Люблю тебя

Это было поистине великолепное, почти уже совсем настоящее, зимнее утро. Правда на улицах всё еще было полным-полно серого асфальта, что всеми силами коммунальных служб старался таким и остаться. Но снежинки, скопом сбившиеся в небольшие хлопья, напрочь убивали всё их старания, превращая Каракуру в один из тех городов, что заточены в стеклянных шарах, которые стоит только встряхнуть… Рыжая… Нет, солнечная… Солнечная Принцесса! Именно так смогли бы описать Орихиме люди, что проходили мимо неё. И пусть снег не тает, запутавшись в медных локонах слегка подпрыгивающих от бодрой походки. И пусть снежинки, осевшие на ресницах, так же не спешат испаряться или же слезами скатываться по щекам. Ведь рыжеволосая девушка всё равно останется солнышком для тех, кто лишь мельком взглянул на неё и сам не понял, почему губы вдруг растянулись в улыбке, а на душе стало тепло и скребущиеся кошки блаженно замурлыкали. Пусть Каракура хоть на немного побудет сказочным городом, где живёт прекрасная принцесса, что задорно сдувает пойманные пушинки снега с вязанных варежек. — Чему так радоваться?.. И ворчание старушки вовсе не портит эту сказку, а дополняет её новыми красками и ароматом незабудок, который Орихиме с радостью впускает в себя. — Иди уже, дурочка… Орихиме вовсе не обижается, широко улыбаясь вредной бабульке которая отмахивается от помощи рыжеволосой принцессы. — Подумаешь первый снег, — уже себе под нос хмыкает старушонка, глядя вслед Солнышку не пожалевшего и для неё своего тепла. — Опаздывает же, — смеясь, вздыхает она, раскрывая только что презентованный желтый зонтик. Повинен ли в этом первый снег или же есть какая-то иная причина, но Орихиме казалось, что именно сегодня даже дышится по-другому. Странная эйфория захватила с самого утра и никак не хотела отпускать. Хотелось буквально кричать от радости, да так громко, чтобы и в загробном мире услышали. И может солнечная девушка так бы и сделала, если бы не треньканье её старенького телефона. — Аллё, — тихо выдыхает Орихиме, смотря на клубок пара вырвавшегося изо рта. Возможно, когда разбогатеет она и купит новый телефон, и ей больше не придётся гадать: Кто же это решил позвонить? — Привет, Иноуэ… — Куросаки-кун? — Лицо неожиданно обдало жаром, бабочки и так сегодня не утихающие пустились в бешеный пляс. — Ага. Орихиме почувствовала, как на том конце «провода» улыбнулись и практически сразу чертыхнулись: — Блин… А по вашему я не смотрю куда иду? В телефоне послышался нещадный звук клаксона и шум мотора. — Куросаки-кун, что… — Да всё в порядке, в лужу наступил. И Орихиме поверила ему, будто бы увидев, как он запустил с досады руку в свои яркие волосы. — Да и не важно… — Воодушевление, небывалый подъём рвался из трубки. — Думаю… Нет! Уверен, ты должна первая… Беспокойство, как и чадящий динамик старенького телефона, зарычало где-то у самого сердца. — Ты пропадаешь, Куросаки-кун. — Большой палец левой руки задрожал у кнопки «отключить вызов». — Подожди. Я влюбился… Ужасная вьюга обрушилась на сказочную Каракуру, сметая абсолютно всё на своём пути. Превращая пушистые снежинки в лезвия бритвы, что в секунды располосовали прекрасные крылья трепещущих бабочек. — П… Поздравляю! — это прозвучало почти счастливо и участливо. — Я… Мне… Тьма, а за ней пустота свирепым хищником вгрызлась в горло. — Хотел с первой тобой поделиться… — Я рада за тебя. — И это правда, хоть снежинки на ресницах, наконец, и растаяли, скатываясь по щекам прячась в колючем шарфе. — Знаешь. Я больше не могу ждать и сейчас догоню и признаюсь ей во всём. И будь что будет. Что-то изменилось, но Орихиме не хотелось понимать что именно, она улыбалась, вслушиваясь в счастливый, напористый голос… друга. — А Кучики-сан… — Причём здесь Рукия? — А? Нет. Не причём. — Хотелось закричать: при всём! но только не черноволосая синигами, а сама Орихиме. — Извини, но мне пора. Я потом позвоню. Впервые рыжеволосая девушка не слушала короткие гудки, руки просто сразу опустились и телефон выскользнул, лишь чудом не разбившись. Вот только кто бы обратил на это внимание? Орихиме уж точно нет. Медленно как механическая кукла она развернулась в обратную сторону, идти на работу уже совсем не хотелось. Шаг. Ноги как, оказалось, насквозь промокли, мокрый снег не самый лучший подарок для замшевых сапожек. Ещё один шаг. И солнце на снежном полотне слепит глаза, да так что в висках загудело. Нужно бежать! Хорошая идея, вот только макушка во что-то уткнулась, глаза же уставились на чужие ботинки, а до носа донесся запах незабудок. — Я люблю тебя, Химе. — Ичиго могло показаться, будто бы он прокричал это на весь город, что даже та, подглуховатая старушка-цветочница, залепившая ему неплохую такую оплеуху, услышала. Но рыжий прошептал это настолько тихо, что мирно падающий снег мог бы заглушить его слова. Мог, но не стал, ведь в серых глазах, легко можно было прочитать, как долгожданны были эти слова.