Травы расцвели

Джису и Лалиса сходили на одно свидание с Тэхеном и Чонгуком, а потом еще на одно, а дальше и третье поспело. То, что еще совсем недавно казалось большой глупостью и риском, теперь стало обыденностью и нормой. Все прошло именно так, как и хотелось им — и даже еще лучше. Тэхен и Чонгук были младшими в группе — вели себя ровно и с достоинством. Чонгук умело шутил и вел себя воспитанно, как и положено всеобщему любимцу, Тэхен мог поддержать любую беседу. В целом, с ними было весело и спокойно — никаких намеков или пошлостей, только легкость и хорошее настроение, то, чего не хватало. Джису и Тэхен понимали, почему они приходят сюда, и обычно, спустя полчаса общей веселой беседы ретировались куда-нибудь подальше от влюбленной парочки — Чонгук не мог оторвать глаз от Лалисы, Лалиса краснела и ловила каждое слово Чонгука. В целом, они напоминали подростков — Чонгук прекрасно понимал, что напором брать Лалису не будет правильно, да и ему хотелось просто провести с ней время, сама же Лалиса просто наслаждалась вниманием того парня, к которому давно стремилось ее сердечко. — Выглядит мило, правда? — говорила Джису Тэхену, пока они сидели и ждали парочку. — Я как будто дораму смотрю, — шутил он. На этой почве можно было легко провести время — поболтать и пошутить, но Джису с Тэхеном обычно было что обсудить, слишком много одних и тех же книг они прочли, одних и тех же фильмов посмотрели. А еще у них были схожие взгляды на жизнь — и они оба жалели друг друга. Тэхену хотелось поговорить о Наен, Джису украдкой интересовалась, как дела у Юнги. Странная дружба, которая зародилась между ними, развивалась — плодотворной почвой были начинающиеся отношения Лалисы и Чонгука, а подпитывали ее их множественное общее. Джису была начитанной и умной, она могла поддержать любую беседу — но с Тэхеном не приходилось придумывать темы или сочинять что-то. Он всегда готов был обсудить политику или цвет подушечек на лапках кошечки, и то, и другое одинаково сильно волновало его. С Тэхеном Джису, которая тяготилась порой вниманием парней, было просто. Она знала, что он никогда не обидит ее, а он знал, что она слишком великодушна, чтобы поступить с ним плохо. Незаметно Чонгук и Лалиса перестали нуждаться в них — Лалисе дали разрешение на личные встречи, ввиду отсутствия родственников в Сеуле, а Чонгук выбил себе личное время. Теперь они могли ходить в кино на закрытые показы или в гости друг к другу. У Чонгука была квартира, Лалиса тоже смогла снять себе тихое местечко. И на удивление Джису с Тэхеном не перестали общаться. Джису было одиноко — и Тэхен легко занял место друга, пока те, кто окружал ее заботой, отсутствовали, а самому Тэхену Джису стала дорога… — Так должно было быть? — спрашивал он, когда они в первый раз договорились встретиться вдвоем. — По крайней мере, мы помогли им, а они — нам, — шутила Джису. Той зимой она была особенно красива — и Тэхен невольно любовался ею, покрасневшие от холода щеки и губы, белоснежная кожа и темные волосы. Он понимал, почему мужчины сходили с ума от одного ее имени — слишком она была хороша. И умна, и красива, и талантлива… Любой был бы рад, если бы она выбрала его. Он вспоминал, что рассказывал о Джису Юнги-хен — она могла спасти его от одиночества, она его вдохновляла, она дарила ему надежду, да мало ли… Теперь Тэхен мог легко понять его чувства. Наверное, то же самое он и чувствовал к Наен, когда они только начинали встречаться… Наен предала его — да, но не прошлое… В том светлом прошлом они с Наен любили держаться за руки, она называла его нежными словами, а еще любила вздремнуть на его плече… Какое это было счастье — и теперь все это принадлежало тому долговязому парню из Эксо. Они вместе, и ничто уже не разлучит их… — А ты бы хотел ее вернуть? — спрашивала Джису, когда он жаловался на одиночество, ее рука поправляла на нем шарф, потому что Тэхен легко простужался, а сам он незаметно поддерживал ее за локоть, когда она скользила. — Может, у тебя еще есть шанс… — Она не любит меня, — тихо отвечал он. — И значит, смысла стараться нет… Если бы любила — была бы со мной. Но моя группа еле-еле старается, мы не так известны. А Эксо сейчас на слуху, и она хочет быть девушкой успешного парня. Она заслуживает этого. — Но ты же любишь ее… — Мои чувства уже не так важны, — Тэхен грустно улыбался, Джису участливо смотрела на него. — Знаешь, можешь пообещать мне присматривать за ней? Мне она не позволит, но ты же ее друг… Просто, если вдруг ей нужна будет помощь — скажи мне… — Конечно, — Джису кивала головой. — А ты… А ты скажешь мне, если… Если… — Скажу, — обещал Тэхен. — Как только Юнги-хен запнется или ошибется, я помогу ему… Или скажу тебе… Я не совру. — И я не совру, — клялась Джису. Она не заметила, как он взял ее за руку и сжал ее, не заметила, как нежное сестринское чувство появилось в ней. Они с Тэхеном были так похожи… Так одиноки сейчас… И если кто-то мог скрасить ее новогоднее одиночество, то это был только он. Потому что он понимал ее чувства. Потому что он тоже любил. И невзаимно любил. Так они и решили… И этот самый странный Новый год они встретили вместе с Чонгуком и Лалисой в загородном доме, который снял Чонгук, якобы, для своей родни, приехавшей издалека… Они накрыли стол, повеселились, а потом Чонгук и Лалиса, извинившись, оставили Тэхена и Джису, пообещав вернуться до утра. Тэхен и Джису сидели у окна и смотрели, как счастливая Лалиса в красивом платье и шубке, подарке Чонгука, выходит на улицу и садиться на переднее сиденье, а покрасневший Чонгук поддерживает ее за руку и помогает ей закрыть дверь. — У него не будет проблем из-за машины? — спросила Джису. — Разве вам можно водить? — Он выпросил разрешение… — улыбнулся Тэхен. — Чонгук всегда добивается того, чего хочет. — Он хитрый. Но я даже завидую ему. Мы с Чимином всегда попадаем впросак. — В будущем он будет очень популярен… — Джису задумчиво подперла лицо рукой. — Слишком он уж хорош. Одарен сверх меры, и характер сильный, волевой. Лалиса тоже такая. Она будет самой популярной среди нас, я уверена… — Это честно… — качнул головой Тэхен. — Ей было сложнее других. Она в чужой стране… Совсем одна… Он посмотрел на Джису, завернувшуюся в вязаный свитер, задумался — стоит ли ей сказать или нет… Джису стала ему слишком близким другом, обременять ее враньем или даже милыми сказками не хотелось, Джису должна быть выше этого. И молчать… Молчать Тэхен тоже уже не мог. Он хотел быть честным с ней, как с самим собой. Она ему нравилась. Она хороший человек. — Я знаю, что ты хочешь что-то сказать… — Джису словно прочла его мысли. — Если это больно… Можешь не говорить… Я не хочу причинять тебе неудобства… — Я просто держу свое слово… Ну сказать тебе… — Тэхен замялся. — Я же обещал. — С ним что-то случилось? — Джису мгновенно повернулась к нему, ее большие глаза смотрели со страхом. — Он болен? — Нет, конечно, — Тэхен покачал головой. — Он здоров. Написал чудесную песню… С ней мы станем популярными… После праздников будет запись. Он здоров, к нему родители приезжали… — Тогда… Он грустит или ему помощь нужна? — Джису говорила с явным облегчением — она готова была принять все или почти все остальное. — Нет, — сказал Тэхен. — Но… Я думаю, ты должна знать… — Он не один сейчас? — спросила Джису, и сердце ее замолчало. Она заранее знала ответ — и теперь только ждала. Ждала она недолго, впрочем, Тэхен не умел врать. — Он с той девушкой из Твайс, — сказал Тэхен. — Они дружны… И она ему симпатизирует… Заглядывает ему в рот… Ловит каждое слово… Она влюблена. И думаю, он ей не отказал… — Пак Джихе… Да?.. — тихо проговорила Джису. — Красивая… И с большими глазами… У нее голос… Божественный голос — он сам так сказал… — Он написал ей песню, — прошептал Тэхен. — И сейчас, вероятно, они вместе… Он сказал, наконец, все, но облегчения не наступило. Джису молча слушала звуки пламени в камине, а потом просто повернулась к окну. На ней было тоненькое шелковое платье в честь праздника, а сверху она надела шерстяную кофту, которую ей дал Чонгук. От этого она казалась совсем хрупкой и нежной — и Тэхен пожалел, что сказал ей все это. Нужно было соврать. Нужно было убедить ее, что Юнги-хен думает только о ней… Да что угодно — лишь бы ей не было больно. Но ведь он обещал… Обещал же… — Пожалуйста, прости, — попросил Тэхен. — Я… Я не хотел… — Я знала… Наверное, я всегда знала… — Джису улыбнулась ему — и он не сразу понял, что она плачет. — Он так хорош — он все равно бы заслужил чью-то любовь… И это правильно, это так правильно… Она талантлива и хороша, он талантлив и хорош. Тогда он сказал мне… Что все кончилось… И все кончилось… Он спас меня, но он не обязан делать это всегда. Теперь ее время быть спасенной… Теперь… Я должна уступить… Больше ничего не вернешь… Мне пора остановиться… Она тихо плакала, глядя в сторону, пока вдруг не спохватилась — Тэхен может посчитать себя виноватым, а это неправильно, совсем неправильно. Она торопливо вытерла слезы и улыбнулась ему, окончательно разбив его сердце. — Прости меня, — попросил он. — Это ты меня прости… — Джису улыбнулась. — Я так не права, я так не права… Он не заметил, как обнял ее, прижал к груди — и ему вдруг почудилось, что это Наен пришла к нему, пришла так поздно и извиняется, снова и снова извиняется, говорит те самые слова, а ему нужно утешить ее и успокоить, объяснив ей неположенные истины. И когда он окончательно потерял себя, время остановилось, Джису тихо вздрагивала на его груди, а он гладил ее волосы, отмечая про себя странные факты, как например, что ее шелковое платье странного серого цвета, а в глазах отражаются огоньки от елки… И много еще странного было в нем, но он потерял счет времени — и ему казалось, что в лице Джису он помогает сейчас Наен, и он сам был готов заплакать от одиночества. — Я могу тебя домой отвезти, — сказал он ей. — Я могу… Я хоть что сделаю. Хочешь приготовлю ванну? Или чай заварю? — он готов был мир перевернуть, лишь бы защитить ее от боли, от которой сгорал сам. — Пойдем посмотрим на снег, — попросила Джису шепотом. — Это новогодний снег. Я хочу его увидеть… Такого снега больше не будет. Много лет спустя, когда Тэхен со своей группой выступал на главном новогоднем концерте мира, и все люди не отводили от него восхищенных взглядов, он вспомнил самую трогательную картину в своей жизни — и не мог поверить, что все осталось в прошлом. Он тогда стоял на улице — поверх рубашки накинул плед, а Ким Джису с мокрым от слез лицом в тапочках стояла в снегу и трогала его ледяными пальцами, повторяя, какой он красивый новогодний снег, какой он чудесный… Больше такого в его жизни никогда не было. *** Проснулся он рано утром от звука телефона — Чонгук писал ему, что она с Лалисой остались у друзей на вечеринке и вернутся только завтра утром, а потом они вместе отвезут девушек в общежитие, если, конечно, Тэхен и Джису их подождут. — Прости, хен, — писал Чонгук. — Я впутал тебя в такое дело… Если Джису-нуна сердиться, отвези ее, пожалуйста, домой. И извинись за нас… Вы нас очень выручили… — Надо же… — подумал Тэхен. — Он ведь собирался объясниться с ней… Наверное, дело выгорело… А может, решил не торопить события… Он сонно посмотрел на часы — всего шесть часов утра. За окном падал густой снег, окна загородного дома были белесыми, в воздухе витал аромат розы. — Где я сплю, — промелькнуло в его голове, он повернулся на другой бок и ахнул — рядом с ним мирно спала Джису, прижавшись к его теплому плечу. Это не было так страшно — они ведь вчера допоздна говорили обо всем на свете, немного плакали, потом смеялись и пели странные песни сочинения Джису, но потом Тэхен обратил внимание на то, что он был раздет. А заглянув под одеяло, понял, что и на Джису не было никакой одежды. То, что произошло между ними… Это не описать никакими словами. Он поклялся, что Джису будет его другом, и он будет защищать ее от всего на свете. Он доверял ей свои тайны, он хотел помочь ей, он вчера, выпив вина, пообещал ей выбить из Юнги всю дурь и… И вот чем все это обернулось. Перебрав с выпивкой, они, как чертовы подростки, переспали… Что почувствует Джису, когда поймет это?.. Она возненавидит и его, и себя. Она будет винить себя, потому что она очень честная. А потом она вычеркнет себя из его жизни, чтобы не усложнять жизнь им обоим, и… Но было уже поздно — Джису, словно почувствовав на себе его напряженный взгляд, открыла глаза и сонно зевнула. — Рано еще… — прошептала она. — Чонгук и Лалиса не приехали? — Джису-ши… Я… — Тэхен замялся, осторожно накрывшись одеялом. Он хотел извиниться и взять все на себя, лишь бы защитить ее. Если б только она не проснулась, он бы тихо оделся и ушел, а потом соврал бы ей, что отнес ее сонную в комнату, а сам остался внизу. И они бы жили как раньше и… — Что случилось? — спросила она, поднявшись. Одеяло соскользнуло ее — и она с удивлением посмотрела на свою наготу, а потом, словно очнувшись, натянула одеяло на себя. — Мы спали вместе… — сказал Тэхен, — Но… Это моя вина, я… — Я помню, что мы спали вместе, — просто сказала ему Джису. — И я помню все, что было вчера. Оторопев, Тэхен осторожно посмотрел ей в глаза, отвел взгляд, потом снова посмотрел на нее. Джису была немного смущена, выглядела она погрустневшей, притихшей, но никаких других эмоций не было. Она не плакала, не кричала, не пыталась спрятаться. Значит, то, что он счел сном, было на самом деле? Значит, они действительно вчера поднялись сюда вместе, она шутила, потом едва не упала, а он поддержал ее и поцеловал. А когда хотел извиниться, она сама ответила на поцелуй. И они занимались тут любовью, хотя этот дом снимали для Чонгука и Лалисы. И эта ночь была прекрасной — полной страсти и нежности… — Я этого хотела, — сказала ему Джису. — И ты тоже. Значит, ничего страшного не произошло. Она улыбнулась — и Тэхен окончательно потерял голову. Что такое творится с Ким Джису, с этой удивительной женщиной, которой он вчера разбил сердце своей никому ненужной правдой… Что она думает на самом деле? Чего она хочет? Тэхену казалось, что она похожа на него, а она такая странная… А потом он осознал — так ведь и он сам тоже странный. Значит, они на самом деле похожи… — Если это так… Тогда ничего страшного, — пробормотал он. — Давай оденемся и приготовим поесть, — предложила Джису. — Я проголодалась… Чонгук и Лалиса приедут сегодня?.. Она провели этот день вдвоем, словно ничего не произошло — просто готовили вместе еду, смотрели фильм, шутили над чем-то и обсуждали новый клип знакомой группы. И всякий раз сердце Тэхена замирало, когда она умолкала — вдруг она расстроена или утомлена — а Джису своими словами или действиями убеждала его в обратном. И когда пришел вечер, последний их вечер в этом доме, словно последний вечер на земле, он остался спать внизу, а Джису поднялась наверх. Теперь они были трезвы, и помнили все, и ничего уже не изменить. И он остался сидеть внизу, глядя на огонь, а потом вдруг просто встал и пошел к ней. — Заходи, — тихо сказала ему Джису, когда он постучал в дверь. — Я здесь. — Я люблю Наен, — честно сказал ей Тэхен. — Но она не любит меня. — Я люблю Мин Юнги, — грустно улыбнулась она. — Но я ему не нужна. Она была в большой футболке — и при свете ночника, сев напротив нее, Тэхен заметил в разрезе тонкий силуэт ее груди — и от одного этого вида он готов был умереть тут и сейчас… Джису недолго думала, когда он потянулся к ней — она действительно помнила все, и больше не хотела забывать. Он целовал ее, каждый сантиметр ее тела, а она с нежностью гладила его волосы — как друг, как мать, как сестра. И как никогда не делала Наен… Утром, когда Чонгук с Лалисой вернулись, Джису и Тэхен уже варили свежий кофе и собирали вещи. Тэхен подшучивал над их пропажей, Джису отчитывала их за то, что они могли наделать глупостей. Чонгук и Лалиса не заметили никаких изменений, откровенно благодаря небеса за таких понимающих друзей. И только Тэхен с Джису знали — этот небольшой домик, снятый украдкой для пары влюбленных, сделал гораздо больше, чем мог на самом деле. Уезжали оттуда они другими людьми. Сильным — да. Красивыми — да. Спокойными — да. И счастливыми.