Пробуждение

Судьба — череда выборов и решений.

Больно. Всё тело ломило, словно каждую косточку переламывали в пыль. Аристия застонала, всё ещё не открывая глаз. Вдруг она дёрнулась и от шеи к ногам пронеслась настоящая агония. Тело девушки задёргалось в судорогах. Она не выдержала и закричала. Однако тут же её настиг животный ужас. Изо рта не вырвалось ни единого звука. Словно у неё нет голоса. Её затрясло. Какая же это ирония! Всю свою жизнь она не имела право выбора, была лишена права на выражения своих желаний, словно немая… И что в итоге? Она стала немой. Неужели Богу, что наблюдает за ними, так нравится издеваться над людьми? Неужели это так весело? К чему были все эти испытания, если в итоге она лишилась даже своего голоса? Ради чего?! В голове всплыли воспоминания. Всё, что с ней произошло. От первого воспоминания до холодных глаз Руфелиса. Неужели она действительно заслужила этот ад? Почему она не могла быть свободной? Однако больше всего её мучила любовь к Руфелису. Больная любовь. Аристия вспоминала, как нелепо она пыталась ухватиться за самую призрачную надежду, что она что-то, да значит для императора. Все эти унижения, оскорбления… Может быть Руфелис просто заблуждался? Ей захотелось засмеяться. Истерично, сильно и громко. Что она за дура?! Даже после того, как Руфелис убил её ребёнка, её отца и её саму… Она ищет ему оправдания. Она сложила руки в замок и обратила взор ввысь. Её слова звучали криком души и измученного сердца. — Господи, неужели это моя судьба?! Она была готова впасть в истерику. Ведь она до сих пор ощущала дикую боль в шее. А воспоминания, как лезвие стало резко падать вниз, как император улыбался, а её подруга, императрица, рыдала, так ни разу и не посмотрев на неё, заставляли её сердце кровоточить. К чему же была её больная, ненормальная любовь? Она ведь была не одна… Могла спасти своё тело и душу, но сама сотворила с собой этот ужас. Да она даже, когда потеряла ребёнка, не злилась на Руфелиса! По щекам потекли жгучие слёзы боли и отчаяния. Всю боль, которую ей доставили, Аристия, наконец, получила разрешение излить её. Ей казалось, что она плачет кровавыми слезами, которые, скатываясь по лицу, вскрывали кожу своими шипами. Вдруг ей неожиданно стало так больно. Она потратила всю свою жизнь… на что? Зачем она жила? К чему было её существование? Она сжала голову руками, не желая вспоминать что-либо. «Судьба — это всего лишь строка на летописи мира.» Аристия резко вскинула голову, пытаясь найти источник голоса. «Не старайся, дитя. Тебе не дано увидеть меня.» В голове крутилось больше тысячи мыслей, однако… — Господь бог…? «Верно. Приветствую тебя в чистилище.» Аристия задрожала. Чистилище. В книгах говорилось, что это место между смертью и жизнью, но… Почему она здесь?! Она ведь…мертва? «Всё не совсем так.» -?! «Видишь ли, дитя… Людские желания, мечты и просьбы, обращённые ко мне, питают мою силу, даруют ещё большую власть. Без людей боги исчезнут с лица земли.» Голова шла кругом. Ей так и не сказали причину её нахождения здесь. «Твоя душа — причина этому. Зов твоей души был так силён, что он призвал меня, высшего бога. И о чём же твоя душа так сожалела, что смогла вызвать солнечное затмение на небесах?» Ей захотелось кричать и крушить всё. Почему бог задаёт такие вопросы?! Неужели он не знает? — Почему?! Почему я должна была пройти через это всё?! Ответьте мне! «Сожалею, но… В этот раз… Это была всего лишь ошибка. Твоя судьба случайно сплелась с судьбой священного дитя…» Янтарные глаза широко распахнулись. Плечи затряслись, а ноги подкосились, теряя силы стоять. Она рухнула на тёмный пол, роняя взгляд на чёрную поверхность. Глаза смотрели во тьму, почти безумно высматривали в ней что-то и… с них капали очередные слёзы. — В-вы… Вы! Вы говорите, что всё было ошибкой?! Случайностью?! — Ей казалось, что она сорвёт голос в крике. «Люди сами поспешили, решив поскорее найти того, кто будет этим ребёнком.» — Нет! Я Вас не слышу! Невозможно! — Аристия мотала головой, словно могла убежать от божественного голоса в голове. «Истина одна. Вы сами решили, что ты — дитя из оракула.» — Я-Я… Я верила! — Она захлёбывалась слезами. — Я заставляла себя верить, что все испытания, которые я преодолею, нужны для того, чтобы стать сильнее, что в конце меня вознаградят за них. А сейчас вы говорите, что всё было ошибкой?! Виной людей?! «Ваша судьба пишется в день вашего рождения. И вы не в праве менять свою летопись жизни.» Моник опустила руки и грустно улыбнулась, но лишь на секунду, потом резко поднялась на ноги и выпрямилась. Её глаза стали лучится какой-то уверенностью и силой. Плечи не дрожали, а спина была ровной. Как настоящая императрица, которая не склоняет головы даже перед богом. — Ложь. Я не буду слушать это. Судьба — череда выборов, разве не так?! «Дитя… Даже ваши выборы прописываются в судьбе. По-другому, вы живёте лишь по плану Мойр. Впрочем… Боги совершили ошибку. Я дарую тебе твоё желание… Однако судьба неизбежна…» Аристия сжала руки в кулаки. Её глаза стали жёстче и чуть потемнели. — Нет. Я изменю свою судьбу. Я напишу свою, в которой буду счастлива! — Отовсюду послышался звон. «Как ты думаешь, неужели это действительно так просто? Судьба — это клубок жизней, сплетённых ещё до вашего рождения. Невозможно распутать его.» — Мне всё равно. Моя жизнь — моя. Мои чувства, желания и стремления — вот, что имело и имеет значение! Я не приму свою судьбу! — Комната погрузилась в темноту. Она не видела даже собственных рук. Вдруг прямо перед ней загорелся яркий золотой свет. Голос, от которого волнами шла сила и власть, чётко и громко сказал: «Удивительно. Интересно, что же ты сможешь изменить. Тогда… Я дарую тебе то, что ты так жаждала, Аристия Пиония Ла Моник. Дитя, что само напишет свою судьбу.» Свет разрастался и всё больше слепил глаза Аристии. В какой-то момент сознание помутилось и она провалилась во тьму.

* * *

Тихо, лишь слабый ветерок трепал её волосы. Она медленно открыла глаза, боясь, что ей всё приснилось, что она сейчас проснётся во дворце. Однако Аристия увидела белый потолок и… щит. Бело-синий, с символами рода Моник. Внутри разлилось неверие наполовину с неописуемым счастьем. Она соскочила с кровати и тут же рухнула на пол. Её ноги были короткими. Именно из-за этого она и упала. Ручонки тоже стали маленькими. Аристия взглянула в зеркало. На неё смотрела она же, но намного младше. Ей не верилось в это чудо. Вспомнилось обещание отца забрать её из дворца… — Отец! — Ей так захотелось увидеть его. Если она увидит его, то тогда, наконец, сможет принять это. Она поверит, что это всё не сон. Не одевая тапочки на детские ноги, в одном ночном платье она помчалась в сторону отцовских покоев. Она пробегала мимо слуг, что ошарашенно звали юную леди. Несколько служанок бросились за ней, но ей было откровенно плевать. Поворот, ещё один и ещё… И вот, наконец-то, перед ней дверь. Синяя с красивыми золотыми витиеватыми узорами и позолоченной ручкой. Аристия с силой толкнула дверь, врываясь в комнату. Пусто. Она упала на колени. Неужели…? Ей всё это… приснилось?! Вдруг из распахнутого окна послышался такой родной голос. -… Ещё раз. Повторяй пока не станешь идеально исполнять его… — Дальше она не слышала. Горничные и слуги не успели добежать к двери, как она вылетела оттуда, направляясь на улицу. Кейран Ла Моник стоял в окружении своих рыцарей и комментировал их промахи и ошибки в дуэли. Солдаты внимательно слушали командира, стараясь улучшить своё мастерство. Вдруг неожиданно из дома послышались крики и шум. Он повернулся в сторону поместья. Как только она выбежала из особняка, перед ней показалось поле для тренировок рыцарей. Её отец повернул голову, смотря в сторону шума. Аристия увидела, как он удивился, увидев дочь на улице в таком виде. Увидев лицо отца, самого близкого человека, она со всех ног кинулась к нему. Расстояние в двадцать метров было ничтожно малым. Что есть двадцать метров для дочери, которая, наконец, увидела отца? Леди, игнорируя шокированный взгляды рыцарей, сжала отца в объятиях. Крепко-крепко, словно желая проверить: правда или ложь. — Папа! Папа! — Плечи Кейрана дёрнулись. Так… Аристия звала его так до того, как… Как случилась та трагедия… Его синие глаза ошеломленно смотрели на детское тело дочери, так жавшейся к нему. Он обнял её, гладя по голове. — Тия. Что случилось? — Аристия оторвалась от отца, показывая свои заплаканные глаза. На её лице расцвела солнечная улыбка. Кейран замер. Глаза, в которых бегали солнечные лучи, улыбка… так напоминали ему… Джеремию — его любимую жену… — Нет. — Аристия в последний раз обняла его, благодаря бога за такой дар. — Мне приснился кошмар, но теперь всё хорошо. — И словно в доказательство этого, она продолжила — Я дома. — … — Маркиз Моник молчал. Его дочь никогда прежде не была такой… живой? Он бы не хотел, чтобы ей снились кошмары, но… Он был рад, что дурной сон смог оживить её. Теперь в глазах Аристии была жизнь, а не её подобие. — Да, Тия. Пойдём в дом. Не стоит бегать в таком виде. Аристия покраснела и опустила голову. Кейран пустил смешок и взял её на руки. Девочка удивлённо вздохнула и обняла родителя за шею. От отца пахло лавандой и хвоей. Она прикрыла глаза. Да, она всё-таки вернулась. Лаванда и хвоя… Именно так пах её дом. Место, где она была и будет счастлива. А слуги удивлённо перешёптывались, глядя на необычайно эмоциональную госпожу. Маркиз принёс её к себе в комнату и усадил в мягкое кресло, а сам сел напротив. Им принесли чай и сладости. По душе разлилось тепло. Только отец знал и помнил, что она обожала и обожает облепиховый чай с имбирём. Любимый запах чая распространился по комнате, где была только Аристия и Кейран. — Аристия? —? — Она внимательно посмотрела на отца. — Что же тебе приснилось, раз так напугало тебя? — Глаза отца ласково смотрел на неё. Она вдруг поняла, что потратила свою жизнь на погоню за эфемерной вещью. Зачем было гнаться за любовью Руфелиса и народа, если отец смотрела на неё так, просто потому что она — это она? — Страшный сон, отец. Не волнуйтесь. — Девочка внимательно посмотрела на отца. Белые брови нахмурились, а на лице залегло отчаянное выражение лица. В голове промелькнула мысль… — Отец? — … — Кейран походил на обиженного щеночка. Она хихикнула от такого сравнения. — Папа? — Тия? — Как это мило. Её отец, всегда строгий и сдержанный, растаял стоило ей назвать его папой. На его лице тут же залегла нежная улыбка и глаза засияли. — Ты не против, если мы прогуляемся? — Она наклонила голову вбок, желая походить на десятилетнего ребёнка, которым и являлась. — Конечно… — Их прервал помощник Кейрана. Он извиняюще склонил голову и подошёл к маркизу, держа в руках конверт с золотой печатью. Аристию передёрнуло. Глаза в ужасе расширились. После прочтения письма его лицо помрачнело и он посмотрел на дочь. — Тия, сожалею, но погуляем завтра. Император пригласил нас во дворец. — Её сердце сделало кувырок и застыло где-то в пятках. Так не хотелось возвращаться в то ужасное место, но… Это отличный шанс, чтобы заложить основу для расторжения помолвки с Руфелисом. Сейчас она не могла сказать, что разлюбила его. Всё-таки за столько лет это стало привычкой: любить его. Однако она медленно, словно цветок, будет расти, взрослеть и меняться. И в итоге, она скажет, что в её сердце нет места такому человеку… — Да, отец. — Аристия раздумывала, как вести себя во дворце. Стоило занять позицию незаинтересованной в государственных делах даме, ничего не смыслящей в политике. — Тогда, после завтрака мы отправимся во дворец. Его величество желает видеть тебя. — Да. Кейран позвал слуг и они подали в комнату лёгкий завтрак и чай. В приятной тишине прошёл их завтрак и Аристия удалилась из комнаты отца, чтобы переодеться к визиту во дворец.