Игроки

Быстро нацарапав в клубе записки лорду Бабингтону и Кроу о своем отъезде, а также составив письмо редактору газеты с желанием взять на себя расходы по публикации объявления миссис Кемпион, Сидни уже через 15 минут был в карете, мчавшейся в Виллингден. И устало потирая глаза он был рад, что успел заехать с распиской в банк до встречи с Элизой. Процесс запущен. Осталось только подождать. Он дал указания кучеру мчаться на всей возможной скорости, и теперь, покидая мощеные улицы Лондона, ощущал под собой неровности проселочных дорог, то и дело смещаясь от одного края экипажа к другому. Карету трясло, лошади гнали, но для него все казалось очень медленным. Нетерпение внутри него разливалось по телу до кончиков пальцев и руки отчаянно хотелось чем-нибудь занять. Как можно догнать время? А обогнать? 6 часов разницы между отправкой письма и его выездом могли обернуться роковым происшествием. Он знал пока только солнечную сторону Шарлотты, но также знал, что она может быть несдержанной. Как отреагирует на письмо девушка, которая любит книги? И в голову, увы, лезли не сюжеты слезливых романов, а трагедии Шекспира. Ромео и Джульетта. Способна ли Шарлотта нанести себе вред? О боже, каким глупцом он был, изливая мысли и чувства на бумаге! Беспокойство заполняло мозг. Что делать? Нужно как-то отвлечься. В таких ситуациях ему всегда помогал счет. Он часто ловил себя на мысли, что считал шаги, просто идя по дороге, когда был не в себе. Это помогало расслабиться и вернуть ситуацию под контроль. Цифры не обманывают и не источают эмоций. До Виллингдена примерно 8 часов езды. Письма забрали из клуба в 10. Пока доставили на почту и на сортировочную станцию — уже 12. Пока рассортировали и разложили по отдельным направлениям — уже час или два. Далее мешки погрузили в почтовую карету и отправили в нужном направлении. Почтовая карета, выгружая мешки, останавливается на каждой станции, а значит движется медленнее. Итого, он может опаздывать всего лишь на 2 часа. Но и этих двух часов будет достаточно, чтобы ввести Шарлотту в смятение. А может, после последней остановки никто из почтовых работников не повезет так поздно письмо в Виллингден и дождется завтрашнего дня? Это было бы идеальным вариантом! Но вряд ли это может случиться… Так что единственный способ предотвратить несчастье — двигаться быстрее. А значит нужно чаще менять лошадей. И на каждой станции спрашивать, давно ли отъехала почтовая карета, направляющаяся в Виллингден… Итак, до Виллингдена 8 часов езды. Он выехал от клуба примерно в 16:00. Он приедет ночью. Чертовски поздно! И не учтиво. Но он все равно едет! Вдруг ей нужна помощь? Если будет необходимо, он переночует в карете. Но ему надо убедиться, что с ней все в порядке! Смотреть ей в глаза. Держать ее за руку… Так, стоп! Он без предупреждения. Он не знаком с семьей! Как объяснить свой визит, тем более в столь позднее время. Мимо проезжал? Да в это никто не поверит! Он издал отчаянный стон и сжал руками голову. Он скажет правду! Нужно просто успокоиться, придумать речь и отрепетировать. Этим он и займется, пока карета мчится в Виллингден. Чем угодно, только бы не думать, что он опоздал… --- Вчера Шарлотта засыпала в беспокойном сне. Казалось, весь день на нее что-то давило, хотя погода была ясной и сухой. Все еще теплые солнечные лучи настойчиво светили в окна, призывая на прогулку в этот погожий день. Легкий ветерок снимал с деревьев сухие листья и хаотично раскладывал их цветным ковром под ногами. Все было нормально. Все было как обычно. Но в глубине души зрело чувство беспокойства, предчувствие, которое она себе объяснить не могла. Сердце то стучало с бешенной скоростью, то будто пропускало удары. И от беспокойства начинала кружиться голова. Шарлотта, которая после возвращения в Виллингден особенно ценила уединение, вчера напротив ощутила тягу побыть весь день со своей семьей. Занимаясь весь день с младшими братьями и сестрами, она быстро устала и рано ушла спать. И только там, на верху, погасив свечу, она ощутила ноющую боль в области сердца. Беспокойство исходило оттуда. И приложив руку к сердцу Шарлотта глубоко дышала, пытаясь сдерживать слезы. А после забралась в кровать, свернулась калачиком и излила в подушку все свое отчаяние. Она не слышала, как Элисон и Эмилия — старшие дочери Хейвуд — устроились в своих кроватях, но резко проснулась, вскрикнув, посреди ночи. Почти сразу рядом с ней оказалось взволнованное лицо Элисон, которая спрыгнула со своей кровати и теперь стояла босая в свете луны. — Шарлотта, что случилось? Ты в порядке? — Просто… плохой сон, — сумела выдавить Шарлотта, откидываясь на подушки. — Ложись спать, Элисон. Простудишься. — А сама закрыла глаза и вновь увидела образ Сидни Паркера, говорящего ей «Это все» в ночь регаты и уходящего прочь. С момента возвращения в Виллингден ее обычно преследовали более счастливые воспоминания, такие как крикет, прогулка по пляжу, вечер перед балом в Лондоне, сам бал, регата, поцелуй и… почти предложение. Она также вновь и вновь возвращалась к их прощанию на утесе, вспоминая его слова, лицо и эти печальные глаза, говорящие о многом. Что он говорил и как он это говорил разбивало ей сердце. И так хотелось прикоснуться к нему и утешить, прошептать слова об истинных чувствах, вновь вдохнуть его запах и ощутить рядом его тепло, пробегаясь пальцами по его плечам и цепляясь за лацкан. Но она не могла. И он не мог. Он был связан с другой женщиной, хоть это и не доставляло ему счастья. Но разговор в ночи после регаты она берегла в своей памяти в особом месте. По сути именно с того момента она поняла, что ее чувства взаимны и начала отсчет возможной истории любви. И хотя она всегда думала, что любовь — это череда романтических поступков и особых моментов между людьми, а ту ночь она осознала, что любовь, это просто взаимопонимание и доверие, которыми вы связаны словно шелковой нитью. И можно прочесть все в его глазах. И можно прикоснуться к сердцу любимого даже на расстоянии. И можно молчать в присутствии друг друга, но выйти из комнаты с ощущением, что это был самый прекрасный разговор. Тот разговор был именно об этом. Почему она не остановила его или не догнала? Все могло бы сложиться иначе. Можно было бы переписать историю… И засыпая, она медленно делала шаг за шагом к нему в свете тусклых свечей кабинета Тома, удерживая взгляд его очарованных глаз, складывала руки ему на грудь и встав на цыпочки прикасалась губами к его губам… По крайней мере во сне она могла сделать это. А утром она проснулась с ощущением потери чего-то важного, близкого и родного. И полдня бродила по лесам и полям в поисках уединения, лелея в мыслях образ мистера Сидни Паркера. Ей ужасно его не хватало. Как будто расстались они только вчера. Книга в ее руках так и не сместила закладку на другие страницы, а взгляд, смотрящий вдаль, словно ожидал увидеть на холме кого-то, мчащегося в сторону дома. Но в Виллингдене никогда ничего не происходит… За этим занятием Шарлотту и нашла Элисон. Сестра обняла ее за плечи и тоже грустно посмотрела в даль. — Ты снова вспоминаешь о нем, Шарлотта? — Нет. Не вспоминаю, а думаю. Чтобы вспомнить, человека надо забыть. А это не так. Он всегда в моих мыслях. Но вчера вечером и сегодня я испытываю какое-то чувство тревоги. Будто что-то вот-вот должно произойти, и я не знаю, хорошо это или плохо… — Пойдем обедать, Шарлотта. Не будем заставлять остальных ждать. А после… — и Элисон взяв сестру за руку направилась в сторону дома. — А после мы с тобой пойдем в деревню, выберем самые красивые фрукты маме для заготовок, и приготовим на ужин самый вкусный пирог. — Ладно, — протянула Шарлотта, силясь улыбнуться. — Мне действительно нужно отвлечься. Обед прошел весело и спокойно, на сколько это вообще возможно в доме, где живет 12 детей. А после Шарлотта и Элисон взяли корзинки, надели пальто и шляпки и отправились в деревню. Дорога туда и обратно была скрашена разговором, а пребывание в деревне — новостями от арендаторов и соседей. И только ближе к 6 вечера сестры вернулись домой, усталые и счастливые. Они прошли на кухню, где кухарка готовила ужин, и выделив себе уютный уголок за столом, создали тесто и начинку для фруктового пирога. Украсив его плетеным тестом и разными фигурками сестры доверили пирог кухарке и с удовольствием присоединились в гостиной к своей семье. И в час, когда семейство собиралось к ужину, Элисон, открывая звонившему в дверь, встретила на пороге фермера мистера Брауна. Этот молодой терпеливый мужчина всегда был особенно внимателен к сестрам и с радостью выполнял поручения, которые хоть немного могли упростить жизнь семейству Хейвуд. Вот и в этот раз мистер Браун возвращался в город и проехав почтовую станцию и забрав свои письма уточнил также есть ли что-то для семейства из Виллингдена. — Мама, Папа! Мистер Браун любезно доставил нам вечернюю почту! — пропела она своим мелодичным голосом, возвращаясь в обеденный зал и демонстрируя пачку писем. А после начала рассматривать конверты чуть подробнее. — О, Шарлотта! Тут и для тебя есть послание, — и она беззаботно протянула конверт сестре. — Как необычно, — произнесла Шарлотта, вертя в руках сложенный конверт. Отправитель указан не был — только адрес отправки «Лондон, Бедфорд Плейс» и сургучная печать с буквой «P». Ровный аккуратный строгий почерк, будто обладатель его провел много времени в классе правописания и до сих пор вел оживленную переписку, не теряя навыки. Бедфорд Плейс — резиденция Паркеров. Печать с инициалами тоже говорила об этом. Почерк точно не принадлежал Тому — летом в Сандитоне она много раз перебирала его письма и бумаги и хорошо изучила стиль письма старшего мистера Паркера. Письмо также не принадлежало руке Мэри — она только сегодня утром получила от нее известия и к моменту отправки Мэри была в Сандитоне. Диана? Тогда почему она не указала свое имя при отправке? И чувство тревоги настигло Шарлотту, когда она поняла от кого может быть это письмо. Он не стал бы ее компрометировать, указывая свое имя на случай, если письмо окажется в чужих руках. Но что он мог ей написать? И почему весточка от него пришла как раз в тот момент, когда он неустанно заполнял ее мысли? Хотелось немедленно вскрыть конверт и узнать содержимое. Но вместо этого она улыбнулась, положила письмо на комод, сказала, что прочтет его позже и села за стол. Время тянулось неимоверно долго. А маленький клочок бумаги, лежавший на комоде, вновь и вновь притягивал взгляд Шарлотты. Она сгорала от нетерпения и в то же время боялась его открывать. И только когда отец встал из-за стола, она тоже решила закончить ужин. Она украдкой подошла к комоду, взяла письмо и как можно тише вышла из комнаты. Свернув за угол обеденного зала она прямо в коридоре вскрыла печать и мельком пробежалась по письму, которое оканчивалось подписью: «Я буду любить тебя вечно. Сидни Паркер». И под тяжестью его признания Шарлотта всхлипнула и упала в обморок. ___ А в это время резвые свежие кони несли карету Сидни Паркера по направлению к Виллингдену. Как и планировалось, гнали быстро и уже трижды меняли лошадей, останавливаясь на постоялых дворах не более, чем на 15 минут. На последней станции уточнили дорогу и зажгли огни. До Виллингдена оставалось всего полтора часа. Поздний час и чувство тревоги сделали свое дело — Сидни немного обмяк и расслабился. Все события прошедшей недели грузом накрыли его плечи, а плохой сон, сопровождавший его в последние дни, затуманил мысли. Но спать было нельзя. Еще слишком рано! Сначала убедиться, что с ней все в порядке, а только потом можно будет подумать о ночлеге. И устало опираясь на трость он вспомнил свой путь в ночи с Шарлоттой… Как он украдкой смотрел на нее после откровения о его бесчувственности. Как был озабочен ее безопасностью, приказывая оставаться в карете в районе Друри-лейн. И как она отчитала его за «пансион» — ему тогда впервые стало по-настоящему стыдно за свой разгульный образ жизни и за то, каким мерзавцем он, должно быть, выглядел в глазах юной девушки. Одного ее только взгляда было достаточно, чтобы осветить ему путь к лучшей жизни и лучшему «Я», постепенно извлекая из него глубоко замурованного молодого человека, которого как он думал похоронил на Антигуа. Его мысли были прерваны остановкой экипажа. И спустя мгновение кучер открыл дверь кареты и произнес одно только слово «Виллингден». И точным движением перехватив трость Сидни Паркер поспешно вышел из кареты. Не решаясь заехать во двор и разбудить хозяев цоканьем копыт по мостовой, карета остановилась у старой крепостной стены. Сидни сделал несколько шагов к дому и с радостью отметил, что в окнах все еще горел свет. В свете свечей в окнах можно было распознать силуэты. Приблизившись к дому он уже мог слышать приглушенные голоса. В доме определенно не спали. Он посмотрел на часы — почти полночь. Имеет ли он право вторгаться в такой час? Он подошел к двери и нерешительно топтался на месте, когда часы на башне церкви вдалеке отбили полночь. Дослушав бой до конца, он выдохнул и все же поднял трость, чтобы постучать в дверь. В этот момент дверь резко открылась и на пороге появилась ошеломленная Шарлотта. Все, что он успел оценить, это ее невероятно большие глаза, смотрящие ему прямо в душу, а в следующий момент он уже ловил на пороге ее обмякшее тело.