Лаборатория-операционная 167

       «Ещё одно лишнее движение, и кто-то из вас окажется на этом столе. Вы хорошо меня поняли?» —показалась, во вроде бы спокойном голосе капитана Куроцучи, нотка раздражения. Ассистенты не должны привлекать чересчур много внимания к себе, их задача — вовремя подавать инструмент. Он раздражительно стучит длинным ногтем по хирургическому столу и закусывает губу, не замечая, как медленно стирается с неё чёрный грим. Наружу показываются жёлтые зубы и края рта замирают в задумчивом выражении. Цепкая рука тянется за скальпелем, но его нет. «Акон, чтоб ты провалился, иди сюда!» — зовёт своего лейтенанта начальник. Как только фигура юноши появляется рядом, то синигами сразу же выхватывает у него хирургический нож, но на лице его подчиненного не дрогнул ни один мускул. Маюри это одна долгая мысль, которая слишком остро реагирует на то, когда её перебивают — синеволосый учёный сам когда-то сказал Акону привыкнуть к этому. Железо впивается в тело меча-зверя — только последний идиот будет называть этих существ «ничейные занпакто», — и расцветает первый алый бутон крови.       «Ничего интересного. Я бы даже сказал: «Бесполезно испачканные клеёнки и сталь.» — бросает капитан своим голосом, таким странным — и притягивающим, и отталкивающим одновременно, словно скребущий мел. — «Надо же мне было потратить столько времени на эту пустышку.» — и всё опять срывается на требования. — «Хиёсу, Акон, уберите это. Я пойду напишу отчёт.» — гордость так болезненно разбивается, и осколки режут руки, когда ничего не выходит, но в глубине души капитан всё же был к этому готов.       Наука это агония в попытке узнать что-то, что раньше было неизвестно, и не всегда знания будут радовать. Противоположные предположения на этот счёт — лишь додумки несчастных, никогда не бывавших в бараках не за тонкими фусума, а за огромными толстыми титановыми стенами, что буквально давят на тебя, когда ты переступаешь порог. Твоё беспокойство вырастет буквально за секунду, даже если ты ничего не сделал. И даже он сам ощущает пагубное влияние этого окружения — Маюри становится дьявольски ленивым. Он судорожно примыкает к огромному компьютеру, больше похожему на орган, и стучит по клавишам, из-под которых могли бы доноситься прекрасные звуки, но слышится лишь треск пластика и по экрану начинаю ползти буквы:       «Сегодня 2 декабря xxxx года. Местонахождение отряда 12 Готей 13: корпус 018-Б, лаборатория-операционная 167. Объект: меч-зверь, найденный в окрестностях Южного Руконгая, номер 16. Тип проводимого исследования: аутопсия перитонеальной, перикардиальной и плевральной полостей с целью изучения внутреннего строения тела.» — и далее капитан делает вставку из другого документа, где уже был перечень всего инвентаря и продолжает писать.       «Ход исследования:(!)Заметка — прикрепить аудиоданные и письменные заметки лейтенанта Хиёсу.» В итогах он муторно пишет об досрочном завершении вскрытия, не объясняя причину — мозг опять дёргается в непонятных даже ему мучительных мыслях.       «Дьявол, » — бормочет он, — «скорей бы Восьмая выросла. От этого сдохнуть легче!»