *** В кафе прохладно, пахнет кофе. Мы выбираем столик подальше от окна с диванчиком, чтобы парням было куда сесть. Я пью безалкогольный мохито, Верка американо со льдом. - Не стоит тебе много кофе пить, - говорю я Верка машет рукой. - Не переживай, максимум, что может быть небольшой тонус, не страшно. Да я его и так немного пью. Она в задумчивости. Я знаю подругу, ее что-то беспокоит, но пока сама не решит – не скажет. Спрашивать бесполезно. Поэтому не торопясь потягиваю, свой напиток и перевариваю последние впечатления. После фотографий Чансона были рисунки Никхуна, меня не впечатлившие. У него есть определенный стиль, и рука твердая, но, на мой взгляд, не хватает страсти. Понимания конечной цели. Впрочем, он и не художник, это всего лишь способ сконцентрироваться и чем-то занять руки. Впечатлила история 2РМ в виде книжных листов на стенах, по годам. Я пытаюсь представить – сколько всего за этими сухими строчками, и понимаю, что не могу. - Что собираешься делать? - спрашивает Верка Я непонимающе смотрю на нее. - С чем? - С кем. С Чунхо. Вы чуть пол выставки не сожгли своими взглядами. Я вздыхаю и молчу. Все ведь уже сказано. - Ты реально веришь, что сможешь вот так три месяца работать с ним рядом? Да от вас прикуривать можно было. Она откидывается на стуле, небольшой животик уже заметен под платьем. - На площадке не так. Там некогда о таком думать, - говорю, я, - и вообще просто странно все сегодня, я сама не ожидала, что так будет - Может на площадке и не видно, пока, но это никуда не девается, это внутри. И скоро начнет проявляться на площадке тоже. Я боюсь, что это может кончиться плохо, для вас обоих. - Вер, я не знаю, как решить эту проблему, у меня только один вариант – игнорировать. - Вам нужно встречаться. На площадке, вне площадки. Через три месяца так друг другу надоедите, что… видеть не захотите. И разбежитесь с облегчением. - Не вариант - Ты, правда, за него замуж хочешь? - Не хочу, вообще ни за кого не хочу. Находилась. Подруга обалдело хлопает глазами. - Я не поняла, ты собираешься всю жизнь одна жить? А дети? А в старости как? Юль, ты ерунду то не говори. - Одной совсем неплохо жить, сама себе хозяйка. Хочешь – халву ешь, хочешь – пряники. И детей можно без отцов растить. В чем проблема? И вообще причем тут это? Через три месяца я уеду, и мы оба забудем это как страшный сон. - Уверена? Я пожимаю плечами - А что мне еще остается? Я не собираюсь ничего начинать, пока предыдущее не закончила. И точка. Хватит об этом. - Ты можешь закончить и вернуться, просто дай ему надежду. - А ты уверена, что ему это нужно? Что это не просто спермотоксикоз? – я говорю громко, и на нас начинают оглядываться. - Уймись, Ханума. Мы сами все решим – не дети. Верка удрученно молчит. Мне тоже некомфортно – взяла, наорала. - Прости, - я вздыхаю, - просто давай не будем торопиться, ладно? Я уверена, что все решится само. - Этого-то я и боюсь, - ворчит подруга. *** Мне кажется, что Ве Ра и Ю Ли поругались пока нас не было. Во всяком случае, у меня такое ощущение. Мы берем напитки, подсаживаемся за столик, мне интересно – понравилось им или нет. - Ну как вам наши десять лет? – опережает меня Чансон На удивление первой отвечает Ю Ли - Впечатляет, - она качает головой, - я тут пыталась представить, сколько всего вам пришлось за эти десять лет сделать. Через что пройти… и не смогла. Не хватило воображения. Она улыбается. Смотрит на нас поочередно. - Вы просто невероятные, я очень горжусь знакомством. Приятно слышать такое, а от человека, который нравится – тем более. Я улыбаюсь, парни тоже. Всегда приятно, когда твоя работа оценена по достоинству. - Да, - говорю я, - это были непростые десять лет, но они так быстро пролетели. Да? Я смотрю на парней. Чансон и Никхун согласно кивают. - Так и есть, - говорит Чансон. - А что дальше, - наконец подает голос Ве Ра - Дальше? Чунхо и Чансон отслужат, - говорит Никхун, - вернутся, и мы снова соберемся как 2РМ. Будем выступать, писать новые песни, работать как актеры, планов много. - Я не об этом, - говорит Ве Ра, - я про личную жизнь. Вы так и собираетесь всю жизнь вшестером прожить? Мы переглядываемся. Ю Ли что-то говорит по русски подруге, но та отмахивается. - Ну, со временем, - говорит Чансон, - конечно, заведем семьи и детей. Просто сейчас мы об этом не думаем. Я смотрю на Ю Ли, она сверлит взглядом столешницу, она явно не довольна. Мне интересно, почему этот вопрос поднят. - Не думаете, а часики тикают, годы идут. А вдруг потом поздно будет? Ю Ли снова что-то говорит по русски. - Не вежливо в компании говорить на языке, которого никто не понимает, - негромко говорит Кхун. - Юлька говорит что уйдет, если я не прекращу задавать такие вопросы, - Ве Ра шикарно улыбается Никхуну и взмахивает ресницами. Хен смущенно улыбается в ответ, и я вижу его порозовевшие уши. - Конечно, - говорю я, - время идет, все верно, но торопиться в таком вопросе нельзя. Нам с Чансоном нужно сначала отслужить. - Да, - поддерживает меня Чанни, - и потом, построить отношения при нашей работе не просто. Мы все киваем головами. - Так и есть, - соглашается Кхун Ве Ра хмыкает. - Отношения построить не сложно, - говорит она, - было бы желание, куда сложнее их сохранить. Знаете формулу устойчивых отношений? - Нет, - говорит Чансон, - какая? Ему интересно, он даже вперед подался. - Шестьдесят процентов доверия, тридцать уважения, десять – жалости. Я молчу – обдумываю, вообще это интересно, но - А где же любовь? – говорю я - Эта формула – основание, фундамент любых отношений. А что ты на нем построишь – твое дело. Дружба, любовь, деловые отношения – все что угодно, - говорит она, пожимая плечами. Я молчу переваривая. - Ну, хорошо, - говорит Кхун, - доверие, уважение это важно и понятно, но жалость? Не хотел бы я, что бы меня жалели. - Это не та жалость: ах, бедняжка как он жалок, пойду что-нибудь сделаю для него. Это та жалость, которая заставит помочь во что бы то ни стало, не унижая, не ожидая благодарности в ответ. Она позволяет встать на место другого, понять мотивы и простить, в конце концов. - Ну, это не жалость, это милосердие и эмпатия, - пожимает плечами Кхун - Милосердие и эмпатия живут в голове, - возражает Ве Ра, - это то, чему нас учат родители. И мы стараемся этому следовать. Но если ты занят, не в настроении, не имеешь возможности помочь, ты можешь сказать - не сегодня. И пройти мимо. Жалость живет в сердце, она не позволит пройти мимо. Ты просто не сможешь. - А почему так распределены проценты? – спрашивает Чансон, но мне это тоже интересно - Если доверия будет меньше, пятьдесят процентов, к примеру, это уже не доверие, а сомнение. Больше – слепота. Уважения вполне достаточно тридцати процентов, чтобы видеть в партнере личность, больше – превращает уважение в преклонение. Десяти процентов жалости тоже вполне достаточно, чтобы заставить вас подумать о другом человеке. Но когда жалости много, она перерождается в жертвенность. Весь смысл формулы в равновесии. Вы должны не только думать о партнере, но и не забывать о себе, тогда все получится. Я качаю головой, как все очень складно и просто, на словах. - А откуда эта формула? – спрашиваю я - С занятий по психологии, в институте, - опережает Ве Ру Ю Ли. Она кривовато улыбается и снова какая-то потухшая. В глазах опять все та же грусть. И у меня тоже портится настроение. - Ни одна формула не поможет, - говорю я, - если ее придерживается только один партнер - Именно это я и сказала преподавателю, - говорит Ю Ли. Мы смотрим друг на друга. Я чувствую, как натягивается ниточка нас связавшая. Только не порвись -умоляю я. - И что он ответил? - Осмотрительней подходить к выбору партнера, - она опускает глаза и ниточка рвется. Я сжимаю кулаки. Выдыхаю, пытаюсь успокоиться. - Я думаю, нам пора, - она встает из-за стола, - спасибо за экскурсию, было очень интересно. Спасибо за уделенное время. До свидания. Ве Ра тоже встает, прощается и они уходят. Мы молчим, какое-то время, только Кхун, успокаивающе похлопывает меня по плечу. - Видели? – спрашиваю я, - и так каждый раз. Вроде смеется и улыбается, а потом - хоп, как выключает ее кто-то. - Да уж, - тянет Чансон - Ну, и что ты скажешь, великий психолог? - Скажу, что у твоей светлой девушки, темное прошлое. И подруга, слишком настойчивая. Я бы на твоем месте про нее забыл. Она конечно красивая, но…, — Чансон разводит руками Никхун согласно кивает - Он прав, хен. Только проблемы от нее будут. - Было бы все так просто,- говорю я, - ладно, действительно пора расходиться, давайте парни, увидимся. Я встаю из-за стола. - У меня идея появилась хорошая насчет четвертого, - говорит Чансон - В чате ее напиши, - советую я, нет у меня сейчас никакого желания обсуждать праздник.