Пробуждение

— Оставьте меня одну. Её голос звучит хрипло и странно. Прислуга родного дома не решается оставить их леди одну — она же такая хрупкая и маленькая… Но это необходимо. Аристия повторяет свою просьбу, моля, чтобы её оставили одну. Одну-одну-одну. Это так сейчас необходимо. Жизненно необходимо. — Прошу вас… — Голос у неё такой слабенький и…сломанный? — Но госпожа… — Нянечка, которая ещё давно прислуживает ей, не решается оставить девочку одну. — Как же…? Аристия чувствует, что готова кричать на всех этих людей, проявляющих заботу к ней. Где они были тогда? Где?! Однако в тот же момент на неё словно выливают ушат ледяной воды. Вот именно. Всех этих людей, добрых людей, там не было. Их не было в том аду, именуемым дворцом. Их не было, поэтому она не имеет права их обвинять. Смотря сейчас на няню, она понимала, что эта женщина не позволила бы ей и на миг остаться во дворце, узнай она о том, через что прошла её леди. Вот только…сознание услужливо подкидывало недавно произошедшие события. И хочется кричать. — Н-няня…оставьте меня одну на пару минут. — Голос у неё дрожит сильно. Очень сильно. — …Как пожелаете, моя леди. — Женщина, кажется, лет пятидесяти внимательно посмотрела на свою милую госпожу и, тяжело вздохнув полной грудью, низко поклонилась ей, оставляя ту наедине с собой и её личными дьяволами. Массивная дубовая дверь закрылась с лёгким стуком и Аристия осталась одна. Пар от горячей воды поднимался к потолку, заполняя ванную комнату белым паром. Белым кафелем были выложены и пол, и стены и потолок. Девушка сидела в широкой белоснежной ванной, прижимая колени к груди. Аристия склонила голову, прикрывая янтарные глаза. Горячая вода приятно обволакивало её уставшее тело. Правильно. Именно уставшее. Аристия Пиония Ла Моник устала. Каждую ночь, каждое утро и каждый день. Все семнадцать лет своей жизни, прошлой жизни, она существовала. В памяти ещё свежо то, как она сгорала, как умирала каждый раз из-за него. Но сейчас… Она устала. Устала любить, устала видеть его, устала от всего, что связано с ним. В голове вспоминается, что он вновь прикоснулся к ней. Становится плохо. По-настоящему плохо. Она чувствует головокружение и невероятную и пугающую пустоту в голове. Аристии страшно. Ей страшно проиграть свою жизнь опять. Бледные руки сжимают плечи. Сжимают до красных пятен на коже, до трясущихся пальцев, до синеющих следов. Аккуратные ногти почти детских рук впиваются в коже рук, чуть ниже плеч, где её касался он. Аристия дрожит и трясётся. На коже остаются чёткие красные полумесяцы-следы. Янтарные глаза темнеют от ужаса, которые заволакивает пеленой слёз. Руки трясёт не по-детски. Белые ладони трут кожу, желая стереть, содрать любое ощущение его рук на себе. Кожа рук горит от постоянного трения, но леди этого не чувствует. В её голове разрушающим криком лишь одна мысль: стереть. Любое прикосновение. Любой след его рук да даже дыхания. Ей кажется, что она задохнётся, если не уберёт это ощущение с себя. Трясущиеся глаза в порыве необъяснимой и неконтролируемой паники находят на краю ванны тёмно-коричневую губку для тела. Руками схватить её, она начала тереть ею плечи и руки. Потом и всё тело. А в голове: Исчезни! Исчезни! Исчезни! Крик отчаяния, наполненный мольбой. — Молю, господи! Голос совсем чужой, не такой, не её. Голос сломанный, хриплый и разбитый. — Н-нее-ет! — Губка растёрла кожу до алого цвета. Кажется, по коже скатилось нечто красное. А ей всё равно. Лишь бы…лишь бы счистить с себя всю грязь. Всю-всю. Аристия себя уже не контролирует, просто не может. Слишком сложно и слишком невозможно. Она всего лишь женщина. Девушка. Девочка. Так за что ей всё это? Чем она заслужила всё это? К чему это всё? Почему же всевышний столь суров с ней? А ведь она слепо верила, что выдержит. Что сумеет правильно вздохнуть, если увидит его. Что сумеет сдержаться и остаться равнодушной. Наивная. Глупая. Настоящая дура. Она не в силах даже слышать его. Видеть тем более. Одно его имя вселяет животный ужас в её сознании. Ужас перед человеком который уничтожил её. Медленно. Неторопливо. Искусно. Он по частице отрывал от её души и тела. Уничтожал любую попытку спастись. Убивал её так долго, что боль стала её лучшим другом. И сейчас она больше всего боялась повторения истории. Даже если…даже если Джон не появится… Она лучше умрёт, чем примет роль императрицы. Он не поменялся, она уверена. Время повернулось вспять. Однако его оно не изменило. Аристия уверена, что он прежний. Прежний монстр её прошлой жизни. И она ни за что не согласится повторить свою ошибку и пойти в тот ад. Нет-нет-нет! — …М-миледи? — Голом Мари отдавался где-то на задворках болезного сознания. — Миледи!!! Боже милосердный!!! Сюда!..... Мир перед глазами померк и она погрузилась в пустоту. В чёрный мрак. А Мари вбежала с няней леди и другими горничными в ванную комнату. Их госпожа была без сознания. Женщина поспешила подойти к своей госпоже. Её рука чуть коснулась плеча девочки. Та вздрогнула и задрожала, крепко хватая её руку. — Брысь отсюда! — пожилая женщина прогнала прислугу, оставаясь с госпожой. Аристия дрожала и крутила головой, рыдая сильно. Очень сильно. — Нет! Нет, не надо! Я боюсь. Мне страшно. Молю вас…! — Она резко распахнула глаза, хватая воздух ртом. Лорелия, так звали женщину, мягко поддерживала её за плечи. Её мягкие руки чуть сжали плечи Моник. — Тшш~ Всё хорошо, моя госпожа. Леди Аристия, вы дома~ — Тихий, успокаивающий голос няни постепенно ослаблял истерику девочки. Темнота перед глазами медленно отступала, а родной голос няни окутывал её сознание. — Няня…~ — Моя леди, всё хорошо. — Её обняли, даря такое необходимое тепло. — Ну что же вы? — … — Маркиз Ла Моник очень любит вас, миледи. — Аристия наконец смогла вдохнуть спокойно. Истерика сошла почти на нет. — Да и к тому же вы пожелали обучаться мастерству меча~ Не стоит лить слёзы, госпожа. Вы — сильная, я знаю. Аристия замерла, оглядываясь на женщину. Та улыбнулась ей тепло-тепло. А в сердце где-то теплело. И истерика, и животных страх, и желание содрать кожу с себя медленно ушли на второй план. Эта улыбка — добрая и искренняя — смогла вселить в неё веру в свои силы изменить свою же жизнь. Да, теперь Аристия точно знала, что она не сдастся. Она не проиграет, а уйдёт от прошлой судьбы, высоко держа свою голову. Теперь ей было ради кого жить. Сейчас рядом были люди, ради которых стоило бы жить. Теперь Аристия Пиония Ла Моник знала, что завтра будет светло. Завтра взойдёт солнце. Солнце её жизни.