Пока цветут фиалки

«Гори, моя мечта, гори, но не смей останавливаться освещать путникам непорочный круг странствий» — проносятся слова старой скандинавской песни в голове остолбеневшего Сагра, не осознающего истинный масштаб трагедии. Когда ему не было и года, мама склонялась над люлькой и тихонько напевала сыну незатейливые мотивы, передаваемые из поколения в поколение. Теперь ее голос превратился в далекое воспоминание, отдающее глухим эхом, а семейные традиции заменили легенды. Первая балка с характерным треском падает на пол и оказывается в двух шагах от мужчины. Разгорающаяся конструкция рушится на глазах, посылая вниз тлеющие бревна и деревянные шпалы, на которые крепится потолок. Остатки самообладания постепенно возвращаются в сознание Сагра, посылая мозгу сигналы бежать подальше. Ступор сменяется видением ситуации со стороны: если не начать действовать, то с большей вероятностью они сгорят заживо. Руна Феу (по народным поверьям означающая силу духа и достижение цели тернистым путем), закрепленная на краю стола, падает и переворачивается. Сагр замечает изменение и не скрывает досады: ветка, изображенная на обереге, двумя кольями показывает вниз — жди беды. Мужчина понимает, что скандинавская руна только что предсказала беды и разочарования, ожидающие его в будущем. Что ж, теперь заклинатель готов принять опасность и бороться с напастями, которые они, несомненно, переживут. Лив! Девушка не приходит в сознание, медлить нельзя, остается надеяться на себя. Он бежит к двери, но оборачивается, терзает себя за мягкость и мысленно проклинает момент, когда на пороге его дома появилась нежданная гостья. «Черт! Надо покидать место, пока оно не обрушилось на мою голову и не унесло в абсолютную неизвестность загробного мира. Спокойствие стоит невинной жизни. Нет, я кто угодно, но не убийца! Не осмелюсь взять на душу смерть, пусть и не от моих рук настигнет омут, из которого не выбирается никто, а волей обстоятельств. Я не могу позволить умереть ей в огне». Внутренний голос направляет мужчину на путь истинный, провозглашая в воздухе над головой, что за совершенное обязательно воздастся, когда наступит миг упокоения души в неизведанный мир «иной жизни» после вечного заката солнца в черную реку. Не теряя времени, Сагр подхватывает Лив на руки, закидывает на левое плечо, в спешке хватает заранее собранную для предстоящего путешествия сумку со склянками и снадобьями и толкает дверь, оказываясь на улице. Свежий воздух проникает в легкие, заставляя мужчину спокойно вздохнуть. Сагр оборачивается и понимает, что все выстроенное им трудом и потом, кропотливо возведенное после скитаний в поисках дома, горит, рушится, пылает и падает. Ярко-оранжевые языки пламени, словно насмехаясь в ответ, лижут последние, удерживающие каркас здания, доски. Они трещат, ломаются, проваливаются, превращаются в один костер, на котором славяне в масленицу сжигали чучело. Только сейчас то самое «чучело» обессиленно стоит напротив и наблюдает, как его внутренности охватывает жгучий отблеск разочарования, пока в глазах отражаются пляшущие на выжженной местами земле огоньки. Запах дыма проникает в легкие Лив, заставляя ее распахнуть глаза, словно после долгого сна, и понять, что она не на лавке. Пошевелившись, девушка понимает, что закинута на плечо Сагра, отчего-то не двигающегося с места. Происходящее окунает Лив в холодную прорубь реальности, пробегающей липкими мурашками по всему телу. Дождь стих, едва падающие с неба капли жадно впитываются во влажную после грозы землю. Скоро на пепелище появится новая жизнь, зеленеющая в лучах солнца отражающимся в глазах Сагра изумрудом. Мужчина молчит и опускает девушку на место, быстро передает ей в руки сумку с припасами, а потом бежит в противоположную от пожара сторону к источнику мудрости — колодцу, расположенному поодаль от дома, чтобы огонь не добрался до живительной силы раньше жильца. Лив испуганно переводит взгляд с пламени, перескакивающего из одной части здания в другую, словно заливающийся смехом черт танцует на углях, на стремительно удаляющегося Сагра. Девушка в нерешительности заламывает руки, когда ее пронзает ясность — дом не спасти. Но Лив не может стоять и смотреть, как зарево освещает скрытый от чужих глаз край, не после того, как этот загадочный мужчина спас ее жизнь, хоть и не должен был. Сумка неприятно оттягивает ладони, когда девушка теребит ее в руках, пытаясь решить, что делать дальше. Она перекидывает сумку через плечо, разворачивается и, стараясь не подскользнуться на мокрой траве, направляется следом. Ушаты, покоящиеся в колодце, бадьи, бережно укрытые тенью постройки, взвалены на крепкие плечи Сагра, пытающегося успеть затушить пламя и спасти последние уцелевшие остатки утвари и фасада дома. Руки Лив дрожат, пока она несет тяжелые ведра утихомирить яркое зарево. Они носятся туда-обратно, вновь и вновь возвращаются к колодцу — пожару, едва не падая на мокрую траву от усталости. Пот застилает глаза Сагру, взмокшие пряди падают на лоб и глаза, когда он выливает в самое пекло ледяную воду. Он не теряет уверенности, сосредоточенно выполняя работу. Его серьезный взгляд вселяет в обессиленную Лив зерно надежды, что все может обойтись. Мышцы напряжены, спину ломит, но они продолжают бороться со стихией, стирая в кровь, смешиваемую с прожигающим ранки потом, пальцы. — Уже не поможешь. Мы не спасем все здание, Сагр, — кричит Лив, чувствуя горечь, застывшую в осипшем горле. — Слабачка. Я справлюсь, — ожесточенно бросает Сагр. Он не оборачивается, чтобы увидеть сожаление в глазах девушки, ведь она виновата во всем, что происходит сейчас. Если бы не Локи, то жить в спокойствии и здравии до конца выделенных судьбой дней не казалось бы невоплотимой целью. Он приближается к дому и выливает очередную порцию воды, не особо помогающую тушить пожар. — Сагр! — девушка хватает мужчину за руку и тянет на себя, пока рядом с противным треском пролетает горящая балка и приземляется на место, где он только что стоял. Заклинатель с болью в глазах смотрит на дом, мысленно прощается с памятным местом, оборачивается и, не отпуская мягкую ладонь Лив, покидает территорию. Они молча направляются в сторону мелькающего на горизонте густого леса, не решаясь нарушить тишину накаленного воздуха. Спустя время девушка вырывает руку из цепкого сжатия Сагра и потирает покрасневшую мозолями кожу. «Ему сейчас так больно, но что сказать, как помочь, если дом не вернуть назад и нет дороги иной, кроме как шагать в лес и молчать. Может, стоит обнять его, чтобы грусть отступила на второй план или сжать ободряюще руку, давая понять, что он не один. Бред, Лив, просто бред. Если бы выдавали приз за лучшее утешение, ты бы не то чтобы в номинацию не попала, и в зал бы даже не пустили, а то еще опозоришь нормальных людей. Мои друзья никогда не нуждались в поддержке, или просто игнорировали меня и не взваливали свои проблемы на чужие плечи. Теперь я иду и даже боюсь и слова лишнего вставить, чтобы не получить очередную порцию ворчанья». Так думала Лив, пока шла поодаль от Сагра, давая ему время прийти в себя. — Сагр, — робко окликает мужчину Лив, — Спасибо, что не бросил меня и вынес… — неуверенность скользит в голосе девушки. Фраза повисает в воздухе, не находя ответа, но Лив замечает, как голова впереди идущего едва заметно склоняется вперед. «Что ж, значит не все потеряно и он по крайней мере не сожалеет о содеянном. Ведь комплект джентльмена не входит в его обычный набор сурового скандинавского мужчины.Похоже, он не знает о ласке и заботе, но ничего когда-нибудь он откроется. Твою мать, почему я думаю о нем, когда иду совсем рядом, ведь могу просто подойти и похлопать бы по плечу». Тень сожаления сменяется лучиком света на лице Лив, пока она рассматривает прилегающие к территории окрестности, пересекаемые ими на пути к лесу. «Черт! Черт! Черт! Ведьма. Настоящее зло. Гроза, дождь, молнии, проваленное спасение. Смалодушничал и спас на свою голову. Теперь девушка мигренью будет преследовать меня до конца своих дней как наказание за нарушение принципов. Один ее вид выводит меня из себя, молодая, неопытная, странная. Но, Сагр, стой. Хватит обвинять гостью, она выдернула тебя из дыма, потянула на себя в тот момент, когда балка могла лишить тебя жизни. Почувствовала и отплатила долг. И помогала, не произнося и слова, даже ни разу не пожаловавшись, и не поныв. Сильная духом, такими не бросаются. Будем считать, что мы в расчете». Внутренний голос Сагра противоречит сам себе, но мужчина продолжает идти и молчать, несмотря на навязчивые мысли вернуться. Он кивает Лив, принимая благодарность как нечто само собой разумеющееся, одновременно вселяя в девушку росток, что в нем осталась капля благородства, спрятанная глубоко в душе.

***

Солнце обманчиво жарит, давая возможность Лив позагорать, а Сагру скинуть меховую накидку и остаться в холщовой рубашке. Она улыбается и вдыхает ароматы полевых цветов, опыляемых пчелами, закидывает голову и наблюдает, как облака принимают причудливые формы. Он молчит и хмурится, строя догадки о том, куда им пойти и какую тропинку выбрать в лесу, чтобы не попасть в логово Нёкки. Сагр и Лив заходят в лес, пахнущий перегноем и смолой деревьев, зазывающих их отведать лакомство, и останавливаются на перепутье дорог, ведущих в три разные стороны. Мужчине всего один раз повезло оказаться здесь, но разница состояла в том, что сегодня он не выходит из леса, направляясь в новые, неизведанные края, а входит в чертоги загадочного мира. Беспроглядная гуща высоких деревьев, тянущихся прямо к облакам, затмевала горизонт. Корабельные сосны устроили забастовку и выстроились в ряд вдоль дороги, преграждая свету путь в сердце леса. Северная тропа вела к старому знакомому Уллю, которого Сагр не желал подвергать опасности. Средняя обещала утащить их в самую глубь и заманить в ловушку Нёкки или того пострашнее — голодного тролля, но в тоже время могла помочь выйти на нужный тракт и избежать лишних глаз — приспешников Одина. Южная дорога не внушала доверия и грозила показать опустошенные земли, куда испокон веков не ступала нога человека, а значит, туда неразумнее будет соваться. Новое — не всегда безопасное, старое — проверенное и спокойное место. — Может, у тебя есть компас, чтобы мы могли уже определиться и двигаться дальше? — предложила Лив, испытывая непонятный страх. — У меня не нюх ищейки, да и ты не следопыт. Дай сосредоточиться. Стоит свернуть не туда, и натолкнемся на существ похуже Нёкки, — сталь в голосе мужчины покрылась тенью сомнения, пока он переводил взгляд с одного пути на другой, просчитывая варианты. — Нёкки? — и почему она раньше не интересовалась скандинавской мифологией. Теперь Сагр посчитает ее невеждой и опять окинет презрительным взглядом. Но мужчина необычайно спокойно посмотрел на девушку, внутренне пожалел ее и глухо, соблюдая осторожность в лесу, произнес: — Там, где я вырос, истины звучали голосами старцев. Рассаживаясь у костра в праздник Летнего Равноденствия, они делились с другими мудростью. Ходили легенды, что человек, натолкнувшийся на Нёкки — злобных четвероногих существ, обитающих в озерах и реках, теряет рассудок. Внешне существа могут выглядеть прекрасными девушками, представляющими собой порождение русалки и водяного, но иногда отбрасывают лисину и проявляют истинное лицо, искаженное гримасой боли. Девушки имеют большой нос и белесые глазам. Черные, как смоль, волосы мокрыми сосульками облепляют их распухшее лицо, словно после плача. Мало кому удается избежать участи остаться в живых после встречи с ними. При жизни Нёкки были одинокими и замкнутыми людьми, с которыми никто не стремился общаться, что очень странно. Страшнее всего было наткнуться на зазывающую к себе Нёкки некрещеным детям и беременным женщинам, впрочем молодые мужчины и незамужние девушки также боялись встречи с нечистью. — Думаю, нам стоит не рисковать и пойти тогда на Север, нам все равно некуда отступать? Или миновать тропинки и отправиться вглубь леса, но не отклоняясь от курса, — ответила Лив, задумываясь над тем, что если они встретят нечисть, то рассчитывать придется только на силы Сагра. Девушка ни разу не держала холодное оружие в руках, хоть в юности и тренировалась стрельбой из лука, пока чудом не попала в тренера, целясь в мишень. Фортуна в таких делах обходила ее стороной, но в спорте Лив могла похвастаться успехами в плавании. Благодаря тренировкам в свободное от раскопок времени, она приобрела стройную фигуру и упорство. И хоть она выглядела на первый взгляд слабой и хрупкой, внутри нее имелся сильный стержень, не дающий паниковать и опускать руки. — Нельзя. Иначе мы навлечем беду на Улля, — уклончиво ответил Сагр, намекая Лив, что тема с Севером закрыта. — Юг неизведанный, а это плохой знак, тем более руны предупреждали, что трудности не обойдут стороной. Центр может вывести из леса, но также небезопасен. — Тогда давай подкинем руну, чтобы знать точно, что нас ждет. Куда упадет, туда и направимся. Положимся на случай, — голову Лив посетила неплохая идя. — В наших краях при сомнениях бросают монетку, она решает нашу судьбу. — Варварский у вас народ, однако. Ладно, будь по-твоему, — недовольно произнес Сагр, доставая из поясной сумки небольшой мешочек и протягивая Лив. — Вытяни руну, подбрось ее и посмотрим, что она предскажет. — Ставлю на Центр! Девушка как в лото покрутила содержимое в мешке, нащупала острый узор, потянула на себя, отправила в воздух, поймала руну. Она ладонью прикрыла знак, мысленно посчитав до трех и отодвинула руку, всматриваясь в сложившийся знак. — Райдо! Следует идти туда, куда подсказывает сердце, — удивленно и задумчиво произнес Сагр, — Давно не видел комбинации — половина решения проблемы есть. Оборотная сторона медали: может повезти, а может сложиться хуже. — Что стоишь? Поставим на все, — оборачиваясь и указывая рукой вперед, бросила мужчине Лив. — Дурное у меня предчувствие, — буркнул под нос Сагр и послушно отправился следом. Они следили на Север, прислушиваясь к лесу и не теряя остатки самообладания. Лив уверенно шагала вперед, а Сагр попеременно настороженно оборачивался и проверял, что за ними и вправду никто не следит. Они молчали, не смея нарушить привычно устоявшееся молчание — вечный спутник сегодняшнего дня. Треск ветки впереди заставил Сагра напрячься и вытащить поясной кинжал, готовый в любой момент попасть в цель. Движение впереди вызвало у Лив неожиданный вскрик, а у Сагра облегченный вздох. Пушистая белка махнула хвостом, перепрыгнула на соседнюю ветку, задела шишку, полетевшую к ногам девушки, и скрылась. — У вас белки считаются главными врагами? — не сдержался Сагр и усмехнулся. Испугаться обычной белки, даже ребенок спокойно относится к лесным жителям, когда впервые знакомится с миром. — Сам как будто расслабленный идешь, — огрызнулась Лив. — Смеешься над страхами других, пока сам не испугаешься. — Тише, — прислушался Сагр, поднося сначала палец к губам, чтобы девушка замолчала, а потом указывая вглубь леса. Странное пощелкивание раздавалось с двух сторон, словно белка громко щелкала орехи, но увы, это было лишь обманом. Сагр приготовился метнуть кинжал, а Лив спряталась за его спину, выжидая момент, когда неизвестность развеется. Она оглядывалась по сторонам, стараясь уловить, откуда источник звука. Они стояли будто бы в кругу, понимая, что если начнут двигаться дальше, то нежданные гости не обойдут их стороной и нападут. Лучшим решение сейчас было оставаться без движения, ожидая, что существа, какими бы они ни были — безобидными и мирными, или кровожадными и плотоядными, обойдут их стороной. Неподалеку раздавались невнятные речи, которые не воспринимала на свой слух Лив, они напоминали бормотание младенца, увеличенные в громкости на примерно тридцать децибел. Некто надвигающийся не умел передвигаться по лесу бесшумно, то и дело, раздвигая бурьяны и ломая мешающие ветки, характерным треском падающие целыми сучьями на землю. Холодный пот прошиб Лив, она выглядела испуганной на фоне непоколебимого, готового нанести удар Сагра. Два гоблина переростка унюхали запах человечины и навострили уши-локаторы в стороны путников. Завидев жертв, они уже бежали через кусты, желая утащить неудачников под землю. Сагр сталкивался всего один раз с противными гоблинами, безобидными в мрачном подземелье, но агрессивными на поверхности, когда уснул недалеко от их логова, измотавшись после бессонного дня путешествий. В тот момент мужчина не пошел навстречу существам, предпочитая затаиться в кустах дикорастущего терновника. Густая крона прекрасно скрывала его тело, когда в пару метров проходили несколько гоблинов, взвалившие на плечи тушку молодого оленя. Теперь Сагру и Лив не представлялось возможности исчезнуть, свободное пространство впереди не позволяло тихо уйти. Первый гоблин плотоядно улыбнулся, знаком показал неповоротливому напарнику на девушку и чуть ли не бегом направился к выжидающему Сагру. А второй аккуратно обходил место по периметру, потихоньку проталкиваясь сквозь кусты к девушке, пока его напарник отвлекал внимание скандинавского мужчины. — Возьми в сумке маленькую красную склянку, там осталось немного порошка, он поможет тебе, если гоблин нападет. Целься в глаза и тогда выживешь, — уверенно произнес Сагр, не оборачиваясь к Лив и наблюдая за каждым движением гоблина. Торчащие зазубренные уши, обросшие светло-зеленым мхом, желтые с красными вкраплениями глаза, блестящие в приглушенном свете, острые мутные клыки говорили об одном — гоблин зол и не прочь полакомиться деликатесом, редко заплывающим в их края. Сагр не желал нападать первым и дожидался, когда существо решится взять его. Нечисть оголила зубы и попыталась наброситься на Сагра, но в тот же момент получила удар в зеленое плечо кинжалом. Гоблин завыл от боли, но продолжал наседать, прыгнул на жертву, но промахнулся и упал на землю на месте, где пару секунд назад находился мужчина. Противное существо поднялось и хотело впиться в руку Сагра и повалить его на землю, но не удержало равновесие и пролетело в противоположную сторону, проскользило брюхом по зелени и уцепилось мохнатыми руками в ногу Лив. К девушке со спины зашел второй гоблин, мечтавший попробовать вкус ее крови укусом в шею, а второй когтями с застывшей под ними многовековой грязью, царапал кроссовки девушки, впиваясь сквозь ткань в кожу ног. Лив взяла себя в руки, откупорила сжимаемый до сих в ладонях флакон, высыпала немного пыли на руки и кинула в неотпускающего ее гоблина. Тот заорал от непроходящей жгучей боли, скрючился на земле и отпрянул одной рукой от девушки, потирая глаза. Теперь открытые глаза гоблина были покрыты беленой — он ослеп и ослаб. Подергавшись пару мгновений в муках на траве, гоблин хрипяще пытался что-то сказать на непонятном языке, протянул руку вверх, словно пытаясь дотянуться до неба и застыв, упал навзничь. Сагр достал с пояса продолговатый замаскированный в меховой накидке меч, подскочил ко второму гоблину, ютящемуся за спиной девушки и нанес удар в голову, которая не удержалась на шее и упала на землю. Полилась кровь, окропившая живительной влагой почву, тело нечисти не выдержало и мешком грохнулось на землю, забрызгав брюки Лив красными каплями. Поморщившись, девушка отпихнула первого угрожающего от себя точным ударом ноги и отошла к Сагру, вытирающему о произрастающий рядом куст запятнанный меч. — Может, стоит вернуться на другую тропу, — предложила Лив, запечатлевая в памяти встречу с гоблинами. — Отступать некогда, Оливия. Пока никто не пришел на шум, надо двигаться дальше, — настороженно ответил Сагр, убирая меч в ножны и скрывая вновь за меховой накидкой. — А я и не думала, что у тебя с собой столь серьезное орудие. А что было в склянке? — как много вопросов и как мало ответов. Шок от происходящего вызвал у Лив адреналин. — В закромах заклинателя всегда есть пара тайных приемов. Тебе все равно не удастся ни с кем поговорить на эту тему, — равнодушно произнес Сагр, двигаясь дальше, — Красный порошок — это перетертая в пыль цветков сенполии, выращиваемых в «Весеннем саду» Одина. Его жена раньше разводила многочисленные сорта цветов и она любила наводить красоту. После смерти Один оставил сад в память о ней и доверил мне как заклинателю ухаживать за ним и изготавливать необходимые снадобья. В запасе осталось всего пару склянок с сенполией. Сагр понял, что неожиданно для самого себя разговорился и поспешил замолчать. Лив поравнялась с ним, мельком бросила взгляд на невозмутимого мужчина и уткнулась в землю, переваривая сказанное. «Он только что снова спас мне жизнь и даже ничего не попросил взамен. Для меня он как закрытая на замок книга, неразгаданная загадка, таящая в себе много неизведанного. А незнакомое — не всегда странное и неприятное, оно может в нужный момент и удивить. Так легко расправился с гоблинами и доверил мне одну из своих драгоценностей. Могу поспорить, что он никогда никому не помогал из женщин так, как сделал это для меня». Лив собиралась было открыть рот и поблагодарить Сагра, взяв его за руку, но не успела — они набрели на озеро, гладь которого отражала пробирающиеся сквозь кроны деревьев рассеянные лучи света. Девушка наклонилась было набрать в руку воду и утолить жажду, как Сагр перехватил ее руку и отвел назад. Она посмотрела в его глаза и уловила странные огоньки, говорящие о том, что место нечисто. — Странная энергия разносится над озером, — очертив взглядом округу, промолвил Сагр. Он уже положил одну руку на оружие, а другой утянул Лив за свою спину. Мужчина до сих пор не верил, что защищает девушку, но инстинкты говорили о другом. Сагр втянул носом воздух, наклонился к воде, провел по глади — неожиданно теплая, что-то здесь не так. Лесное озеро обычно веет прохладой, пробирающей до костей, а не полуденным зноем, заставляющим почувствовать себя в сауне. Не говоря больше ни слова, мужчина пошел медленно по кромке воды, вдоль берега, давая девушке понять, чтобы она следовала за ним по пятам. Не успел Сагр произнести опасения вслух, как совсем рядом раздалась мелодия:

Пусть бурь повелитель поёт в вышине И дремлет лоза, прижимаясь к сосне. Но песню свою, что не знают они,Спою я, а ты свои глазки сомкни.Спи, спи, спи, мой малыш. Пусть ясными будут всегда твои дни. Спи, мой малыш.

Лив вспомнила, как в далеком детстве, склонившись над люлькой брата, мама напевала ей скандинавскую колыбельную из Юджина Филда. Ласковый голос раздавался вдоль реки, словно доносился из глубин озера и рассеивался в воздухе ласковыми трелями. Женское сопрано завлекало, опутывая Лив теплым согревающим одеялом. Сагр нахмурил брови и повернулся к девушке, морщась от незатейливой мелодии, которая в его ушах раздавалась надломленным писклявым голосом. Музыка отталкивала мужчину, заставляя руками потереть уши, чтобы на секунду перестать слышать доносящееся, словно из глубины, звуки. — Поздравляю, мы наткнулись на Нёкки, будь осторожна, не подходи слишком близко к воде, — предупредил Сагр. — Если здесь она одна, то мы еще сможем спокойно уйти. Лив вслушивалась и в какой-то момент захотела познакомиться с певицей. Завороженная ангельским голосом, она едва не шагнула в воду, но Сагр был проворнее и, схватив ее грубо за руку, потянул на себя. Он развернул ее и прижал к груди, не давая завидеть картину, развернувшуюся на озерной глади — появлялась молодая девушка с искаженной гримасой боли на лице. Все в точности так, как и описывал Лив Сагр, рассказывая легенду о несчастной Нёкки. Ее душа до не могла упокоиться после смерти, зазывая незадачливых путников развлекать подводный мир, выступая в качестве утопленника. Сагр неторопливо отводил Лив за собой, не давая ей повернуться на звук сказочно красивой колыбельной. Девушка уткнулась в его грудь и противилась желанию повернуться, хотелось взглянуть одним глазком в лицо той, чей голос вызывал ностальгию и мог заставить ее посетить озерный край. Она слушала размеренные удары сердца такого же каменного, как и сам мужчина. «Наверное, его ничего не способно волновать. Как держится и смотрит страхам в лицо. Ни единый мускул не дрогнул, когда он сносил голову гоблину. Ну и мерзкие же они твари, грязные и вонючие, а когтям не помешал бы поход в салон на маникюр. Хотя, с такими еще стоит повозиться, чтобы привести в первозданный вид. Одни напасти, столько проблем в один день. Дом, гремучий лес, гоблины, теперь и некая Нёкки, голодная и опасная. Почему он до сих пор помогает мне, ведь Сагр привык всегда и во всем действовать один. Это читается в его суровом взгляде, уверенной походке, грубом поведении и немногословии. Видимо, он не такой, каким пытается казаться внешнему мира». Мужчина вовремя увидел агрессивный взгляд Нёкки, плавно переплывающей реку, то и дело мелькающей русалочьим хвостом в воздухе. Серебристая чешуя могла приманить к себе кого угодно, но только не скептически настроенного Сагра. Глаза нечисти поблескивали белым, она не могла видеть, но при этом чувствовала две человеческие души, занявшие берег и стремительно отдаляющиеся подальше от озера — в лесной край. Как долго она ждала прихода гостей, чтобы повеселиться и преодолеть тягость одиночества, но незнакомцы решили иначе. Сагр, не отрывая взгляда от безобразного подобия девушки, плывущей навстречу, медленно отступал, чтобы лишним движением не спровоцировать Нёкки. Она следовала за удаляющимися, открывая пасть и оголяя гнилые зубы, торчащие неровными рядами из подобия рта, напоминающего дыру. Выскочив на берег, Нёкки использовала хвост как весло, помогающее разгребать песок. Сагр крепко удерживал Лив, несмотря на ее желание кинуться к нечисти и сгинуть в небытие, и многочисленные уговоры. — Пожалуйста, я хочу к ней. Колыбельная как из детства. Мне пела ее мама, даже голос точь-в-точь. Сагр, одним глазком хочу взглянуть в ее прекрасное лицо. Пожалуйста, Сагр, я больше ничего не попрошу, — умоляла Лив, пока Сагр крепко прижимал ее к себе, не давая свободно вздохнуть. «Если отпущу, она нас погубит. Нельзя сгинуть здесь и поддаться слабости. Почему на нее Лив реагирует так остро, а на меня чары существа бессильны. Как она сопротивляется. Упорная. Достойный соратник и соперник одновременно. Слабая снаружи, но имеющая железный стержень внутри». Так думал Сагр, одной рукой начиная тянуться к мечу на поясе, при этом стараясь удержать сопротивляющуюся Лив. Нёкки настигла их, раскрыла шире пасть, пахнущую хуже помойной ямы, и в тот же момент получила пинок правой ноги от Сагра в зубы. Нечисть застонала, повалилась набок, затем собралась и сменила тактику, набрасываясь уже не на светловолосую девушку, а на скандинавского мужчину. Но Сагр оказался проворнее, вытащив меч и воткнув его в пасть бестии, издавшей пронзительный крик прежде, чем навсегда умолкнуть. С Лив сползло наваждение, она будто бы очнулась после тревожного сна, граничащего с реальностью. Девушка поморщилась и отстранилась от груди Сагра, сделала шаг и пошатнулась назад, едва устояв на ногах. — Мне кажется, я не хорошо себя чувствую, — недоуменно произнесла девушка, чувствуя, как в левой ноге разгорается пожар боли. Следы когтей гоблина на кроссовке вернули Лив на пару мгновений назад, заставляя вспомнить схватку и брошенная горсть красного порошка в желтые глаза нечисти. — Ты ранена? — скрипя зубами ответил Сагр, уводя девушку подальше от Нёкки к небольшому камню, находящемуся почти на границе озерной местности и высоких деревьев. — Давай осмотрю рану, пока не загноилась, — указывая на красное пятно на носке, предложил мужчина. — Всё хорошо, правда, с непривычки усталость. Столько всего произошло за сегодня, — отнекивалась Лив, усаживаясь на камень и вытянув ногу, чтобы увидеть масштаб пореза. Девушка не хотела, чтобы мужчина, рьяно защищающий ее от гоблинов и Нёкки, увидел ее слабость, ведь она даже не сражалась, а сидела в засаде. Несправедливо, горько и обидно. — Не время геройства, Лив. У меня дар и в ближайшие пару километров тебе помочь могу только я. Так что смирись и дай осмотреть себя, — опустился на колени Сагр и бережно, без суеты освободил больную ногу. Он снял пропитанный кровью носок, положил его рядом и прикоснулся к ступне девушки. «Черт возьми, какие у него мягкие руки, хотя внешне они покрыты мозолями. Он привык к тяжелому физическому труду, но от ладоней Сагра исходит теплота, когда он прикасается ко мне. Нежность и грубость, забота и суровость. В этом весь Сагр. Как будто маленькие разряды из самого сердца проносятся по моей коже». Сагр потянулся за холщовой сумкой, порылся в ней и выудил пару чистых тряпок, банку с непонятной мутной жидкостью и бутылку прозрачной воды. Он разорвал выуженное на полосы, чтобы вскоре перебинтовать ногу. — «Хрустальная слеза» промоет рану. Если запенится, то инфекция проникла в кровь, иначе не следует волноваться. Она обеззаразит участок кожи и не даст пойти гниению. Когти гоблинов — переносчики грязи, тем более они никогда их не обрезают. Смесь алоэ и лимонного сока пощиплет, но вытянет все нехорошее, что занес гоблин. У тебя сильный иммунитет, раз ты почувствовала боль не на поляне, а только сейчас. Обычно она парализует в первые минуты нападения. — пояснил Сагр, выливая прозрачную воду на ногу, промывая тем самым рану. Затем мужчина потянулся за банкой, оставленной на песке, отвинтил крышку и нанес алоэ, нашептывая на старо-скандинавском заклятие, режущее слух Лив. Он бережно втирал мазь в места, где виднелись следы когтей, потом добавил еще немного отвара, дал коже подышать, а потом умело забинтовал ногу. — Я не знаю, как тебя благодарить. Ты в очередной раз спас мою жизнь, — смущенно произнесла Лив, не решаясь поднять взгляд на Сагра и увидеть его изумрудного цвета глаза, на которые легла тень беспокойства. — Надо беречь силы. Сейчас здесь безопасно, но давай немного возьмем левее к лесу, чтобы устроить привал. Я отнесу тебя, давай, — он осторожно коснулся талии девушки, ощутил прикосновение ее ладоней на своей шее, глубоко вздохнул и понес девушку подальше от странного места. Некоторое время они сохраняли становящейся привычной тишину, пока через десять минут Сагр не обнаружил опушку леса, покрытую мягким мхом и низкой травой. — Остановимся здесь. Тебе надо поспать пару часов, чтобы рана перестала болеть и начала затягиваться. Дам тебе пожевать немного сон-травы, это поможет расслабиться, — он бережно опустил ее на мягкую подушку, постелил рядом снятую меховую накидку, переместил туда Лив и укутал тканью. Затем Сагр запустил руку в сумку, извлек бумажный сверток и протянул девушке крохотный зеленый листок. Он присел в изголовье, дожидаясь, пока ее дыхание станет размеренным. Лив вначале ворочалась и не могла справиться с болью, местами парализующей ее ногу, но вскоре благополучно отключилась. Сагр отошел подальше, посмотрел на небо, сменяющее ясность на сумерки, собрал ветки, разбросанные неподалеку и развел небольшой костер. Помешивая палочкой разгорающиеся угли, он думал о своем и о приключившемся за день. «Я пропустил момент, когда все изменилось. Она спит и восстанавливает силы. Не пискнула, не пожаловалась на боль, пока все не стало хуже. Мнимый герой, но при этом скрывающий всё, что тревожит. Возможно, наше путешествие не будет таким уж невыносимым, как я предполагал. Потерплю общение, тем более она не надоедает и не раздражает, как делала в первые минуты знакомства, начавшегося с вранья. Когда она закрывает глаза, то выглядит безобидной, беззащитной. Хочется облегчить ее страдания». — Спи спокойно, боец. А я буду сегодня охранять твой сон, — наблюдая за дымом костра, вздымающимся вверх, произнес тихонько Сагр.