Глава 7. Отриксительный фейерверк, часть 2
2 апреля 2022 г. в 01:09
«Что-то слишком шикарно для гостевых покоев», — настороженно думаю я. — «С чего это Трикси такое внимание?»
Мой взгляд на какое-то время задерживается на огромной кровати, застеленной пушистым розовым покрывалом. Скользит по шкафу из чёрного дерева со множеством полочек для книг и свитков. Переходит на письменный стол — столь громадный, что я мог бы поместиться на нём целиком. И наконец останавливается на большом зеркале во всю дальнюю стенку.
Копыта мягко ступают по тёплому ковру — очень приятное ощущение, не то что камень этот холоднющий. И даже температура здесь куда более комфортная — внутри ощутимо теплее, чем снаружи.
Подхожу к зеркалу, и настроение сразу же падает. И ведь знал же прекрасно, что за кошмар я там увижу, а всё равно полез зачем-то.
«Нет, ну что за жесть-то, а?!» — горестно думаю я, поскольку мой внешний вид с момента последней ревизии, конечно же, ничуть не улучшился. Кирпично-красная грива свалялась, шёрстка уже скорее грязно-жёлтая, чем белая, хвост выглядит какой-то мочалкой… И вот в таком виде мне приходится расхаживать по замку! Показываться на глаза другим пони!
Шиплю сквозь стиснутые зубы, остро переживая столь чудовищное унижение. Ладно ещё баклажанка — она можно сказать практически родственница. И совсем другое дело, когда на вот такого меня пялятся совершенно посторонние пони вроде той же Трикси! И ладно бы хоть эта Трикси сама была как чучело. Так ведь нет же! Она, блин, даже несмотря на проблемы со спиной и явные признаки магического истощения ухитряется выглядеть просто неприемлемо привлекательной!
Отворачиваюсь от зеркала, а то чем больше смотрю, тем сильнее падает настроение и тем больше хочется пони-будь загрызть.
«Не знаю как, но я это сделаю», — обещаю я себе, мрачно пялясь в пол. — «Сегодня же сделаю! Я приму ванну, даже если это будет стоить мне жизни, и приведу гриву с хвостом в порядок! Хотя бы их, этого уже будет достаточно на первое время, чтобы выглядеть достойной пони».
Потом вспоминаю, как сильно они свалялись, и прихожу в ужас при мысли о том, как я всё это буду разбирать и расчёсывать. Тем более без магии! И даже без возможности взять расчёску в копыта! Это же кошмар!
«А может, просто остричь их накоротко?» — приходит спасительная мысль. — «Никогда волос не отращивал, всегда стриг под машинку, потому что длинные волосы — это ж реально кошмар, даже когда они всего лишь на голове. А тут они ещё и из крупа растут».
Да, пожалуй, так и сдела… ЧТО?!
Это вот что за сенотень я сейчас подумал, а? Да как можно избавиться от такой прелести?! Это ж нужно быть безумцем!
В очередной раз мысленно напоминаю себе, что с головой у меня сейчас не всё в порядке, и нужно тщательнее следить за своим поведением. И не поддаваться на подобные провокации, которые только изуродуют моё совершенство! А то и глазом моргнуть не успеешь, как сам себя обреешь налысо…
В общем, настроение падает ещё на несколько пунктов, так что к поиску еды я приступаю, будучи уже изрядно на взводе.
Говорят, что у пони очень хороший нюх. По крайней мере уж точно куда лучше человеческого. У большой пони он должен быть ещё лучше, а уж у большой голодной аликорны и подавно. Поэтому мне было достаточно всего лишь принюхаться, чтобы учуять тонкий чуть горьковатый аромат, исходящий… Серьёзно?! Трикси, да кто ж в наше время прячет вкусности под матрасом? Это настолько глупо, что даже жеребята так не делают!
Аккуратно засовываю мордочку под матрас, наклонив голову набок, чтобы ничего не распороть рогом, и извлекаю на свет увесистый такой мешочек, полный… ну ничего ж себе! Миндаль! Горький миндаль! Охвостеть сколько миндальных орешков, не чищенных правда, но всё равно…
Увидев такое богатство, даже не сразу верю своим глазам. Да ведь это лакомство в Эквестрии ещё достань попробуй! Он же растёт лишь по ту сторону зебриканских саванн, и урожаи никогда не бывают большими, так что до Эквестрии вообще почти ничего не доходит. Даже Лести не могла позволить себе лопать такие орешки чаще, чем раз в неделю, и уж всяко не такими порциями! Да тут блин на годовой запас тянет! И всё это для простой единорожки?!
Блин, прям как оплёванным себя чувствую. Трикси, значит, изысканными лакомствами кормим, а Дэйбрейкер — шиш, да?! Даже гнилой соломы занести не сподобились, с-суки! Думаете небось, что я буду униженно у вас съестное выпрашивать? А вот хрен тебе, Лести! И тебе, баклажанище, тоже. Потому что я ни перед кем унижаться не стану! А сам возьму всё, что мне принадлежит по праву! Возьму и сожру! Всё сожру, до последнего ореха!
Со злостью швырнув развязанный мешочек на ковёр, продолжаю розыск съестного. Очевидно, что здесь должна быть ещё какая-то еда, потому что горьким миндалём простых пони не накормить — эти орехи считаются условно ядовитыми и без соответствующей тренировки всего от пятидесяти орешков и скопытиться можно.
Моё внимание сразу же привлекает оставленный на столе круглый лакированный подносик, к сожалению уже пустой, а ещё — бронзовый шлем из тех, что носят гвардейцы. Интересно, зачем он тут? Трикси такое точно не подойдёт, явно не её размерчик.
Хмыкнув, беру довольно тяжёлый шлем двумя копытами и осторожно принюхиваюсь. Ну так и есть — шлем использовался, причём не так уж давно. И, понятно, отнюдь не кобылой.
Так, запах этого жеребца я запомнил. Не знаю, правда, зачем мне это понадобилось, но информация лишней не бывает, даже такая необычная.
Отложив шлем в сторону, заглядываю под стол и обнаруживаю там полупустой рюкзак, к сожалению закрытый. Нет, ну вот кто придумал такие застёжки, что без нормально работающих копыт хрен откроешь?! Что ж, я думаю, Трикси не сильно обидится, если застёжку мы сейчас аккуратненько скусим… Щёлк! Ну вот, другое дело.
Внутри обнаруживается изрядный запас армейских сухпайков. Вкуса у них нет вообще, равно как и запаха, но питательность высокая и жуются долго, сунул в пасть — и хватает на пару часов жевания. Обычному пони хватает, потому что на счёт аликорна с такими вот зубищами я как-то не уверен: прожую и не замечу.
Там же нахожу флягу с водой, что радует меня как бы не больше, чем собственно съестное, потому что пить хочется зверски, аж губы пересохли. Так что пью прямо тут, аккуратно свинтив крышечку ртом.
Уфф, сразу намного лучше себя чувствую. Настолько лучше, что даже решаю не уминать всю свою добычу прямо тут, а притащить в своё ло… кхм, комнату. И уже там с комфортом позавтракать и пообедать одновременно.
Складываю мешочек с миндалём в рюкзак, сам рюкзак беру в зубы и с триумфом покидаю разграбленные покои, напоследок ещё раз подивившись их чрезмерной роскошности. Да и то, что комната до моего прихода была почти в идеальном порядке, тоже несколько странно: как-то не похоже это на Трикси, не производит она впечатления аккуратистки.
Назад возвращаюсь неспешно, стараясь быть предельно внимательным, чтоб ненароком вновь не заблудиться. И именно благодаря повышенной внимательности на этот раз замечаю там, где должен бы присутствовать пост стражи, явный признак его наличия. А именно — кем-то брошенную коробку с криво наклеенной эмблемой дворцовой гвардии.
Остановившись рядом, сгружаю рюкзак на пол и обнюхиваю находку. Ура, пахнет съестным! Правда, с человеческой точки зрения запах странноват, примерно так пахнут коробки со спичками, но кобыле он кажется весьма аппетитным, а значит — берём.
С этими мыслями пополняю рюкзак очередной добычей и иду дальше. Блин, всё-таки до чего тут холодные полы! Копыта конкретно так мёрзнут, да и сам бы я предпочёл температуру повыше, хотя бы как в тех покоях.
«И как только Лести может расхаживать по замку без тёплых шерстяных накопытничков?» — всплывает отстранённая мысль. — «Ну совершенно не заботится о собственном комфорте».
***
Уф, ну вот я наконец и на месте. Всё прошло благополучно: еда найдена, вода выпита, лестница пройдена. Теперь открываем дверь, и… — Спасибо-спасибо-спасибо! Это что ещё за нахрен?! Я даже войти не успеваю, как на меня буквально набрасывается синяя единорожка. Просто до неприличия подвижная и переполненная энтузиазмом единорожка! Меня сжимают в объятиях так, что это почти больно. Её горячее тело прижимается ко мне, и я ощущаю её влажный носик, щекочущий кожу. Всё происходящее кажется настолько нереальным, настолько безумным, что я на какое-то время просто замираю неподвижной статуей, напрочь выпав из реальности. Так не бывает! Не бывает и в принципе не может существовать настолько обжигающе горячей благодарности! Разум мечется, отчаянно пытаясь найти хоть какое-то объяснение — любое, даже самое бредовое. Что угодно, только бы сохранить остатки рассудка! Только бы понять, почему я сейчас захлёбываюсь в чужих эмоциях, тем более таких, которые ни одна пони в принципе не способна испытывать! Откуда?! Откуда могли взяться эти чувства?! Вспышка осознания оказывается подобна ушату ледяной воды: Трикси — маг эмоций! «Да, точно, это всё объясняет!» — отчаянно хватаюсь я за единственную разумную мысль. — «Возле той двери было примерно так же! Ей не проблема прочесть, чего я желаю больше всего на свете — и достоверно изобразить это. Да она просто манипулирует мной!» От этой мысли мой ступор мгновенно заканчивается. От ярости перехватывает дыхание, шёрстка становится дыбом. Да как она посмела?! После всего, что я для неё сделала… После того, как доверилась ей, оказав такую честь, которую до сих пор не оказывала ни единому единорогу… Тваррь! Резким движением отбрасываю предательницу в сторону. Мои копыта с грохотом опускаются на пол, всего в паре ладоней от мягкого подбрюшья. — Трриксси! — рычу я, и в моём голосе сейчас нет ничего понячьего. Я отступаю на пару шагов, чувствуя, как всё тело колотит от обиды и злости, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в глотку этой предательницы, которая осмелилась так со мной поступить. — Немедленно объяснись! Сейчассс шше! — Наконец-то триксина спинка снова в порядке! — радостно восклицает Трикси, приподнимаясь на передних ногах и глядя на меня сияющими глазами. — Совсем в порядке! Великая подруга великой Трикси сделала то, что не захотели сделать все лекари Кантерлота вместе взятые! — Ты хочешь сказать, — угрожающе произношу я, прожигая единорожку яростным взглядом, — что при моём появлении твоя спина сразу прошла?! Как будто я поверю в подобный бред! До чего же наглая, грубая лесть! — Да! — счастливо выкрикивает единорожка. — После того, как ты погладила триксину спинку, она сразу прошла! Вот просто совсем прошла, а не как раньше! Трикси проверила! И вот так, и даже так! Единорожка выгибается дугой, как кошка, потом наоборот прогибается вниз, затем делает вообще что-то немыслимое, складываясь пополам — голова к хвосту… Зрелище, надо сказать, возбуждающее. Особенно учитывая, что я всё ещё ощущаю её запах на своей шёрстке и, что самое главное, по-прежнему купаюсь в её искреннем восторге… постепенно понимая, что здесь нет никакого обмана. Она и вправду мне благодарна! Она и вправду… — Это бред, — хрипло произношу я резко севшим голосом, прижимая уши. — Как бы я вылечила… без магии… Вспышка ярости гаснет практически мгновенно. Меня прошибает холодный пот, когда я наконец осознаю, что чуть было не изувечил ни в чём не повинную пони — просто потому, что её поведение оказалось слишком неожиданным, слишком необъяснимым. Ту самую пони, которую прямо перед этим назвал своей подругой. — Ни единого треска! — восторженно продолжает единорожка, похоже даже не замечая моего состояния. — Ни скрипа! Эта спина полностью побеждена! Опускаю глаза в пол, с трудом переводя дыхание. Взгляд сразу же натыкается на порванный рюкзак, из которого вывалилось содержимое. Проклятье, его-то я когда разгрызть успел?! По хребту пробегает холодок, когда я понимаю, что на месте этого рюкзака запросто могло оказаться триксино горло. Что мой самоконтроль — не более чем иллюзия. Что эта кобыла может в любой момент начать убивать, а я даже не осознаю неправильности происходящего, покуда не станет поздно. С-сено, что ж делать-то, а?! Ведь я же не хочу!.. Тем временем придурошная единорожка вновь поднимается на задние ноги, раскрывая объятья с явным намерением меня обкопытить, и я в ужасе шарахаюсь в сторону. Идиотка, она даже не понимает, что сейчас её жизнь висит буквально на одной шерстинке! Эту мысль я додумываю, уже заваливаясь на пол: запутавшись в собственных ногах, ухитряюсь навернуться, чувствительно приложившись об пол плечом. — Не подходи! — выкрикиваю я, стараясь не смотреть в сторону единорожки. В моём голосе явственно слышится паника. Занять зубы! Срочно, хоть чем-нибудь! Если моя пасть будет чем-то набита, то по крайней мере я не смогу нипони порвать! Я поспешно хватаю зубами одну из валяющихся на полу коробок и яростно вгрызаюсь в мягкий прохладный картон. Сухпаёк размалывается с громким хрустом, похожим на скрежет металла. Вкус — никакой, от обёрточного картона, вместе с которым я его жру, вообще не отличается. Теперь проглотить. Ещё раз! А теперь цапнуть следующую коробку, выигрывая время, чтобы собраться с силами и восстановить контроль над ситуацией. Вновь раздаётся неприятный хруст, когда мои челюсти перемалывают очередную порцию сухпайка… которая тоже почти моментально заканчивается. Замечаю, что единорожка смотрит на меня непонимающим взглядом, при этом стоя в опасной близости. Даже не вставая с полу я могу цапнуть её за ногу, если сделаю хороший рывок! — Т-трикси, — я сглатываю комок в горле. — Отойди, прошу… Прозвучало почти умоляюще. — Тебе плохо? — обеспокоенно спрашивает Трикси, делая пару шагов вперёд. — Это всё магическое истощение, да? Хочешь, Трикси позовёт тебе лекаря? Какого, на хрен, лекаря! Тут как минимум баклажанку звать надо! Которую ещё найди попробуй! Испуг вновь разбавляется накатывающим раздражением. Баклажанище, блин! Куда она вообще смотрит?! Я тут как бы не безобидная лошадка, чтоб меня без присмотра бросать! Почему дверь не заперта, почему даже охраны нет, почему наконец посторонние пони свободно проникают в мою комнату?! Хррусть! Лихорадочно оглядываюсь, даже не сразу осознав, что это я сам же разгрыз очередной сухпаёк. — Брейки! — испуганно продолжает единорожка, наклоняясь над моей головой. — Брейки, пожалуйста, не молчи! Скажи, что Трикси должна для тебя сделать! — Кха-хк… — сразу же вскидываюсь я, едва не подавившись едою. — Как ты меня назвала?! — Ну… ну мы же подруги, да? — частит единорожка. — Мы можем звать друг друга по-дружески, правда? Подруга — это ведь когда Трикси просто Трикси, а не Великая и Могущественная Беатрикс Луламун? Н-но если ты против, то конечно… — Нет, — хрипло отвечаю я, тяжело дыша. — Нормально всё… нормально, да… Да ни хрена не нормально! Это ведь первый раз, когда ко мне обращаются вот так, по-простому. Не как к лошадиной заднице, а как к полноценной пони, которая что-то из себя представляет! С которой можно даже дружить! Лести никогда… Проклятье, даже в начале нашего пути она ни разу… Хрруусть! Да, сухпайки меня очень выручили. Просто очень! Вот так разгрызёшь очередной — и сразу легче становится. Даже и думать не хочется, что бы я сейчас грыз, не будь их под копытами. — Просто… Мне надо отдышаться, — хрипло произношу я, глядя на встревоженную единорожку. — Давай ты слегка отойдёшь назад… и немного помолчишь. И не будешь ничему удивляться. — Трикси сделает! — восклицает единорожка, крутанувшись на месте. Она одним прыжком перемахивает через кровать, после чего ложится на пол с той стороны, так что из-за кромки кровати виднеется лишь её рог и часть гривы. Теперь, когда вот так сразу дотянуться до Трикси не выйдет, у меня на душе становится чуть спокойнее. Я слегка расслабляюсь и, погрузив кончик мордочки в рюкзак, начинаю сосредоточенно обдумывать ситуацию. Ж-жесть. Вот просто, сука, полная жесть. Я был настолько близок к тому, чтобы всерьёз сделать с Трикси что-то нехорошее… Перед глазами вновь всплывает жуткая картина того, как я отшвыриваю несчастную единорожку, а потом ещё и встаю на дыбы, намереваясь впечатать в свою жертву сразу оба копыта, ломая ей все рёбра… Так, стоп! Ещё одна плитка сухпайка превращается в крошево, проваливаясь в желудок, покуда мне удаётся поймать ускользающую мысль: а ведь в том состоянии у меня в принципе не могло найтись тормозов, ведь в голове не было ничего, кроме первобытной огненной ярости. Однако по итогу на Трикси нет ни царапины. Тот сокрушительный удар, от которого она вряд ли оправилась бы, почему-то пришёлся в пол, да к тому же вышел не настолько уж и убойным — по каменному полу даже трещин не пошло. А уж я-то на примере той злосчастной двери теперь хорошо себе представляю, что было бы, ударь я не сдерживаясь. Или вот вспомнить момент, когда я искренне желаю её загрызть — но вместо того, чтоб рвануть вперёд, наоборот аккуратно пячусь, наращивая дистанцию. И всё это — в совершенно невменяемом состоянии, когда я себя не то что не контролирую, но даже не отдаю отчёта в своих действиях. Но при этом ухитряюсь раз за разом удерживать себя в рамках, так и не перейдя черту, за которой последовало бы непоправимое. Это ощущается… да очень похоже на то, что произошло со мною перед зеркалом в гостевых покоях: тогда я тоже решительно отбросил абсолютно неприемлемую для себя линию поведения. Только в тот раз всё произошло мгновенно, подобно яркой вспышке, а вот сейчас по ощущениям скорее походит на поводок, который начинает постепенно натягиваться по мере приближения к опасной черте. И по всему выходит, что о полной потере самоконтроля я переживал очень даже зря: человеческая составляющая обладает достаточным влиянием на остатки кобылы, чтобы исключить неприемлемые для человека поступки вроде убийства разумных существ. Просто словами не передать, какое облегчение я испытал, поняв, что не всё так плохо, как мне казалось поначалу. Я даже жевать прекращаю, так и замирая с набитой пастью. Крылья с тихим шорохом расправляются, распластываясь по полу, в голове начинает шуметь, и постепенно наваливается усталость, словно от целого дня бега. А тут ещё приходит осознание того, насколько же отвратительно всё это выглядело со стороны. Позорище, блин! Сперва ухитрился едва не потечь крышей от простых обнимашек и пары спасибок, а потом ещё сам себя же и испугался. И ведь истерика-то какая знакомая! Ария Лести, прям как по нотам исполнил, с-сука… Только и оставалось, что самого себя безумным чудовищем объявить… Погружаю в гриву сразу два копыта и с глухим стоном сжимаю зубы. Блиин, стыдно-то как! — Тебе плохо?! — встревоженно откликается Трикси, поднимая мордочку над кромкой кровати. — Да уж ничего хорошего, — вяло отвечаю я, чувствуя, как от стыда вовсю пылают уши и щёки. Причём, по ощущениям, кобыльей составляющей тоже очень стыдно — настолько, что аж под хвостом чешется. Ну да, это ведь первый раз на моей памяти, когда огненная кобыла реально спорола хвостню. Все предыдущие её взбрыки были хотя бы обоснованными, а тут — ну просто полное неадекватство. А человек, который вообще-то рассудительнее, который должен был помочь, поддержать и направить, вместо этого сильно испугался и сам начал неадекватить… — Ой, ты и вправду неважно выглядишь! Очень неважно! — испуганно восклицает единорожка. — Этот румянец… да ты вся горишь! Простуда во время магического истощения — это совсем плохо! Нужно срочно!.. — Не нужно, — поспешно прерываю я Трикси, отрицательно мотнув головой. — Нормально всё. Мне просто… — я запинаюсь и опускаю глаза. — Мне просто стыдно за своё поведение, — тихо заканчиваю я, пялясь в пол. — Прости, что… что тебя толкнула. Я знаю, что подруги так не поступают, но в моём теперяшнем состоянии не всегда понимаешь, что делаешь. Трикси ненадолго замирает, а потом осторожно кивает. Я же помимо усталости чувствую ещё и глухую тоску: кобылья составляющая сейчас уверена, что как подруга она полностью провалилась и что так будет и впредь. Что все её попытки получить признание обречены на неудачу, и все её отношения с другими пони всегда будут заканчиваться примерно так, как они закончились с Лести. — Нет-нет-нет, извиняться надо Трикси! — решительно произносит единорожка. — А? — удивлённо вскидываю я голову. Единорожка ставит на кровать оба передних копытца и смотрит прямо на меня, сосредоточенно сдвинув брови. — Трикси должна была понять, насколько тебе сейчас плохо! А Трикси вместо этого думала только о собственной спине. И только и делала, что хвасталась, когда её лучшей подруге нужно было совсем другое! Услышав такое, я судорожно втягиваю в себя воздух, вдруг ставший неожиданно вязким, и только и могу, что тупо пялиться на Трикси округлившимися глазами. Вновь возникает ощущение нереальности, безумности всего происходящего. Я её чуть не убил, а она мне ещё и сочувствует! Почему так?! Так просто не бывает! Не может быть! — Но Трикси исправится! — горячо заверяет меня единорожка. — Обязательно исправится! Великая Трикси — самая обучаемая пони во всей Эквестрии, она всенепременно научится, как правильно дружить! Просто… Эм… — Трикси нервно мнётся, переступая с копыта на копыто. — Как насчёт второго шанса? От подобных слов я окончательно охвостеваю. Эта единорожка… Она, кажись, вообще не заметила, что я её чуть не пришиб! Все те черты моего характера, которых Лести пугалась… Да что там, я и сам на мгновение испугался… эта странная пони просто не замечает! Считает нормой! А значит, ещё не всё потеряно! Нужно просто собраться с мыслями и перестать наконец косячить! — Так значит, — жадно подаюсь вперёд, — мы по-прежнему подруги? — Да! — радостно восклицает Трикси, даже подпрыгнув от избытка чувств. — Разве может так легко развалиться самая великая дружба во всей Эквестрии?! Мои губы растягиваются в хищной улыбке. — Превосходно! — произношу я, радостно скалясь. — Ты не пожалеешь о своём доверии. Чувствую, что последние слова прозвучали глупо и не слишком уместно, но… какая уже разница, если это сработало! Если Трикси вот прямо сейчас осторожно подходит ко мне и садится рядом, касаясь моего крыла передним копытом. И это прикосновение ощущается не просто как дружеская поддержка. Возникает совершенно безумное чувство, будто бы всё плохое осталось далеко позади, и теперь нас ждёт только хорошее. — Помочь встать? — негромко спрашивает Трикси. — В таком состоянии лежать на холодном полу небезопасно. Давай помогу добраться до кровати? — Да что там небезопасного, — бурчу я, отворачиваясь в сторону. Блин, какого сена всё это ощущается настолько неловко?! Опять щёки горят… Что ж эта кобыла настолько эмоциональна и так сильно реагирует на самые обыденные вещи?! — Пол холодный! — снова озвучивает единорожка очевидную вещь. — А когда нет магии, даже самая обычная простуда наваливается так, что не продохнуть! Трикси однажды во время магического истощения попала под ливень, и простудилась так, что чуть не загнулась! Не будь Трикси настолько великой и могучей пони, так точно скопытилась бы! Давай, Брейки, попытайся встать и обопрись на меня. Тут всего-то пара шажочков до кровати. Ааа, не могу больше! Надо срочно заесть смущение! С этой мыслью поспешно сую мордочку в рюкзак… так, мешочек с миндалём отпихиваем в сторону, трофейную коробку с запахом спичек тоже, и… как, уже всё?! КАКОГО СЕНА?! Там же как минимум на три дня запас сухпайков был! Не могли же они все так быстро съесться?! Раздражённо фыркнув, рывком поднимаюсь на ноги, и сразу же понимаю, что поддержка Трикси тут и вправду очень кстати. По ощущениям — словно кирпичей наглотался. Тяжесть в животе такая, что чуть ноги не подогнулись. И усталость, и в сон клонит… «Понятно», — мрачно думаю я, с помощью единорожки ковыляя в сторону кровати. — «Я, кажись, обожрался. Конечно, у аликорнов ёмкость желудка побольше, чем у простых пони, но трёхдневный запас жратвы, причём исключительно сытной и калорийной, это даже для аликорна слегка чересчур». Поставив передние ноги на кровать, ненадолго замираю, переводя дыхание. Слабость наваливается так, что хочется упасть прямо здесь, возле кровати, и больше не двигаться. Но стоит только представить, что Трикси сейчас начнёт помогать мне залезть наверх, подпихивая под круп, и силы сразу находятся. Я, блин, не настолько беспомощен! И не собираюсь демонстрировать свою слабость кому бы то ни было! Забросив наконец наверх и задние копыта, облегчённо плюхаюсь на мягкий матрас… У-уй, ё!.. По животу словно копытом хлопнули, аж дыхание перехватило! Чувствую себя плюшевой игрушкой, набитой ватой сверх всякой нормы, так что аж по швам трещит. Вон как бока выпирают. Ик! Да твою ж гриву, всего разочек икнул, а ощущения — как от удара под дых! Нет, чую, лежать на животе в моём состоянии — очень плохая идея. Надо перевернуться на бок… Так, аккуратнее… Во-от, намного лу… ИК! «Долбанная икота», — мрачно думаю я, пытаясь отдышаться. — «Да чтоб я ещё хоть раз столько сожрал! Даже Лести при всей её любви к заеданию стресса сладостями не поглощает их такими чудовищными порциями! Это, в конце концов, просто неприлично! И, что ещё хуже, способно на раз угробить фигуру. Учитывая калорийность сухпайков, даже вот это одно-единственное обжиралово мне ох как аукнется. Повезло ещё, что у меня сейчас магическое истощение — в таком состоянии аликорн особо не разжиреет, максимум полдюйма на крупе или на бёдрах добавится. Но даже и это совершенно неприемлемо!». — Ну вот, так гораздо лучше! — радостно сообщает мне Трикси, глядя на мою мрачную морду. — Теперь я помогу тебе нормально поесть. Чтобы быстро восстановить свою великую и могучую магию, пони должна быть сытой! Некоторое время я тупо смотрю на единорожку, пытаясь сообразить, что она имеет в виду. Какая, на хрен, еда?! В меня ж ни крупинки не влезет! И без того умял в разы больше, чем нужно. Но Трикси, видать, всё ещё держит меня за большую и очень голодную пони, раз зачем-то хватает рюкзак и тащит ко мне… Вернее, пытается тащить. Потому что рюкзак-то теперь прогрызенный лично мною, и дыра достаточно велика, чтобы всё содержимое радостно вывалилось на пол. Мешочек с миндалём приземляется почти беззвучно, а вот коробка падает с грохотом, раскрываясь от удара. И всё её содержимое раскатывается по полу — около двух десятков картонных трубочек, ни одна из которых даже и близко не напоминает съестное. — Брейки, ты только не волнуйся! — нервно произносит единорожка, поспешно начиная собирать трубочки. — Трикси сейчас всё сложит обратно! Всё будет нормально! — Что-то это не похоже на нормальную еду, — вяло замечаю я, думая о том, что огненная кобыла в очередной раз ошиблась, когда определяла съедобность по запаху коробки. — Скорее уж на какую-то пиротехнику. — Да! Да, конечно! — восклицает Трикси. — Это сигнальные ракеты. У Трикси таких целый ящик на случай, если она вдруг заблудится в какой-нибудь глуши. Блин, точно! Сигналки! То-то эти штуки кажутся такими знакомыми. Гвардейцы используют их для подачи сигнала тревоги: достаточно дёрнуть за шнурок запала, чтобы запустить ввысь яркий огненный шарик. Для меня же такая «добыча», понятное дело, совершенно бесполезна. — Вот только фейерверка нам и не хватает для полного счастья, — недовольно фыркаю я. Трикси поднимает голову, смотрит на меня и удивлённо моргает. Затем её мордочка расплывается в улыбке, а ушки встают торчком. — Да! — радостно выкрикивает единорожка. — Конечно же! Что может быть лучше, чем отпраздновать рождение самой яркой дружбы во всей Эквестрии таким же ярким, просто отриксительным фейерверком! Вот только… — единорожка смотрит на коробку с ракетами и печально вздыхает, опустив ушки. — Вот только до триксиного фургончика сейчас не добраться, а каждая из этих ракет даёт всего одну звёздочку, пусть и очень-очень яркую. — Ладно, не бери в голову, — успокаиваю я Трикси. — Я вполне обойдусь и без фейерверка. Да и без еды, кстати, тоже. Ох, ты просто не представляешь, насколько же армейские сухпайки сытные! — Трикси действительно не представляет, — задумчиво произносит единорожка, вновь поднимая ушки. — Даже такой могучей пони как Трикси не удавалось прожевать больше половины плитки за день. И потом у неё ещё день болели челюсти! Эээ… Полплитки в сутки — максимум для пони?! Так это я, получается, по меньшей мере недельный запас смолотил?! — А фейерверки нужны, — продолжает единорожка. — Очень нужны! Без них всё кажется таким тусклым… А Трикси вот уже четыре месяца их не запускала! Ни разу! Только представь, какой это кошмар! — Предста… ау… вляю, — зеваю я во всю пасть, поудобнее устраиваясь на мягкой кровати. — Так продолжаться не может! Не тогда, когда у Трикси теперь есть подруга! Ведь это уж точно стоит отпраздновать! Единорожка поднимает копыто с прикопыченной к нему ракетой и задумчиво её рассматривает. — Точно! — наконец осеняет её. — Трикси знает, как сделать из каждой такой штуки настоящий огненный цветок! — И как же? — интересуюсь я. Всё же фейерверки — это действительно интересно. — Нужно просто сломать звёздку! Вот тут! — Трикси тычет кромкой копыта в вершину картонной трубки. — Оно тут утрамбовано, и если его… ннгх!.. — единорожка обхватывает кончик трубочки сразу двумя передними копытами и с силой сжимает, проминая её. — Уххх… Вот! — восклицает она, гордо демонстрируя смятую трубочку. — Теперь если её запустить, оно вылетит — и сразу рассыплется! Будет очень красиво! — А это не опасно? — спрашиваю я, подозрительно щурясь. — Конечно опасно! — восклицает единорожка. — Но в том-то и интерес! Нипони не придёт посмотреть на представление, если его способен повторить даже жеребёнок. Только по-настоящему опасные трюки способны впечатлить зрителей! Ведь только по-настоящему исключительная пони может решиться на столь рискованный трюк и блистательно его исполнить! И воодушевлённая единорожка принимается старательно мять и плющить трубочку за трубочкой, явно собираясь обработать всю коробку ракет. Я же молча наблюдаю за её действиями. Поначалу всё происходящее изрядно меня напрягает, ведь получить большой бабах прямо посреди комнаты было бы не очень здорово. Но, видя, как трубка за трубкой сминается триксиными копытами, я постепенно расслабляюсь, поскольку ничего страшного так и не происходит. «Да и вообще, чего я так волнуюсь?» — вдруг всплывает отстранённая мысль. — «Что вообще плохого тут может случиться? Огонь, как я уже успел убедиться, мне теперь не страшен. А сильно бабахнуть жалкая горстка чёрного пороха, не взрывчатки даже, да ещё в картонном стаканчике, уж точно не сможет». Кроме того, даже такое недолгое лежание положительно сказывается на моём самочувствии, что дополнительно улучшает настроение: чувствую, что перестаю мёрзнуть, да и икать больше не тянет. Видимо, еда в животе наконец-то улеглась как надо. И вот я спокойно наблюдаю за триксиными манипуляциями, стараясь при этом не уснуть. Мысли лениво ворочаются в голове, события сегодняшнего суматошного дня медленно перевариваются мозгом, но никак не могут собраться в цельную картину — слишком уж много произошло странных событий. Вот взять хотя бы внезапно прошедшую триксину спину. Очевидно же, что я никоим образом не мог на неё повлиять! А сама по себе спина уж точно не прошла бы. Вот и думай что хочешь… Единственное разумное объяснение из тех, что приходят мне в голову — что это работа баклажанки, которая наложила на Трикси исцеляющие заклинания. Ими же, кстати, можно объяснить и то, что единорожкин хребет трещал даже в полном покое: видимо, позвонки становились на положенные места. Но всё равно это шито белыми нитками, и как-то подтвердить моё предположение вряд ли получится. Настроение ощутимо портится. Осознавать, что благодарна-то Трикси на самом деле не мне, а этой снулой кобыле, было очень неприятно. И ещё неизвестно, как Трикси поступит, когда эта правда всплывёт. Что, если она во мне разочаруется? Зябко повожу плечами при одной лишь мысли о такой возможности. Вот тогда-то и вправду у меня может не хватить самоконтроля — слишком уж сильным выйдет удар по чувствам. Некоторое время пытаюсь объяснить самому себе, что это полный бред: Трикси явно ценит дружбу, а друзей у неё не так много, чтоб ими разбрасываться. И даже осознав, что со спиной ей помогла Луна, единорожка уж точно не откажется со мною дружить. Увы, объяснения оказываются недостаточно убедительными. Сам себя уговариваю — и сам себе не верю. Наоборот, с каждым разом нахожу всё больше и больше аргументов в пользу того, что наша дружба может закончиться столь же быстро, сколь и началась. — Трикси, — наконец решаюсь я, окончательно измучившись. — Скажи, тебе не кажется, что… — делаю паузу, переводя дыхание. Нервничаю так, что аж говорить трудно, и сердце колотится как после пробежки. — …что твою спину на самом деле вылечила одним из своих заклинаний принцесса Луна? При звуках этого имени единорожка вздрагивает, и… БАБАХ! Соскользнувшее копыто, видать, повреждает запал, и трубка, которую Трикси сейчас сжимает в копытах, выстреливает всё своё содержимое прямо в коробку, полную уже обработанных ракет! От внезапного хлопка единорожка подпрыгивает, встопорщив хвост ёршиком, а потом я вижу лишь смазанное движение — и Трикси оказывается где-то за моей спиной. Ощущаю, как вздрагивает и прогибается кровать, а потом меня бесцеремонно хватают за хвост, зарывая мордочку в его шерсть. — Трикси? — недовольно произношу я, пытаясь дёрнуть тем самым хвостом — естественно, безрезультатно, потому как держат достаточно крепко. — Ты что творишь? Единорожка в ответ лишь нервно сглатывает, и я всем существом ощущаю её страх — она боится того, что сейчас случится, потому как картон ракет медленно тлеет, а значит… — Сейчас будет жарко, — вслух заканчиваю я мысль, а моя мордочка вопреки здравому смыслу расплывается в предвкушающем оскале. ХЛОП! Шшшш-БАХ! БУБУХ! Ракеты взрываются одна за одной, выбрасывая целые россыпи искр. БАХ! Очередная ракета выстреливает в потолок, и прямо на нас проливается целый дождь из ярко-жёлтых искр. Единорожка пытается зарыться в мою шёрстку ещё глубже, уже вплотную приблизившись к крупу. — О-хо-хо, — досадливо бормочу я, неохотно поднимаясь на ноги и расправляя крылья. — Прячься за крыло. Давай, ну же! Единорожка поспешно ныряет под одно из крыльев, и вовремя: очередная ракета разряжается прямо в него. Засаживает чувствительно, по ощущениям — словно разогнанный баскетбольный мяч руками ловишь. — А, с-сука! — шиплю я, наклоняя голову, чтоб ненароком не поймать вот такой же выхлоп прямо в морду — с моей удачей такое вполне возможно. Ракеты продолжают взрываться, разбрасывая разноцветные искры во все стороны. Ноздри приятно щекочет возбуждающий запах серы и чёрного пороха. Краем глаза отмечаю, что мебель в комнате уже начинает тлеть, точно так же тлеет и простыня, поскольку кровать тоже изрядно посыпает искрами. БУХ! Совершенно неожиданно очередная ракета взрывается ярко-зелёной вспышкой. Ещё успеваю удивиться необычному оттенку пламени — это ведь не фейерверк, а сигналки, они зелёными не бывают — а потом меня накрывают чужие эмоции. Любопытство, узнавание, неверие — и радость. Искренний восторг, который почти сразу обрывается, чтобы тут же вспыхнуть снова — на этот раз прыгая по дождю из зелёных искр, сыплющихся с потолка. Я замираю от неожиданности. Неужели… Да! О да-а! Моя мордочка сама собой растягивается в радостном оскале, ведь я узнаю эти эмоции! Саламандра. Одна из моей стаи. Одна из тех огненных духов, кто всё это тысячелетие дарил мне своё тепло. Её зовут Гринлайт, или попросту Лайти. Очень смышлёная ящерка с чешуёю редчайшего изумрудного оттенка. Одно её появление способно окрасить пламя во все оттенки зелёного! А ещё ей почему-то очень нравится таскать письма. Настолько, что почти все эти бессмысленные писульки от Твайлайт притаскивала именно она. Думаю, Лайти и сейчас явилась в замок с очередным посланием, а потом просто решила полюбопытствовать, что же это такое необычное тут горит и взрывается. Я вскидываю мордочку кверху, и за время очередной короткой вспышки мы успеваем обменяться чувствами. И она искренне радуется! Она рада, что со мной всё в порядке. Что я жива — ведь моя стая потеряла меня месяцы назад! Она рада, что у меня теперь есть подруга среди других пони — и предвкушает, как эта новая пони тоже сможет с нами играть, став частью большой стаи. А я радуюсь в ответ. Я ловлю её восторг, усиливаю его и посылаю обратно. Да, Лайти! Я вернулась! Вернулась! Я с вами! Со мною всё в порядке, мы опять вместе! — А-ХА-ХА-ХА-А! — вздрагивает вся комната от моего смеха, в котором звучит безумный восторг, вытесняющий все остальные чувства. И Лайти возбуждена не меньше. Она радостно прыгает от пламени к пламени, она захватывает жар и энергию рвущихся ракет — а потом выскакивает за окно, выпуская всё собранное на волю, разряжаясь в ярчайшей вспышке эмоций. Грохнуло так, словно прямо по башне пальнули из осадного орудия. Камни, из которых сложена башня, надсадно гудят, и мне даже на мгновение кажется, что башня вот-вот рухнет… Но, к счастью, до этого не доходит. Последний раскат канонады медленно затихает, и я вдыхаю струйки терпкого дыма, чувствуя, как вновь подступает усталость после столь бурной радости, а в ушах ощущается противный шум — грохот вышел очень уж знатным. — Трикси? — негромко спрашиваю я. — Ты там жива вообще? — Ик! — доносится откуда-то из-под крыла. — Ик! Пчхи! Да уж, фейерверк вышел на славу. Всю комнату блин опалило… Мебель так вообще всю менять придётся. — Сильно напугалась? — спрашиваю я, чувствуя, что Трикси и вправду получила весьма серьёзную встряску от таких-то бабахов. — Великую Трикси не напугать такой ерундой! — отвечает она, аккуратно высовывая мордочку из-под крыла. — Рада это слышать, — улыбаюсь уголками губ и оглядываюсь, оценивая учинённый разгром. Мда-а, Трикси не позавидуешь: даже не представляю, как она будет объяснять прислуге причины случившегося. Придётся помочь и поддержать, вдвоём оправдываться будет намного проще. Аккуратно складываю крылья. Левое крыло освобождаю с некоторой неохотой — почему-то прикосновения живой пони к крыльям ощущаются на удивление приятно. Спускаюсь с кровати и протягиваю Трикси копыто, чтобы помочь спуститься уже ей, как вдруг… — ДЭЙБРЕЙКЕР! — накрывает меня раскат кантерлотского гласа, идущий откуда-то из-за спины. От неожиданности аж приседаю, а рог отзывается приступом боли. Трикси, издав сдавленный писк, мгновенно ныряет под подушку, так что снаружи остаётся торчать один только хвост. Баклажанка, блин! Какого сена ты так орёшь?! Трикси и без того тебя боится, идиотка! Зачем ты её ещё больше запугиваешь?! Раздражённо оборачиваюсь, готовясь высказать этой пони всё, что думаю о подобных воплях — и натурально охвостеваю. О Великое Пламя, в каком она виде! Перья опалены, крыло висит, словно сломанное, мордочка распухла как бы не больше, чем у меня — словно ей прям в мордаху копытом вломили… А ещё она выглядит так, словно с трудом осознаёт, где находится и что вообще вокруг происходит. Такой, знаете, «плывущий» взгляд… Луна делает шаг вперёд — и её ощутимо ведёт в сторону, так что аликорна припадает на одно колено. Силится подняться — но почти сразу же окончательно заваливается. Я всё так же охвостело пялюсь на то, как её эфирная грива светлеет, развеиваясь дымом, чтобы уступить место простому синему волосу. На мгновение мелькает мысль, что принцесса вообще скопытилась, но к счастью я вовремя вспоминаю, что смерть аликорнов выглядит совсем по-другому. Это что вообще за на хрен, а? Что, лягать твою, с нею стряслось?! Её что, так прошибло простым фейерверком?! Ну Лайти же не настолько сильна, чтобы достать аликорна сквозь всю её защиту! А если бы и достала, так ведь только тело бы опалилось! Но уж точно не могло магического истощения случиться! Не способна саламандра… Да даже и сотня саламандр… полностью опустошить аликорна! Она, блин, вообще еле жива! При мысли о том, что со мною случится, если младшая принцесса сейчас загнётся прямо перед моими копытами, меня прошибает холодный пот. «Трикси, блин!» — возмущённо думаю я, совершенно не представляя, что же мне теперь делать. — «Что за грёбаную хвостню ты натворила с этими фейерверками!»