Christmas once again

Если для прочих у Святых был один Босс, то все в банде знали, что их было двое. Двое лидеров. Ангелов-хранителей, что появляются в неожиданном месте, но всегда вовремя, готовые нести хаос и разрушения всем и каждому, кто посягнет на них или младших Святых. Всегда вместе, никогда не ссорились, эдакий образец друзей из палаты мер и весов. Несмотря на идеал, оба являлись противоположностью друг друга. Если знакомое имя Джонни Гэта срывалось с губ многих в ужасе или благоговении, то Босса, точнее правильно сказать, леди Босса, не знал никто, может, кроме самого Джонни. Он был прост, груб и прямолинеен, до ужаса мрачен, его пристальный взгляд можно почувствовать даже сквозь очки; она была всегда бодра и весела, сияла, как звезда, а в темных, хитрых глазах тлели адские угольки. Он предпочитал постоянство в виде шелковых рубашек и отглаженных брюк, она имела полный арсенал лиловых платьев всевозможных фасонов на каждый день. Она любила размазжить врагу голову битой или всадить очередь из пулемета, приправив дело взрывчаткой, он же — винтовки и дробовики, не заморачиваясь с порядком их использования. Список можно вести до бесконечности, а скромная история себя не расскажет. Дело близилось к Рождеству, и леди Босс начала готовить себя и остальных к празднику, независимо их воли. По магнитофону в укрытии Святых будто сами собой заиграли старые и новые песни про снег, Санту и подарки, отчего у люда само собою заходил разговор о том, куда бы поставить елку, и какие гирлянды будут лучше смотреться на шестах для стриптиза. Вскоре младшие Святые стали постепенно украшать помещение. Леди Босс, довольная происходящим, носила платья-свитера с оленями и полосатыми конфетками-тросточками. Народ подхватил и это, сменив толстовки на уютные, но такие приевшиеся свитера. Таким образом, за весь декабрь, в Рождественский культ вступила вся банда, а на Сочельник назначили Большую Тусовку. Но на фоне всеобщей радости почти никто не заметил, как кислее и печальнее становилось лицо Гэта. Шаунди слышала, как Босс поначалу спрашивала, что не так, но тот уходил от разговора и вскоре она бросила эту затею. А потом, к ее собственному удивлению, избегал находиться в компании, держался как можно дальше, а затем и вовсе не появлялся ни в укрытии, закрывшись у себя дома. И, увидев в долгожданный праздник только девушку, все удивились. Никто не посмел и слова сказать. Знали, что лезть не стоило, так что продолжили веселиться, как ни в чем не бывало. Да и Босс понимала, что ее настроение отразиться и на остальных, так что решила вовсе покинуть тусовку, позволив всем со спокойной душой праздновать Рождество.

***

Она вышла наружу, накинув пальто. Не сразу заметила, что пошел снег, впервые за зиму, и улыбнулась. Жаль, что эта красота вскоре обернется грязью под шинами дорогих и не очень авто. Но мимолетная радость быстро сошла на нет, уступив место возмущению. Как Гэт мог просто взять и не придти? (Что он в принципе и сделал, но все же!) Как он мог просто взять и оставить еë одну в самый чудесный праздник? Как он мог? Как? Это нельзя просто так оставлять. Босс взяла в руку телефон и набрала Джонни. Гудки не предвещали ответа, хотя он никогда не позволял себе подобных поступков, особенно, когда звонила она. Это ещë больше начинало бесить. Бесило незнание, отчего он с нихуя решил поиграть в отшельника и отдалиться. Отсюда вытекало бессилие, так как сама Босс не могла ему помочь, хотя чувствовала, что он нуждался. Нуждался в ней самой. Значит, все зря? Как бы не так! Она принялась шагать то в одну сторону, то в другую, соображая. Затей, как снежинок, становилось все больше и больше, отчего Босс в конце совсем потерялась в них. Осмотрелась по сторонам в надежде, что дух Рождества ей подскажет. Взгляд упал на крышу укрытия. Нужная идея в вихре других загорелась, аки Рождественская звезда на елке. На лице девушки расцвела довольная ухмылочка. Она знала, что делать. *** В начале казалось, что он с лёгкостью переживет смерть Аиши. Вроде месть принесла покой на душе, но… Аишу никакая месть не вернёт. Никакое возмездие ее не восполнит. Он наивно полагал, что все будет как прежде: насилие, кровь и веселуха. И в начале так даже и было. В компании с Босс… то есть Пэм, не так тяжело, все вмиг забывалось, а хлопоты с младшими Святыми отметали все прочие. Но затем, возвращаясь домой после очередной разборки или авантюры, пустота, которая нагнала его после гибели Иш, возвращалась. Хотя, она всегда была, Джонни просто ее старательно игнорировал. Она заглушала собой его душу, лишала смысла все, что дорого. Отсюда корни его мрачной печали и хронического непонимания глупых шуток, которые раньше всегда вызывали усмешку. Но дальше хуже. Пэм, верная подружка, что все это время была рядом, не казалась теперь просто подружкой. Не то что бы он или она сама были против естественного течения вещей, да и прошло слишком много времени с того страшного момента… Все сложилось так быстро, не успел он и сказать простое: «ты мне нравишься», как уже за руку с ней шел по трупам на свидание. Дружба переросла в нечто крепкое, сладкое, слегка терпкое, как имбирное печенье. И, казалось бы, можно продолжать жить. Принять потерю и хранить милый сердцу образ Иш в памяти, но… Он не мог позволить утянуть в эту черную бездну и Пэм. Не мог испортить девушке праздник лишь своим никчёмным присутствием, пускай смутно понимал, что делал хуже. И потому отдалился. Не пришел, хотя знал, что его ждали. Идиот. Он откинулся на спинку дивана и вздохнул. Мыслей было слишком много. По ящику шла Рождественская мелодрама с выключенным звуком, а в гостиной лишь свет гирлянд на большой ели, которую любила Иш. Пустота вгрызлась в него ещё сильнее. Но все прервал шум на улице. Неужто копы? Вряд ли, они заняты разгоном дебоширов в центре. Соседи? На его улице, после всего, что произошло? Нет. Ему показалось, или над крышей его дома парил вертолет? Он повёлся на любопытство, которое вспышкой зажглось в нем, поднялся с дивана и пошел наружу. И не ошибся — вертушка нарезала круги, пытаясь приземлиться. Недоумевая, Джонни стал наблюдать за ее снижением, пока не увидел, кто там находился. Дверь кабины распахнулась и оттуда выглянула знакомая кучерявая макушка. Памела улыбнулась, увидев Джонни, помахала рукой, тот от неожиданности помахал в ответ. В кресле пилота можно разглядеть Тобиаса, который показал большой палец вверх и снизился. До земли было от силы метра три. Убрав волосы, взъерошенные встречным ветром, Пэм шагнула вниз. Гэт, сам того не осознавая, побежал вперёд и поймал девушку. — Ты что творишь?! — спросил он сквозь шум лопастей. Задаваться таким вопросом было крайне абсурдно, учитывая в каких заварушках они бывали. Памела, видимо, понимала это и только рассмеялась. — Сюрприз? — ее лицо, слишком милое для главной преступницы города, озарила улыбка, отчего у Гэта где-то в глубине зашевелилась радость, которую, казалось, пустота придушила ещё тогда, когда Пэм сказала, что он ей тоже нравится. Нет. Не сейчас. Он поставил ее на ноги и поспешил отстраниться, но она сказала: — А-ну стопэ! Он послушался, замер посреди действия. Ее голос смягчился: — Я совсем не понимаю, что с тобой творится в последнее время. Знаю, что хрен ты все расскажешь, но послушай, — она взяла его ладонь в обе свои. Даже на холоде они оставались горячими, как перегретая «Беретта». — Ты не должен проходить через это в одиночку. Особенно, когда ты мне в чувствах признался, придурок! Гэт понял, что теперь ему никуда не дется. Понял, что Пэм права. К черту игру в «Одинокого рейнджера», который должен выдержать все трудности самостоятельно. Он выдавил лёгкий смешок: — Спасибо, Пэм. Она засияла ярче, чем самая мощная гирлянда. — Хуйня вопрос! Гэт приблизился, чтобы поцеловать девушку, как услышал: — Мы летим обратно или нет?! — дал о себе знать Тобиас, который продолжал наматывать круги над ними. Она дала ему сигнал подождать ещё минуту и поцеловала Джонни как следует, с радостью делясь Рождеством. И он почувствовал, как пустота начала растворяться в снегопаде. Не было нужды в подарках и поздравлениях. Самое ценное он уже получил: человека, которому можно не только доверит свою жизнь, но и душу, что порой утопает во тьме. Путеводную звезду, коя выведет эту душу к счастью.