Волосы

В молодости Хирако поклялся, что будет растить свои волосы и ни при каких обстоятельствах их не обрежет. Все длинное, как бы это странно не звучало, завлекало Хирако. Как-то по-своему, по-особенному. Будучи зеленым новичком Академии, он изучал вовсе не Кидо, как остальные собиратели душ. Куда интереснее ему было знать, как лучше укладывать волос и как делать яично-медовую маску. И разумеется, никому не разрешалось даже смотреть на его золотую роскошь – упаси Король Душ нас всех. Но академические годы прошли и Хирако вступил в славные ряды Готэй 13, а времени на шевелюру стало уходить все меньше и меньше. Однажды в его жизни появилось чудное создание, естественной потребностью которого было щелкать Хирако по носу, даже несмотря на свой малый возраст. Хиёри любила волосы Синдзи ничуть не меньше, чем он сам, а иной раз и вовсе больше. Особенно, когда златоглавый раздолбай поворачивался к ней спиной и не видел, как она тайком портила его сокровище. На самом деле, Хиёри немного завидовала ему, хотя бы потому, что волосы у Синдзи были длинные, послушные и прямые, как дорога в Рай, которого не существует. И не она одна смотрела с завистью. Те немногочисленные девушки-шинигами, которые служили в Готэе, тоже засматривались, ибо на солнце Синдзи отсвечивал в глаза всем. Ему это льстило. А однажды, одна даже попросила потрогать волосы. Тогда Хирако расплылся в своей коронной широкой улыбочке и с гордостью подставил макушку. Для Хиёри со стороны он выглядел как павлин, которому пригладили хохолок. Хиёри очень злилась, что другие трогают его тупую голову, поэтому, прежде чем девушки подходили к нему, она запускала в Хирако тапком. Когда Хирако в первый раз надел белоснежное и длинное капитанское хаори и подошел к зеркалу, он понял что пора что-то менять. И он кардинально изменил свою прическу – распустил хвост. Хиёри смотрела долго, напряженно и под разными углами на его теперь уже распущенные волосы, и её зависть росла с такой скоростью, что могла посоревноваться с Госпожой Йоруичи. Она бы сожгла эти дурацкие патлы к чертовым меносам, если бы Айзен вовремя не остановил девчушку. Он поблагодарил бога, что капитан не видел зажженной спички в опасной близости от своей головы. Немногим позже жизнь снова тряхнула Синдзи как следует, приоткрыв перед ним дверь в удивительный мир земной музыки. Джаз. Так много жизни было в этом маленьком, емком слове. Так сильно завлекли его душевные и тихие ритмы джазовых оркестров, что про волосы Хирако и подавно забыл, позволив им жить своей жизнью. Правда, ненадолго. Третий офицер Ичимару Гин умел давить улыбку похлеще Синдзи – с лисьим прищуром и бархатным голоском. Он расчесывал его волосы. Перебирал золотые прядки и плел такие конструкции, что Хирако, на секундочку, подумал: а не гений ли парикмахерского дела этот мальчуган. Синдзи не мог ему отказать. Хиёри не могла терпеть это безобразие. Айзен не мог отделаться от тревожного чувства, что Гин приступит к исполнению их «плана» раньше времени. Но, к счастью (или сожалению), план приступил в действие сам по себе. Когда Синдзи прибыл в мир людей, джаз был настолько не в моде, что экс-шинигами заметно разочаровался в жизни. Да еще и искусственное человеческое тело заметно ущемляло его самолюбие. Однако Хирако не был бы собой, если бы так легко сдался на милость унынию. Он выбрал себе одежду под джаз и, сидя в комнате перед зеркалом, осознал, что кепка никак не сочетается с длиной волос. Или наоборот. А намедни Кенсей сказал, что длинные волосы носят только «эти самые». Мысль о том, что это в мире людей непопулярно, проедала Синдзи плешь, так что долго думать ему не пришлось. Он взял ножницы и обрезал волосы под шапку. Когда Хиёри зашла в комнату, как всегда не постучавшись, удивление стало больше её самой. Синдзи напротив зеркала. Ножницы в руках. Длинные срезанные пряди на полу. Тупой Хирако. О том, почему у него разбит нос, кто это сделал и что случилось с его волосами, Синдзи решил умолчать.