Мы

Эта история не о нас. Есть отдельно я и отдельно ты. Мы не вместе. Ты и я никогда не были больше, чем посторонними, случайными знакомыми. Ты же знаешь это, детка? Когда я встретил тебя на одном из квартирников, тогда я пытался избежать высоких чувств, заменяя их суррогатами липовых отношений, предпочитая девочку-на-одну-ночь, чем ржавые кандалы верности. Ты же, наверное, хотела завести парня для галочки, чтобы публиковать счастливые фото в инсте и получать вялый букет ромашек на восьмое марта. При первом взгляде на твою слишком яркую помаду, которая создавала контраст с пустыми глазами, я почувствовал нашу с тобой идентичность. Романтики скажут, что это любовь с первого взгляда, реалисты найдут причину в феромонах и гормонах, я же почувствовал одинаковую трещину. Ты была одной из барби-девочек, такая же модная с кучей бесполезных аксессуаров и такой же пустотой внутри. Я же был бюджетным вариантом "плохого мальчика" в кожанке. В общем, идеальный набор. Я иногда кидал на тебя косые взгляды, каждый раз убеждаясь всё больше в твоей сломанности и стереотипном образе стервы. А когда ты залпом выпила стакан вискаря, занюхав рукавом потрепанной толстовки, я уже четко знал, что ты и я до чёртиков похожи. Я оказался прав, мы совпали. Вот только не губами/руками/мыслями, а потерянностью и напускным равнодушием. Оба с детской травмой, всеми отвергнутые, старательно делали вид, что мы целые, что мы счастливы. Мы так старались быть правильными и нужными, что маски фарфоровых кукол намертво спаялись с кожей. Ты и я ничего не хотели чувствовать, поэтому придумали игру, где были простые правила: задень другого как можно сильнее, напомни об его/её недостатках, просто заставь страдать. Малыш, ты с самого начала знала, что наше общение ни к чему хорошему не приведет. Так почему же, всегда не задумываясь, выбирала меня? Хотя можешь не отвечать, я же знаю, ты была той еще мазохисткой. Наши с тобой взаимодействия (отношения слишком сильное слово) носили на себе бирочку "токсичные". Ведь через пару дней игры мы наизусть выучили болевые точки друг друга и уже не стеснялись бить прямо в них. Я и ты разыгрывали этот спектакль сотни раз, повторяя сюжет "убийцы и жертвы". Ты называла меня мудаком, я в свою очередь обзывал тебя сукой, не отказывая себе в удовольствии, добавить в конце пару "ласковых" слов к образу пай-девочки. Ты давала мне пощёчины, я сжимал твои запястья до браслетов-синяков. Нам было больно... И мы получали кайф. Поэтому этот рассказ не о чувствах, а скорее о садистских наклонностях. Нам же нравилось причинять друг другу боль, верно, моя хорошая? Я и ты — оба сломаны с кровоточащими шрамами, которые мы так старательно выводили друг у друга прямо на голой коже тупым ножиком. Знаешь, самое обидное, что оставляли мы эти отметины вполне осознано, я бы даже сказал, наслаждаясь процессом. Мы мучили друг друга, смеялись, когда другой шипел от боли, ты и я ставили точки прямо на нервных окончаниях. Ты хохотала, называя меня своим палачом, я хрипло смеялся, зная, что ты раз и навсегда стала моей гильотиной. По-другому мы не умели, по-другому было просто нельзя. Я знал, что если прекращу в упор стрелять по тебе, то точно влюблюсь в твои карие глаза.