Тет-а-тет

Александр ускорился, когда заприметил перед глазами стрельбище. Не обнаружив Агату в доме, где он ее оставил, сомневаться не пришлось, что девушка уже попала в цепкие руки его матери. Под ложечкой неприятно засосало, когда к общему виду добавились фигуры его матери и маленькой мисс Харрис. Женщины стояли рядом и вели мирную беседу между собой. Агата не выглядела встревоженной и в руке легко сжимала лук. Однако беспокойство Нильсена ни на миг не уменьшилось. Уж слишком хорошо он знал свою мать. - Так и знал, что ты утащила ее сюда, - процедил он, не скрывая раздражения. Женщины на него удивленно оглянулись. На лице матери он заметил хитрую ухмылку, а Харрис удивленно встряхнула волосами. - А вот и главный ворчун прибыл, - смешливо проговорила Оливия и отставила лук в сторону. Она с интересом оглядела своего сына, который подошел ближе к молодой девушке и притянул за талию ее к себе. - Что ты делаешь с моей девушкой? Оливия немного удивленно приподняла брови, замечая следом смущение и растерянность на лице их собеседницы. Такое заявление она слышала от своего сына впервые. Она непроизвольно потерла руки, предвкушая, как сможет вдоволь посмущать Александра его же поведением. Озорство было у вдовы Нильсен в крови, что, очевидно, ее сын унаследовал от нее. Александр, не замечая игривого настроя матери, собственнически прижал девушку ближе к себе, огораживая ее от Оливии. Поборов свое возмущение от такого эгоистичного заявления шведа, Агата тяжело вздохнула и покачала головой. От плавного движения ее рыжие кудри легко шелохнулись, она аккуратно накрыла руку Александра своей ладонью, отмечая его напряженность. - Похоже веселье закончилось. Рэйчел, всё это время наблюдавшая за развернувшейся картиной, тихонько подошла к семейной баталии и мягко улыбнулась, склоняя голову в извинительном жесте, пытаясь скрасить некрасивое поведение строптивого друга. Впрочем, как и всегда. - Миссис Нильсен, простите нас! Мы просто заволновались, когда Агата не спустилась из спальни, - Рейчел не слукавила ни капли. События прошедших дней выработали в компании друзей, невольную привычку постоянно присматривать друг за другом. В частности, за их особо бедовой подругой. - Ничего страшного, Рейч, - Оливия снисходительно погладила девушку по плечу, и перевела хитрый взгляд на сына. – Я ждала вас с минуты на минуту. Этот ананасик никогда не даёт мне просто поболтать с его друзьями. Агата едва сдержалась, чтобы не прыснуть от забавного прозвище, она почувствовала как вздох возмущения Александра прошелся по ее макушке. - Мама! Оливия захохотала, а Александр раздражённо закатил глаза. Он опустил руку с талии Агаты полностью разворачиваясь к матери, невольно загораживая Агату спиной. - Пойдем поговорим тет-а-тет? Оливия коротко кивнула и обратилась к девушке за спиной сына. - Спасибо за компанию, Агата. Было приятно поиграть. - Взаимно, - пискнула Агата, выглядывая. Александр легко провел рукой по плечам Агаты и двинулся вслед за матерью, которая медленно двинулась вглубь опушки. Девушки проводили их обеспокоенными взглядами. Оливия мягко улыбалась, глубоко вдыхая свежий прохладный воздух. Она спиной ощущала нервозный взгляд сына. - Мама, - Нильсен быстрым шагом обогнал ее и встал перед ней, вглядываясь в ее непроницаемые голубые глаза, точь в точь как его. Ее лицо отражало полную беспристрастность, что еще больше бесило Александра. – Давай поговорим. - Да, конечно, давай, - ее голос был спокойный и вкрадчивый, - о чем именно ты хочешь поговорить, Александр? О том как громко хлопнул дверью в нашу последнюю встречу и умчался в другую страну вместе с Фредериком? Или о том, что забросил свой бизнес на этот бесконечно длинный месяц? Или о том, что игнорировал мои звонки, и я могла узнать о том, что ты жив и цел только от Рейчел? Гамма эмоций в одно мгновение промелькнула на лице ее сына. От вспышки гнева до едва уловимого чувства вины. Он взмахнул руками, закидывая их за голову, а в следующее мгновение осел на траву, не беспокоясь о чистоте штанов. Оливия спокойно наблюдала за стенаниями сына, и вслед за ним опустилась на землю, присаживаясь рядом, но чуть на расстоянии. Эмоции одолевавшие Александра, которые он так привык скрывать ото всех, выплеснулись наружу, образуя вокруг него зону неприкосновенности. Так доводить его умела только мать, и с недавнего времени еще одна юная особа. Прошло еще пару минут, прежде чем он собрался с мыслями и заговорил. - Я не хотел тебя отталкивать, я знаю, что только и делал это со дня гибели отца. - Да, ты был отвратительно несносным ребенком, - Александр бросил на мать раздраженный взгляд. – Но в меру очаровательным. Подшучивать над тобой было истинным наслаждением. Легкая улыбка появилась на лице мужчины. Только общаясь с матерью он мог в полной мере оценить насколько невыносимым может быть для остальных людей. Эта неприятная задиристая черта характера определенно передалась ему от неё. Раньше, до того самого дня, она была другой. Она была веселой и доброй, немного беззаботной. Но скорбь от утраты Ульрика оставило на ней свой несмываемый след, В одно мгновение, став главой семьи, она взвалила на себя все трудности по ведению семейного дела и воспитанию ребенка. Так, некогда мягкая, домашняя женщина была вынуждена отрастить иголки, больше не позволяя никому причинить вред ее семье, тем самым огородив себя ото всех. В том числе от своего собственного сына. Она стала сильной, бескомпромиссной уверенной в себе женщиной, не лишенной порой глумливого ехидства. Они росли с Александром синхронно, перенимая друг от друга всё самое худшее, неспособные раскрыть друг другу свою боль. И так они пришли к тому, что имеют сейчас. Два взрослых человека с невыносимыми характерами, но так отчаянно тянущиеся друг к другу. - Я был не прав, - разорвал наконец-то он тишину, – что уехал так и оставил всё на тебя. Я убеждал себя, что так надо. Что это будет полезно для развития бизнеса, но я никогда не хотел сделать тебе больно. Брови Оливии едва замено приподнялись. Она с жадностью смотрела на сына, вбирая в себя каждое слово этой минуты откровенности. - А потом всё так завертелось, - он усмехнулся, - ты не представляешь насколько невезучим может оказаться один человек. Убийство Аннет, нашего потенциального бизнес-партнера и тетушки Агаты, впутало меня в череду ужасных событий. И я не мог уехать, нет, не из-за запрета полиции. Я мог собрать вещи и улететь еще в тот день, когда сгорел особняк Бишоп-Мэнсон, но я не мог ее оставить. Ты знаешь, Агата казалось такой беззащитной, и я был столь самонадеян, чтобы думать, что если уеду, она сломается окончательно. Или погибнет, что в принципе равносильно. Я не смог уйти, потому что у меня появилась перманентная потребность защищать ее. Мне кажется, - он устало провел рукой по лицу, - что если я покину ее, то и сам сломаюсь. Он замолчал, не смея посмотреть на женщину и сказать что-либо ещё. - Ты размяк, Александр, - произнесла Оливия, резко поднялась и отвернулась, Нильсен вскинул на нее беспомощный взгляд, в груди застрял удивленный вздох. Оливия размяла затекшие плечи, - как ты собираешься строить империю, если не можешь спасти одну девчонку, непонятно достойную ли этого вообще. У меня было время пообщаться с ней и оценить ее. - Ты не можешь! – Нильсен подскочил на ноги, злость и обида клокотали внутри. Ему показалось, что сейчас она поймет, когда он открылся ей. Обнажил душу. Сказал то, что не говорил никому, даже Агате. – Ты не смеешь судить ни ее, ни меня! Он с силой дернул женщину за руку, разворачивая к себе, и снова почувствовал себя беспомощным мальчишкой. От резкого движения смоляные локоны выбились из аккуратной прически, но он успел заметить отблеск слез в ее глазах. - Ты ведь думал, так я скажу? – она взмахнула головой, убирая выбившиеся пряди с глаз. Мягко улыбнулась, протягивая руку к лицу сына и едва его коснулась. – Ты словно очерствел тогда. И я боялась, что это моя вина. Ты был безусловно умен и сообразителен, чтобы вести нашу компанию за собой и, что уж греха таить дьявольски красив, уверена, ты не одной женщине разбил сердце. Но я рада, что тогда, месяц назад, ты ушел не оглядываясь, потому что мой сын сейчас совершенно не тот, каким я его знала. Ты возмужал и подобрел. И я бесконечно счастлива, что ты смог кому-то открыть свое сердце, перестать отталкивать от себя людей, закрывшись в своём ледяном коконе интеллектуальности и язвительности. Оливия убрала от него руку, заложила их за спину, и задорно засмеявшись покрутилась вокруг себя. Александр всё еще немой от изумления, снова увидел перед собой ту молодую миссис Нильсен, которая своим смехом тепло обнимала любимых мужчин. Ведь со дня похорон, он больше не слышал этот её чистый искренний смех. Он думал, что мама ненавидит его, своего сына, из-за которого погиб мужчина, которого она любила больше всего на свете. - И, конечно, я оценила Агату! Как я вообще могла бы наблюдать со стороны, когда мой сын впервые приводит девушку в дом своей матери. И Александр почувствовал, что он снова может дышать. Бетонная стена, так прочно отгородившая их когда-то друг от друга начала оглушительно трескаться под задорными взглядами двух Нильсенов. Это всё еще соревнование, кто кого переиграет, но от ожидания результат больше не так тревожно. Он в свое манере сложил руки на груди. - Ну и как она тебе? Оливия выждала томительную паузу, закусив нижнюю губу и гордо взглянула на сына. - Она еще молода и неопытна, но я не могла не отметить в ней, что она хороша собой, вежлива, тверда характером и, о мой ворчливый ананасик, она, безусловно, весьма дерзка и терпелива, раз всё еще не пришибла тебя чем-то тяжелым. - Она регулярно пытается меня побить, если тебе станет легче от этого. - Определенно. И пространство вокруг наполнилось их заливистым смехом, какого это место не слышало очень долгое время. Спустя время они медленно прогуливались вдоль кромки леса, когда впереди показалась поляна с расположившимися на ней девушками. Александр бросил мягкий взгляд на Оливию, мимолетно сжав ее ладонь, и стремительно двинулся вперед, на ходу крича: - Эй, Харрис, не налегай на сладкое, генетика не всесильна, а я не хочу перекатывать тебя по дому. Оливия остановилась чуть поодаль, наблюдая за тем, как зардевшаяся Харрис пытается избить ее сына корзинкой для пикника, а тот ловко уворачиваясь, продолжает подтрунивать над ней. Миссис Нильсен готова была поклясться всем богам мира, а ей это, как абсолютному нигилисту было категорически несвойственно, что она уже очень давно не видела своего сына таким счастливым. «Спасибо тебе, Агата Харрис, что столько потеряв, вернула мне сына».