Игроки

Вальяжно развалившийся в кресле офицер не вставая протянул руку: — Ротмистр Александр Беринг, русский офицер, в Лондоне в отгуле. Приятно познакомиться, мистер Паркер, — и он жестом пригласил сесть. А после изящным щелчком пальцев левой руки подал официанту сигнал принести два бокала. — Прошу прощения за дерзость, мистер Паркер, что потревожил вас столь странным образом, но мне показалось, что у нас с вами сейчас одни мысли и желания. — Возможно, — коротко ответил Сидни и поставил бутылку на стол. Садясь, он настороженно взглянул на собеседника. Пронзительные голубые глаза гусара смотрели ясно и совсем не пьяно. Темные, густые, почти черные волосы, разделенные на косой пробор, спереди спадали на глаза, выдавая в нем человека, который явно не следил за местной модой. Аккуратную бородку уже чуть тронула седина, но взгляд по-прежнему был молодым и дерзким. Вообще это сочетание светлых глаз и темной внешности выдавало нем какую-то породу, а его манера держаться говорила о том, что он не привык слышать «Нет». Контраст между его чертами на фоне алого костюма становился особенно заметным вблизи. А обилие украшений военного мундира плавно перетекало на руки, кончаясь довольно массивным перстнем с изумрудом. Ничего слишком, но почти на грани. — Я предлагаю выпить за знакомство, а после перейти к игровым столам. Шампанское было быстро разлито, и партнеры осушили бокалы до дна. Барон почти сразу в спешке наполнил стаканы повторно, и пенная жидкость полилась через край. Он выругался, достал платок и небрежно бросил его в лужицу. Удивленный Сидни наблюдал как светлая влага крадется по вышитому гербом платку, когда второй бокал настойчиво скользнул по скатерти в его направлении. Русский глушил залпом уже второй бокал, когда Сидни притронулся к своему напитку. Легкая улыбка скользнула по его губам, а в голове вертелась мысль каким тяжелым, должно быть, будет утро офицера. Шампанское — коварный напиток. — Я вижу, что вас что-то тяготит. И судя по вашему опрятному виду, горящему взгляду и печальному лицу — это женщина. Я прав? — И Беринг метнул в его сторону острый взгляд. — Да, в этой истории замешана женщина, — устало произнес Сидни. Об этом не хотелось и хотелось говорить одновременно. И его странный собеседник с легким акцентом, похоже не осудит и может даже поймет. Да только помочь в его ситуации никто не сможет… — Всегда женщина… Мужчина, сердце которого не тронула женщина, лишь наполовину мужчина… Что ж, выпьем за любовь! — Он чокнулся с Сидни бокалом и поспешно отпил. — Но я смотрю вы не пьете? — Я не… Я не привык к такому потоку шампанского и обычно предпочитаю другие напитки. Но ради любви я безусловно выпью бокал до дна. В глазах гусара появились озорные огоньки, а на губах кривая улыбка, когда он кратко рассказал о своей любви к игристым винам: — Я прослужил на Кавказе 5 лет, и все, что меня окружало, — это горы, воздух, вино и минеральная вода из местных горных источников. Зарубежных вин и крепких напитков в часть не завозили. А местные вина не давали притупить душевную боль. И мы с приятелями как-то раз смешали вино с водой из бурлящего источника. Эффект нас ошеломил. С тех пор, если нужно напиться быстро, я пью игристое вино. — И Беринг осушил еще один стакан. — Давайте, поделитесь. Я — попутчик. Уеду, и никто никогда не узнает о вашей тайне. Я не настаиваю, но, поверьте, вам станет легче. — Быть может вы и правы. Мне действительно нужно выговориться, но есть вещи, о которых я не могу рассказать ни друзьям, ни семье. Да и рассказом тут делу не поможешь… — Я военный, и стратегии — мой хлеб. Но я понимаю ваши сомнения… Давайте так — вы расскажете мне свою историю, если проиграете. А я свою, если проиграю я. Это так банально — играть на деньги. Намного интересней играть на душу. — Он иронично поднял брови, а после сделал глубокую затяжку. — Прошу к игровому столу! Когда партнеры пересели за стол с зеленым сукном и вскрыли новые карточные колоды, договорились играть в штос — и пусть судьба рассудит, рассказывать Сидни свою историю или нет. Не прошло и 3 минут, как карта, вытащенная из колоды Берингом, совпала с картой понтера, и ухмыльнувшись ротмистр откинулся на спинку стула, коротко сказав: «Я жду». — Мне будет проще говорить, если я буду отвлекаться на карты. Сыграем в баккара? На этот раз на деньги, — смущенно улыбнулся Сидни. Когда колоды карт были тщательно перемешаны и каждый сделал ставки мелом на сукне, противники перешли к игре и Сидни раздал по две карты. — Представьте, что в молодости вы влюбились в женщину неземной красоты и мечтали сделать ее своей женой. Помолвка была скорой и радостной. Пока в один из дней не пришло письмо о расторжении помолвки. Причина оказалась проста — более выгодная партия с мужчиной в двое старше нее и богаче раз в 10. Мне было 18 лет и казалось, что жизнь моя кончена. Я не буду описывать кутежи и азартные игры, в которые погрузился, мечтая забыть ее, но как бы то ни было, мой старший брат и его жена подняли меня со дна отчаяния и отправили за границу. Антигуа перекроил мое мировоззрение и понимание жизни. Я понял, что мои страдания ничто по сравнению с тем, что творилось там с рабами. Но сердце мое навсегда было разбито. В добавок ко всему женщины, крутившиеся вокруг плантаций, тоже не были образцом добродетели. Мое сердце черствело, и я был уверен, что не полюблю уже никогда. Рассказывая все это Сидни практически чувствовал себя на Антигуа, песок под голыми ногами, теплый морской бриз, ароматы тропических цветов и фруктов — и все это в контрасте со своей жалкой пропитой и оскверненной фигурой. Хотелось смыть с себя запах продажных женщин. И курить. Но вместо этого он сделал глоток шампанского и продолжил. — Три года назад я вернулся в Лондон. Связи, наработанные на Антигуа, позволили мне открыть свой экспортный бизнес. Становление предприятия, которое неплохо меня обеспечивает теперь, отнимало все мои силы и время. И я был рад этому. Работа позволяла не думать. И не мечтать… — Но… — произнес Александр. — Далее в вашем рассказе должно следовать «Но», — и заинтересованно перегнулся через стол в сторону Сидни. — Но… Так и есть. В ту пору мой брат загорелся идеей из рыбацкой деревушки сделать светский морской курорт. Его энтузиазм был заразителен. Я помог найти некоторых инвесторов и сам частично вложился в строительство апартаментов. К весне этого года город и правда был неузнаваем и настала пора привлекать посетителей. Первый бал был большим событием, и я с друзьями отправился в Сандитон поддержать Тома. Там я встретил прекрасную девушку, чистую как сама любовь, добрую, великодушную, на удивление сильную. Уже через несколько дней я ловил себя на взглядах в ее сторону и старался ее избегать. Это оказалось сложнее, ибо она была гостьей в семье моего брата, а значит виделись мы почти каждый день. Причем не только в стенах дома, но и… в самых неожиданных местах. И вечерами я был безумно счастлив, что остановился в гостинице и мне не приходилось испытывать муки, засыпая с ней под одной крышей. Я срывался при ней, а она лишь недоуменно смотрела на меня своими чистыми глазами и, казалось, не понимала, что со мной не так. Я уехал в Лондон, но дела брата вновь и вновь возвращали меня в Сандитон. К ней… Как бы то ни было в один из дней мы оказались вдвоем в Лондоне. Лондонский бал, куда мы отправились, чтобы рассказать знати о регате в Сандитоне, перевернул в моей жизни все! Я, наконец, разглядел настоящую Шарлотту, и понял, что в ней нет никакого притворства. Как неуютно ей было среди бомонда, и как она держалась изо всех сил, только чтобы мой брат был счастлив… И я впервые понял, что хочу защитить ее от всего этого мира как истинное сокровище! К несчастью на том балу я встретил и мою первую любовь. Элиза. Вдова, призывно смотрящая на меня в другом конце зала. И я поддался ее чарам как пению Сирен. Она была роскошна, красива, достойна своего круга. Но только позже я поняла, что маску она не сняла и после окончания маскарада. Шарлотта с Томом уехала в Сандитон, а я остался в Лондоне, с Элизой. Мы возобновили светское знакомство. Рядом с Элизой я вновь становился тем униженным мальчиком, отплывшим в агонии на Антигуа без намерения возвращаться. Она была приветлива, мила, но при этом черства и пуста. Словно из нее вынули душу. И я задавался вопросом, что с ней стало за все эти годы. Но часть меня уже знала, что она всегда была такой. Меня вновь тянуло в Сандитон, к Шарлотте, хотя я и понимал, что это эгоистично с моей стороны. Моя душа жаждала правды, признания и настоящих чувств. И я сорвался туда раньше срока, чем меня ожидали. Но покой мой длился не долго — Элиза пустилась за мной следом. И вместо дополнительных дней с Шарлоттой до регаты я по сути мучил ее вновь и вновь, встречая ее с миссис Кэмпион на руке. Я чувствовал себя виноватым, когда смотрел на нее. Я чувствовал себя виноватым, когда слушал, как Том строил планы на наше с миссис Кэмпион замужество. И я могу только представить, сколько раз в день он мог повторять это в доме, в присутствии Шарлотты. А я тем временем гадал, что думает обо мне Шарлотта. И думает ли? В день регаты во время прогулки я видел, как она пошла к реке в компании с молодым человеком, местным строителем, и чувство ревности охватило меня целиком. Ноги привели меня к ней. Я говорил ни о чем, хотя сказать хотел слишком много… В какой-то момент мы очутились в лодке — я попросил ее помочь сбалансировать бот. Она сомневалась, но все же вошла со мной в лодку. О боже, я чувствовал себя искусителем. И жадно изучал ее лицо в попытке отыскать ответы на свои вопросы. Мы были так близко! Мое сердце выпрыгивало из груди. И все, чего я хотел, это сохранить этот миг между нами на целую вечность. Но он был прерван окликом с берега. Миссис Кэмпион. Мне хотелось броситься в реку. И дальше день приносил одни лишь разочарования… Сначала миссис Кэмпион пыталась высмеять невинную девушку в глазах бомонда, а когда я пошел принести извинения, она сбежала от меня в слезах. И только поздно вечером, оставшись, наконец, один, я понял, что должен ее видеть и должен объясниться. Дальнейшее было как в тумане. Я почти признался ей в любви и ночь моя была полна сомнений и желания. Я твердо знал, что влюблен, но не был уверен, что это взаимно. Только следующий день подарил мне облегчение. Мы снова сталкивались в городе — нас тянуло друг к друг как магниты. Встретив ее взгляд на улице из далека, я осмелился позвать ее в этот день на прогулку. Мы объяснились с ней на утесе и это был самый нежный и правильный поцелуй в моей жизни. Я знал, что вечером, на балу, сделаю ей предложение. Так и случилось. Почти… Я только собирался спросить, как внизу в бальном зале раздался шум и меня привлекли успокаивать дебошира. Выведя нарушителя на улицу я с нетерпением ждал его отъезда, чтобы вернуться к Шарлотте и сделать предложение как полагается. Но судьба распорядилась иначе. В тот вечер на балу мы уже не встретились… Из-за несчастного случая в только что построенном здании апартаментов начался пожар. Всю ночь мы тушили его всеми силами города. А на утро выяснилось, что ситуация может быть только хуже — дело моего брата не было застраховано. Огромный долг перед инвесторами и полное отсутствие своего капитала на восстановление. И для спасения Тома от долговой тюрьмы я отправился за кредитами в Лондон. Мне дали всего неделю на решение проблемы, а долг был столь велик… Что ж, банки мне, конечно, отказали. За неделю пребывания в Лондоне Элиза дважды посылала за мной с требованием явиться. И оба раза обещала вложения в обмен… на замужество. В первый раз я отказал и с большим энтузиазмом стучал в банки — большие и малые. А во второй… у меня не осталось выбора. Я не мог позволить отправить Тома в тюрьму должников и поставить под угрозу будущее его детей, и был вынужден заключить сделку с Элизой. Да только ценой в этой сделке являлась моя душа. Я поистине продал душу дьяволу. А Шарлотта, моя нежная, милая, горячо любимая Шарлотта, отправилась домой с разбитым сердцем. Я видел ее только миг, когда остановил карету, везущую ее к дому. Мы произносили слова, которые могли в нашем отчаянном положении, но глаза говорили совсем о другом. И глядя как удаляется ее карета, я принял решение, что сделаю все возможное, чтобы вернуть ее! Ведь без нее я почти мертв. И только мысли о ней вселяют в меня надежду. Но что можно сделать? Я не видел ее уже целый месяц! Он зажмурил глаза и запустил руки в волосы, растирая виски. Затем словно очнувшись понял, что в карты они уже не играют. — Что ж, ситуация не простая. На право пойдешь — коня потеряешь, на лево пойдешь — сам голову сложишь, — усмехнулся гусар, откидываясь на спинку кресла. — Что? — неуверенно спросил Сидни, не понимая о каких конях идет речь. — Это типичный выбор героя из русских сказок, — пояснил Беринг. — Но все как правило заканчивается хорошо — в конце пути главный герой обретает богатство, власть, уважение и любимую девушку. И коня сохраняет в целости и сохранности. Применительно к данной ситуации выбор в том, что, либо сохранить девушку, но лишиться брата, либо выбрать брата, но проститься с любовью. Не справедливо как ни крути. — Есть еще Элиза, — уточнил Сидни, избавляясь от очередной карты. — Ну, в русских сказках злодеи как правило погибают от своего же оружия. Так что о ней незачем беспокоиться. — Ей богу, ротмистр, вы довольно откровенны, — ухмыльнулся Сидни, глядя в свои карты. — Мне нечего скрывать, — он развел руками, демонстрируя открытые ладони. Сидни сжал челюсти, бросив грозный взгляд на собеседника. — Цена вопроса? — небрежно спросил Александр, затягиваясь трубкой. — 80 000 фунтов, — сухо произнес Сидни и сместил фокус на догорающую свечу. Свеча погасла, выпуская в воздух струйку дыма. Барон процедил смог сквозь зубы и задумчиво поднял к потолку глаза, словно считая. — 500 000 рублей, если я правильно рассчитал курс? Что ж, я, пожалуй, могу решить вашу проблему. — Правда? — Сидни недоверчиво прищурился. — Правда, — ответил русский, допивая бокал. — Но вам придется это заслужить и доказать, что вы достойны. Сидни одарил собеседника пристальным взглядом, пытаясь оценить его намерения. Что-то в этом человеке вызывало доверие, но это могла быть просто актерская игра. Он — военный, резидент другой страны. В обмен на что он может решить его проблему? — Спасибо, мне это не подходит, — ответил Сидни вставая. — Я не буду шпионить и предавать страну. Беринг схватил его за рукав и иронично заметил: — Я этого и не прошу. — в его голубых глазах мелькнул озорной огонек, а рука сделала приглашающий жест. Сидни неуверенно повиновался. — Мы, как и прежде, сыграем с вами в игру… И выиграть вы сможете 80 000 фунтов — то, что вам нужно. А проиграть… — он наклонился к Сидни через стол и глядя ему прямо в глаза почти шепотом задал вопрос. — Вы когда-нибудь слышали о русской рулетке?