Зверь

Холодно, как холодно... Почему так холодно? Матушка!.. Мама! Я плачу. Но кто-то гладит меня по голове. И рука его такая холодная... Неподалеку раздался чей-то мягкий голос: - Господин Кай, может ей холодно? Все же она человек. - Тогда немедленно принеси медвежьи шкуры и шубу, – уверенно отвечает тот, что рядом со мной. - Слушаюсь, господин. Холодные руки бережно поднимают меня и несут куда-то, затем опускают. Мне так страшно, не хочется открывать глаза. Матушка!..Я зову её снова и снова, но в ответ лишь тишина. Пытаюсь вспомнить её лицо, но - ничего. Пустота... Я медленно открываю глаза, и зову сквозь сон: - Мама! Прохладная рука чуть касается моего лба: - Не бойся, малышка. Я поворачиваю голову и смотрю на того, кто говорит так нежно, успокаивающе. Страх окутывает меня... Холодный голос, холодные руки. По всему телу пронимает дрожь, и я отталкиваю его ладонь, сама не зная почему: действую быстрее, чем думаю. Но не могу оторвать взгляд от его лица: оно белое, словно никогда не знало солнца. Маленький, тонкий, прямой нос. Тонкие, густые, чуть сросшиеся брови. Глаза чернее ночи, длинные ресницы — так приковывают взгляд. Столь бледные губы… Странно, разве они могут быть такими? Их уголки приподняты – он улыбается. Он мне улыбается! И оттого в глазах его блеснули маленькие, но яркие звездочки. - Ну, вот ты и улыбнулась, - произнес его мягкий голос. Улыбнулась? А ведь, правда… Я чувствую, что улыбаюсь и мне уже не страшно. Я не боюсь. Но почему, почему я чувствую, что должна опасаться этого юноши? Да. Именно юноши: на вид белолицему было не больше двадцати пяти. - Ты все еще боишься меня? – спросил он. - Нет. Это мой голос? Столь непривычный. И почему-то глубоко внутри такое чувство, словно что-то очень сильно и больно сжимается. - Не плачь, - он осторожно притронулся к моей щеке. На конце его пальца оказалась капля. Я плачу? Почему? И эта боль внутри... Почему? Он улыбается мне… такой красивый! Я никогда раньше не видела таких красивых людей. Со столь белыми волосами. Нет, они были не белые, а какие-то… Таким бывает туман ранним утром, когда все небо спрятано за дождливыми облаками и даже луча восходящего солнца не видно сквозь них. Тут открылась дверь и кто-то вошел. - Простите, господин, что заставил так долго ждать. Я все принес. Знакомый голос. Это он говорил ранее, что я замерзла, потому что человек. Но, разве он не человек? Мы ведь все люди... - Ахалла, тебя только за смертью посылать, - голос белолицего стал грубым, резким и еще... надменным (слово, значение которого я узнаю намного позже). – Не стой столбом. Из-за тебя наша гостья замерзнет. Я не могла отвести глаз от того, кого называли господином. Когда он подходил к принесшему меха, его волосы, длинною почти до пояса, слегка колыхались. Выхватив из рук мужчины шубу, он быстро приблизился, собираясь накинуть ее мне на плечи, но она была слишком большой. Наверное, я могла бы в ней утонуть. Внезапно обрывки воспоминаний захлестнули меня. Брат... Братик! Голова просто раскалывалась. Мне больно, так больно!.. Но почему?! - Что с тобой? Что болит?- сквозь пелену боли я узнала голос белолицего. Он был очень взволнованным. Я сжалась в комочек в надежде, что так боль пройдет. И почувствовала, как холодные пальцы коснулись моего лба, а затем тепло разлилось по всему телу... В голове стало пусто – все мысли разом исчезли. Я почти не чувствовала своего тела, очень хотелось спать. Наверно, я заснула, потому что увидела свою деревню и... Кати - единственную девочку, с которой дружила. Она лежала на дороге с широко распахнутыми от страха глазами, а вокруг нее - еще люди. Наши соседи, знакомые, а там позади... Это же мой дом! Легкий ветерок доносит до меня приятные запахи с кухни. Ну, разумеется, мама готовит мой любимый картофельный пирог... А вот я и мой брат. Нам по десять лет и мы похожи как две капли воды. То же не по-детски худое тело, те же угольно черные волосы до плеч, те же зеленые глаза. «Если бы вы не были девочкой и мальчиком, то вас бы было очень трудно различать, как тогда, когда вы еще не могли разговаривать!» - часто в шутку говорит отец, теребя при этом наши волосы. С братом мы всегда были вместе. Как бы матушка не пыталась нас воспитывать в духе традиций, мы всегда оказывались занятые одним делом, бок о бок. Мне было скучно целыми днями играть в куклы, а мальчишки вечно дразнили брата за его по-девичьи хрупкую стать. Со временем родители поняли, что для нас же будет лучше, если мы станем расти вместе. Лишь Кати всегда с нами дружила, хоть и была на пять лет старше нас. Она каждый день, после занятий для девушек, приходила с нами играть. Так должно было быть и сегодня... И пока матушка хлопотала по дому, а отец ушел к мельнику за мукой, мы с Лексеем, дожидаясь Кати, играли во дворе. Именно так его назвали – Лексей. Говорят, это означает «Защитник». И словно стараясь подтвердить это, брат с детства учился стрелять из лука. И это занятие полностью поглощало его. Конечно, стрелял он из ученического лука, сделанного отцом. Тот недавно сказал, что согласно закону деревни, в пятнадцатый день рождения Лексей получит право сделать свой собственный, и как только научится из него стрелять, сможет пойти с остальными на охоту. В тот день брат, как обычно, пытался попасть в "оленя", сделанного нами из соломы. Во всяком случае, на оленя то чучело походило более всего! А я раз за разом приносила ему стрелы, что пролетев мимо цели в который раз впивались в стену сарая. Ох, и достанется нам от отца, когда он вернется! И вновь я видела нашу деревню. Как странно, где же все дети? Почему так тихо? Я... я помню. Кати, она... Верно, ее убили! Но кто мог совершить такое? И почему, почему я так спокойна, вспоминая это? А если Кати убили, значит - и все остальные... в опасности?! Я снова вижу наш дом. Матушку, хлопочущую на кухне, и нас с братом. И в этот момент меня накрывает ужас осознания того, что должно произойти. Я кричу: «Мама! Лексей! Бегите отсюда! Бегите!». Матушка оборачивается, словно услыхала мой крик. Но нет. Уже слишком поздно... Неизвестный молодой мужчина, схватив её за ворот одежды, с легкость отбрасывает мою матушку к стене, словно куклу, а затем кидается на неё с ужасающим оскалом на лице. Его зубы... Нет, не зубы клыки! Клыки этого Зверя впиваются в шею матушки. В след за ним, существом столь похожим на человека, в дом врываются еще двое... Лексей? Почему? Почему ты дома?! Мы ведь только что были во дворе!.. О, нет! Второе существо схватило брата, который так ничего и не успел понять. Нет, пожалуйста, не надо! Не убивайте их! Отец... Отец, не приходи домой! Пожалуйста, нет! Я опять вижу себя: стою словно неживая, и вижу, как эти твари, упиваясь собственной жаждой, едят... мою матушку и брата. Но и это не конец кошмара! В наш дом входит еще один Зверь. Зверь с волосами цвета утреннего тумана!.. Пробуждение было резким и очень болезненным. Я плакала. Плакала и кричала. Не знаю, что именно и как долго, но наверняка достаточно, потому как со временем в горле появилось неприятное чувство. И хотя мне было очень тепло, это не спасало. Мама, брат - их больше нет... Теперь-то я всё вспомнила: это был не сон. Вот почему я боялась белолицего! Он убийца! Он Зверь, существо из старых сказок, которыми родители пугают своих непослушных детей. Но в этот раз страшная сказка оказалась правдой. Ужасающей правдой. И отец... Что же с ним стало? Удалось ли ему остаться в живых? Быть может... Да кого я обманываю! Ведь помню, в сказке говорилось: «Ни одному человеку не дано вырваться из когтей Зверя, ибо он быстрее и сильнее любого человека. А от глаз его ничто и никто не скроется». Наверное, я снова уснула. И на этот раз не видела ничего: меня окружала лишь тьма. Чужая, холодная, всепоглощающая тьма... А разбудил меня невероятно приятный запах. Запах еды. В животе сразу же заурчало. Открыв глаза, я увидела Его. Он улыбался. Убийца! Зверь! Улыбался мне, словно был мне другом. Я лежала, не двигаясь. И действительно проголодалась: очень хотелось узнать, что это так вкусно пахнет... Но вот улыбка сползла с лица Зверя. И я услышала знакомый нежный голос: - Ты вспомнила, - он даже не спрашивал. Он знал. «От его глаз ничто и никто не скроется» - вспомнились мне слова из сказки. Лицо Зверя приобрело странное выражение. Неужели он станет просить прощения? Прощения за то, что те, другие Звери, убили мою матушку, брата и наверняка отца, а еще Кати и остальных жителей деревни?! Всех, кроме... меня. Интересно, почему? Почему они не убили и меня вместе с ними?! Белолицый не позволил?.. Но почему?! Я по-прежнему не двигалась, молча наблюдая за Зверем. - Я сейчас уйду, а ты, пожалуйста, поешь. Не бойся. Сегодня тебя никто не потревожит. Никто кроме меня к тебе не будет приходить. Я об этом позабочусь, - последнее Зверь сказал так тихо, что я едва их услышала. Не успела я сказать и слова, как за ним закрылась дверь. И осталась одна. Да, теперь я - одна! И снова заплакала... Но вскоре пришло осознание того, что слезы не помогут. Раз осталась жива, раз Он оставил меня в живых - значит, я ему зачем-то нужна. И пока это что-то не случится, я останусь живой. И значит смогу отомстить! Отомстить за смерть моей семьи, моей подруги. Отомстить за смерть жителей нашей деревни. Но как? Что я могу против Него, против Зверя? Я пыталась хоть что-то придумать, но почему-то единственное, что вспоминалось - это рассказ матушки в наш с Лексеем десятый день рождения. После праздничного ужина, когда Кати ушла домой, а отец с братом отправились на конюшню, матушка отвела меня в их с отцом комнату. Тогда я впервые оказалась в родительской спальне. И там она рассказала мне о взрослых вещах. Она рассказывала, как девочка становится девушкой, а мальчик юношей. Как девушка должна общаться с юношей, о том, что случается после свадьбы, о долге и обязанностях жены перед мужем. А еще она говорила, что муж - «голова» семьи, а жена «шея». И что женщину отличает от мужчины ее хитрость. Наверное, это мой единственный шанс. Хитрость. Значит, я должна научиться быть хитрой. Но сначала нужно поесть!..