Твои глаза — как два тумана, как два прыжка из темноты

      — О, прошу вас, госпожа Ленц, и вы, мадемуазель, присаживайтесь. Рад, что моë скромное обиталище почтили своим присутствием столь высокие гостьи, — из-за приоткрытой двери был слышен обволакивающий бархатный голос масочника.       «Чëрт, не вовремя».       Вильям нахмурился и опустил взгляд на корзину в своих жилистых мозолистых руках. Раз уж Натаниэль рассыпается в любезностях, значит, у него и впрямь знатные гостьи. О госпоже Ленц Вильяму не доводилось слышать — быть может, она приехала в Сентфор недавно?       — Желаете подобрать маски для грядущего праздника?       — О да, мы с дочерью собираемся туда по приглашению мэра, и о вас я слышала, как об искусном мастере. Теперь я убеждаюсь в этом воочию — ваши маски изумительны!       Голос женщины был полон неподдельного восторга и, кажется, некоторого кокетства — Вильям, не видевший того, что происходило в комнате, всë равно чуть усмехнулся: опять Натаниэль сумел очаровать очередную заказчицу.       «Да, определëнно не вовремя».       Вильям хотел уже поставить корзину у двери и молча удалиться — за оплатой можно заглянуть к Натаниэлю и позже, — но, как назло, громко скрипнул половицей и тут же услышал:       — А, Вильям, это ты? Не прячься за дверью, как вор, не пугай наших гостий.       «Чëрт возьми, Натаниэль, у него будто глаза на затылке, и те видят сквозь дверь».       Вильяму совсем неохота была показываться на глаза «гостьям» масочника, но всë же юноша отворил дверь и прошëл в комнату. Не глядя он поставил свою лëгкую ношу на длинный деревянный стол, на котором были разложены различные инструменты и ещë не готовые сохнущие маски, а затем обернулся к Натаниэлю и его посетительницам, чтобы слегка поклониться им, по-прежнему не произнося ни слова.       — Вильям, будь добр, растолки пока немного своих цветов. Я думаю, такой прекрасный иссиня-фиолетовый оттенок очень пойдëт вам, госпожа Ленц… если не секрет, какое платье вы собираетесь надеть на праздник?       Не вслушиваясь в то, что защебетала в ответ госпожа Ленц, Вильям приступил к делу, взяв ступку, пестик и несколько уже засушенных цветков. Украдкой он всë же бросил взгляд на даму, которая привстала с места и, подав руку Натаниэлю, вместе с ним стала рассматривать висящие на стене маски. Дама, надо признать, была красивая, лет тридцати с небольшим, одетая в яркое оранжевое платье из какой-то дорогой ткани — Вильям не очень в этом разбирался. Она вовсю улыбалась масочнику и бросала на него взгляды не менее заинтересованные, чем на его маски.       Неслышно хмыкнув, Вильям перевëл взгляд на спутницу дамы. Ею оказалась юная девушка в чуть более скромном, но тоже явно не дешëвом светлом платье с цветочным узором. Прядка еë чуть вьющихся рыжих волос постоянно выбивалась из причëски, так что девушка то теребила еë, то безуспешно заправляла за ухо. В одной руке у девушки был небольшой раскрытый томик, который, кажется, был ей интереснее всего вокруг — но вдруг она оторвалась от чтения, словно почувствовала на себе слишком долгий и пристальный взгляд Вильяма. Большие ясные голубые глаза взглянули на него открыто, будто бы с детским любопытством, а затем девушка улыбнулась ему — без всякого заигрывания, а просто мило и приветливо. Вильям почему-то не удержался и слегка улыбнулся в ответ. Впрочем, он тут же опустил взгляд и сосредоточеннее продолжил толочь фиолетовые цветы в мелкий порошок.       — Какие красивые цветы, — раздался юный голос. Вильям приволок их целую корзину. — Никогда таких не встречала. Как они называются?       — Чëрный морозник, — помедлив, ответил Вильям, но больше глядеть на девушку не решался.       — А для чего вы их толчëте? Вы из них краску делаете, верно? Добавляете их, как окрашивающий пигмент?       Губы Вильяма вновь невольно тронула улыбка, но ответить на этот поток вопросов ему было не суждено — за него это сделал Натаниэль.       — Всë верно, моя дорогая. У вашей дочери, мадам, очевидно, живой и пытливый ум. Кстати, для неë ведь тоже нужно подобрать маску…       Краем глаза Вильям заметил, что девушка сразу как-то поникла и поглядела на мать расстроенно.       — Матушка, я не хочу показаться грубой, но я уже говорила, что, может быть, этот маскарад обойдëтся без меня…       — Какой вздор, Клара! Конечно, не обойдëтся! Сама подумай, мы совсем недавно в этом городе, и это такая прекрасная возможность выйти в свет, не говоря уж о том, что нас пригласил сам мэр, и не явиться будет попросту неприлично и оскорбительно. Ах, господин Лэнгдон, простите нас за эту сцену — моя дочь ужасная упрямица.       Натаниэль лишь мягко рассмеялся своим низким приятным смехом, и Вильям, продолжая искоса наблюдать за девушкой (Кларой, как назвала еë мать), увидел, как масочник приблизился к ней, галантно взял за руку и потянул к себе, а затем внимательно окинул еë взглядом, особо задержавшись на лице — и, несмотря на присутствие матери, коснулся пальцами подбородка девушки, словно оценивая, с чем ему придëтся работать. Зрачки Клары немного расширились, она казалась не то испуганной, не то смущëнной — в подтверждение последнего еë щëки тут же запылали нежным румянцем.       — Ваша мать права, милая Клара. Что может быть волнительнее и удивительнее маскарада, особенно для такой юной особы, только открывающей для себя все прелести жизни, готовящейся вкусить все еë плоды?       Вильям со странной неловкостью опять отвëл взгляд. Своими речами Натаниэль мог искусить любого… Пожалуй, даже его, Вильяма. Кого угодно. Кроме одного человека.       «Может быть, именно поэтому он так ею увлечëн».       Но думать об этом человеке Вильяму сейчас не хотелось. Вместо этого он вновь прислушался к разговору.       — Так какую же маску мне предложить вам, Клара… Может быть, Моретту? Она интригующа в своей простоте — чëрный бархат, скрывающий ваше лицо, заставляющий додумывать неуловимую красоту… только один недостаток, в ней невозможно говорить. Поэтому еë ещë называют «немой служанкой». Или, может, всë-таки Венецианку… о да, пожалуй, еë. Еë можно украсить как угодно, и, поверьте, второй такой не будет ни у кого.       — Х-хорошо, — запинаясь, ответила Клара. — Я доверюсь вашему вкусу. Вы ведь всë-таки мастер. Только… могу я попросить вас кое о чëм?       — Клара! — одëрнула еë госпожа Ленц, будто в просьбе Клары заранее заключалась какая-то дерзость.       — Не беспокойтесь, мадам, я с большим удовольствием исполню любую просьбу вашей дочери — как, впрочем, и вашу.       — Что ж, если так…       — Так о чëм вы хотели попросить меня, Клара?       — Могу я немного понаблюдать за вашей с Вильямом работой?       Оттого, как неожиданно прозвучало его имя, Вильям выронил пестик, тот с глухим стуком упал на пол и откатился прямо к ногам Клары. Она резво подняла его и, подойдя к столу, протянула Вильяму. Пальцы их соприкоснулись на краткий миг, а затем Клара с вопросительным видом повернулась к Натаниэлю и матери.       — Я не могу отказать вам, Клара.