Улочка осеннего ветра.

тук тук тук тук мерный разговор сердца безудержно вдавливается в перепонки: господи, кто-нибудь из твоих подданных видел ли убиение душонки, почему тогда не помогли? люди, упивающиеся добром в этом мире, далеко-далеко уползли, не видя ни страха, ни рвения, ни причин для перемен. кто-то открывает могилы мертвецов, от отчаяния вскрывших перепутья вен под утро, когда развергнулся, господствуя, сизый туман — у сигареты нет причины вредить немому гробовщику, нет причины оседать к грубым горам. это люди выбрали такой путь: уничтожить суть. перерезать вены. поцеловать. вскрыть чью-то грудь. запустить в небо салют. надеть белое платье и отпускать, зная, что когда-нибудь уйдут. растирать по коленкам кристальные капельки истерики: материя рвется, капель замирает, густая тишина на береге береге жизни, отданной под залог всем нам, отданной на растерзание грубым горам, возведенным из докуренных сигарет. вокруг — люди, и они едины — все как спички горят — и вовек, и каждая улыбка, каждый вид, разивщихся от предыдущего, режет меня по стыку, капли истерики растираются в грань. я не привыкла — утыкаюсь в собственную грудь и вижу свое отличие, как будто на другой планете набили порохом трубку, затыкая свое обличие, и горечь табака со взрывом смешивается во рту и цветет: мы никогда не увидим себя. зеркало, как и оставшиеся люди, безбожно лжет. никто не зажег меня, спичку, и опустошение личности рвёт тело, моя ненависть к ним осточертела, превращаюсь в квинтэссенцию боли, стекающих по ногам, зависть изжирает изнутри душу, не веря ни в предрасположенность, ни рубежам, никто из нас не особен, тогда почему такой харам? где моя любовь. где частичка счастья в механизме каждого человека? где внимание, где разговоры, где тепло, где взаимосвязь — и, может быть, я стану более согрета, чем сейчас, отчаяние-часики льется градом под каждого из нас, и в одинокости нет смысла: она рушит душу, и, как старушка у разбитого коромысла, превращает реальность в месиво, пережденная длинной истерикой, выкинутая русалка медленно застывает у берега — потом ее обязательно похоронит немой, как справедливость, гробовщик. тук тук тук тук мерный разговор сердца вдавливается в перепонки: и кричит. 09.01.23