Маскарад

– Я приготовил для вас маленький сюрприз, любовь моя, – сказал Жоффрей, открывая перед ней двери спальни в Отеле Ботрейи. Анжелика вошла в комнату и ахнула от восхищения, глядя на разложенное на широкой кровати шикарное платье нежно-бирюзового цвета со множеством изумрудных вставок. Лиф был обрамлен тонким изящным кружевом и расшит серебряными нитями, а на рукавах и в складках юбки поблескивали крошечные бриллианты. – О, Жоффрей, оно такое красивое! – прошептала женщина, осторожно проведя рукой по гладкой ткани, – правильно ли я поняла, что это – мой наряд для предстоящего бала? – Именно так, – уже полюбившимся Анжелике жестом фокусника Жоффрей положил сверху на платье великолепную маску из зеленого бархата, украшенную перьями и изумрудами, – это ведь маскарад! Пейрак с улыбкой наблюдал за женой. Ему никогда не наскучит наряжать ее, делать ей сюрпризы и подарки, чтобы потом наслаждаться этим светом счастья и любви в обращенных к нему глазах. – Примерьте, – улыбнувшись предложил он, – примерьте прямо сейчас. Хочу увидеть, как прекрасны вы будете, чтобы заранее подготовиться и не ослепнуть в Версале от вашей неземной красоты. С помощью верной служанки Эльзы, девушки молчаливой и расторопной, Анжелика надела платье и теперь с удовольствием разглядывала себя в зеркале, в очередной раз благодаря бога за то, что так щедро одарил ее неувядающей красотой. Женщина по-прежнему выглядела свежо и молодо. Эльза закрепила ей волосы на затылке в хвост так, что золотые пряди элегантно спадали на плечи, подчеркивая длинную гладкую шею. Жоффрей сам завязал на ней маску, которая закрывала только половину лица, оставляя открытыми тонкий нос и чувственные губы. Сверкающие в свете свечей изумруды, отражаясь в зеленых глазах, делали их сияние каким-то фантастическим. – Вот так и должна выглядеть истинная королева Версаля, – с нескрываемым удовлетворением заключил он. – А вы, мессир? – спросила Анжелика, положив руку на плечо мужа, – вы уже выбрали себе маску? – Я решил остаться верен своей прежней избраннице. В маске Рескатора мне привычно и удобно, – он ласково коснулся ее нежных губ целомудренным поцелуем. Бал-маскарад был назначен на субботу. Главный инициатор и организатор торжественного вечера – Флоримон – уже давно неотлучно пребывал в королевском дворце: рассылал приглашения, следил за украшением залов и прилегающих территорий, подготовкой фейерверка, который должен был поразить своей грандиозностью самых искушенных зрителей. Анжелика с нетерпением ждала назначенного дня. Это была ее стихия. То, чего ей так не хватало в Америке. Она будет блистать, ловить на себе восхищенные взгляды, упиваться вниманием. И рядом с ней будет тот, ради кого она будет самой красивой, самой изысканной! Утро началось с неожиданностей. Изначально предполагалось, что супруги де Пейрак отправятся в Версаль вместе. Но Жоффрей получил письмо из министерства с просьбой срочно приехать для решения каких-то неотложных дел. – Разве это не может подождать? – огорченно вздохнула Анжелика, – ведь сегодня такой день! – Не расстраивайтесь, любимая моя, вы же знаете, что некоторые государственные вопросы не терпят отлагательств. – пояснил Жоффрей и, увидев ее озабоченный взгляд, успокаивающе добавил, – не тревожьтесь. Готовьтесь к празднику. Я вызвал для вас лучшего парижского цирюльника, чтобы он помог вам уложить волосы. Скорее всего, мы встретимся уже в Версале. Поцеловав ей руку, он вышел из комнаты. Анжелика провела утро спокойно. Торопиться ей было некуда: все было давно готово, даже драгоценности они с Жоффреем подобрали заранее. Чтобы немного скоротать медленно текущее время, она прогулялась по саду. Возвратившись в Отель с желанием начать наконец неспешно облачаться к балу, женщина была оглушена пронзительным воплем, раздававшимся из ее комнаты. Испугавшись самого худшего, она стремглав поднялась по лестнице и столкнулась с рыдающей Эльзой. Всегда спокойная и невозмутимая, девушка заламывала руки и кричала, заливаясь слезами так, точно кто-то неожиданно скончался самой жуткой смертью прямо на ее глазах. В конце концов она просто рухнула перед Анжеликой на колени и, протягивая к ней руки, прорыдала: – Госпожа, простите, простите! Я не знаю, кто это сделал, но это ужасно, ужасно! Осторожно отстранив служанку, Анжелика с колотящимся сердцем вошла в спальню с распахнутой дверью и ошеломленно уставилась на представшую перед ней картину жестокого убийства ее наряда. Казалось, что кто-то в остервенении рвал это несчастное платье на части ногтями, резал ножницами и грыз зубами, выплевывая на пол пережеванную ткань. Досталось и маске: ее будто рубили мясным тесаком, а потом беспощадно топтали ногами. «Ну хотя бы не отравили», – промелькнула на задворках сознания неожиданная мысль. – Кто же мог это сделать? – с ужасом воскликнула Анжелика, – кто приходил сюда? Ты кого-нибудь видела? – встряхнула она за плечи обезумевшую Эльзу. – Нет, никого, – всхлипнула та, – мне кажется, пропала одна из горничных. Она снова принялась рыдать, – что же теперь будет? Граф убьет меня! – Граф-то тут при чем? – Ведь он так долго выбирал для вас платье, представлял себе, как вы будете веселиться на этом балу. – А кто тебе сказал, что я не буду на нем веселиться? Ну полно, не плачь! Это всего лишь платье! Утешая служанку, Анжелика пыталась утешить и саму себя. Кто же, интересно, совершил такое? Понятно, что горничной за это хорошо заплатили, не сама же она додумалась так рисковать работой и репутацией, чтобы отомстить (но за что?) своей хозяйке. Может быть, кто-то из окружения короля? Его новая фаворитка, тезка Анжелики? А, может, какая-то страстная поклонница Жоффрея решила зло подшутить над его супругой? Кто бы и с какой бы целью ни приложил к этому руку, он своего добился: положение было действительно катастрофическим. До вечера оставалось совсем немного времени. Цирюльник должен был прийти с минуты на минуту, а у Анжелики теперь не было ни платья, ни маски! Принимать решение следовало незамедлительно. Выхода было два: или вовсе отказаться от поездки или как можно быстрее подыскать себе новый наряд. Разумеется, первый она сразу же отмела. Слишком долго она грезила этим балом, чтобы так легко сдаться! Нет, она не позволит злым завистникам торжествовать! Она приказала все еще всхлипывающей Эльзе взять себя в руки и убрать следы преступления. А сама выбрала другое платье – цвета темной фиалки, украшенное очень тонкими жемчужными нитями, немного строгое, но в то же время элегантное, прекрасно подчеркивающее фигуру. Это платье – одно из немногих, которое она купила сама не так давно и еще не имела случая надеть. С маской оказалось сложнее. Анжелика переходила из комнаты в комнату, надеясь, что по счастливой случайности наткнется на что-нибудь подходящее. И ей повезло! У Кантора, который был сейчас вместе с Флоримоном, на столе она обнаружила венецианскую маску. Наверное, он случайно забыл ее или нашел более подходящий для себя вариант. По размеру маска подошла идеально, но это было, пожалуй, единственным ее достоинством. После великолепия, которое ей преподнес Жоффрей, этот предмет выглядел до ужаса безлико: обычная белая маска без каких бы то ни было украшений и перьев, с узкими прорезями для глаз и ноздрей, закрывающая полностью все лицо. Анжелика горестно вздохнула, но выбора уже не было. Дворецкий сообщил, что ее ожидает цирюльник. Женщина уселась перед зеркалом, приготовившись с наслаждением любоваться работой прославленного мастера. Человек, которого нашел Жоффрей, просто обязан был поразить ее своими способностями. Она с удивлением наблюдала, как он раскладывал на небольшом столике огромное количество накрахмаленных кружев, разноцветных перьев и почему-то проволоки. – Зачем все это? – с опаской спросила она, уже догадываясь, что ее ждет. Прическу они с мужем не обсудили, и теперь Анжелика очень об этом жалела. До сих пор ей удавалось избегать новомодного «фонтанжа», в отношении которого она была солидарна с Флоримоном, считая его слишком вычурным, придающим даже красивой женщине глуповатый вид. Хоть изредка и находились представительницы прекрасного пола, которым «фонтанж» был к лицу, экспериментировать со своими волосами Анжелике не хотелось, тем более сейчас, когда и так все пошло кувырком. Женщина видела красоту в естественности и ее не пугали упреки некоторых молодых особ в том, что она безнадежно отстает от моды. Все это компенсировалось восторженными взглядами придворных мужчин, которые восхищенно смотрели на ее золотистые волосы, уложенные в элегантные локоны. «Но не сегодня, – поняла она, – не сегодня». – Послушайте, – как можно более твердо заявила Анжелика, – я не хочу «фонтанж». Делайте что угодно, но только не это! – Что значит, не это? Ваш муж дорого заплатил, чтобы я обслуживал в такой день именно вас! Поверьте, многие дамы валялись у меня в ногах, чтобы я сделал им прическу именно сегодня, ведь им пришлось делать ее заранее и спать сидя несколько дней! – Мой муж давал вам какие-то указания насчет прически? – Нет. Он сказал, что полностью доверяет мастеру своего дела. И был абсолютно прав, – заявил парикмахер, водрузив на голову несчастной Анжелики замысловатую проволочную конструкцию. – Но мне так нравятся мои собственные волосы, – почти всхлипнула она. – Сударыня, они действительно великолепны, – примирительно согласился мужчина, – но мода требует жертв. Простите мне некоторую нескромность, но большинство женщин прекраснее всего без одежды, но они же не ходят нагишом, показывая всем свою, так сказать, естественную красоту, а, напротив, прячут все самое красивое под слоями тряпок. И пока Анжелика обдумывала это неожиданное заявление, цирюльник принялся проворно переплетать ее волосы лентами. Спустя почти три часа, за которые графиня де Пейрак уже несколько раз пыталась, махнув на все рукой, вырваться из цепких рук парижского куафера и броситься спасаться бегством от сомнительной участи стать обладательницей самой высокой башни на голове, она критически осмотрела получившееся сооружение в зеркале. Ну что ж, это, конечно, не то, что ей хотелось в нем увидеть, но раз уж того требует мода… Однако, природная красота ее молодого лица могла компенсировать что угодно. Анжелика вздохнула, надела жесткую маску и стала абсолютно неузнаваемой. – Какой кошмар! – вслух оценила она свое отражение и поняла, что не узнала собственный голос. Из-под маски он звучал глухо и как-то неестественно. Взглянув на часы, женщина обнаружила, что, несмотря на проворность парикмахера, уже немного опаздывает. Она завершила свой «привлекательный» образ тонкими темно-сиреневыми перчатками до локтей и, смирившись с судьбой, направилась к экипажу. Чтобы сесть в карету, ей пришлось пригнуться. Теперь нужно будет все время помнить о непривычной прическе, чтобы не дай бог ни за что не зацепиться. Кое-как уместившись, она поняла, что, вдобавок ко всем своим неприятностям, совсем забыла надеть украшения. Это было уже слишком! Да, вечер, к которому она так стремилась, обещал стать для нее ужасным испытанием. Ей захотелось упрямо тряхнуть копной своих волос, заявляя себе и всему миру, что никаким трудностям ее не сломить, и она все равно будет радоваться жизни и наслаждаться каждым отпущенным ей мгновением, как прежде, как всегда! Но все, что она смогла сделать, это лишь слегка покачать тяжелым домом на голове. В зале было уже множество гостей. Повсюду пестрили маски, перья, шляпы, высились башни из кружев на хрупких женских головках и башни из фруктов на изящных столиках. Анжелика величественно, как могла, вплыла в зал, чувствуя, что голова уже начинает болеть. Надо было прогнать усталость, ведь остальные женщины с достоинством терпят это испытание, чем она хуже? Во что ей только не приходилось наряжаться в жизни: и в обноски нищих, и в золотые платья, и в мужские костюмы, и в мусульманскую джеллабу! И всегда она оставалась самой красивой женщиной. Ей даже пришлось однажды предстать перед людьми полностью без одежды. Ничего, переживет и этот фонтан на голове. Воспоминание о кандийских торгах сразу напомнило ей о муже. Вот кто сможет одним только словом, одним ласковым взглядом поддержать ее. Благодаря высокому росту мужа, она почти сразу увидела его в толпе придворных. На Жоффрее была маска Рескатора, и это всколыхнуло в груди Анжелики мощную волну любви, которая понесла ее вперед, к нему, заставив забыть обо всех сомнениях и неудобствах. Ее появление в зале не было отмечено, как это бывало на прежних приемах, тихим перешептыванием женщин и восторженными вздохами мужчин. Просто вошла очередная придворная дама, соорудившая на своей голове бог весть что. Ей учтиво кланялись, целовали руки. Она машинально отвечала на приветствия глухим, искаженным маской голосом, не отрывая взгляда от Жоффрея. Подойдя ближе, Анжелика разглядела, что ради такого торжества его обычная маска была украшена серебряной вышивкой, дополняя величественный образ дворянина, одетого в темно-бордовый камзол. Он скользил по гостям внимательным взглядом черневших сквозь прорези маски глаз, и, казалось, напряженно кого-то искал. Приблизившись к нему вплотную, Анжелика тронула его за рукав и с нежностью произнесла: – Добрый вечер! – Добрый, – с почтительной улыбкой, но как-то странно равнодушно ответил граф, поклонившись и галантно поцеловав ей руку. – Такой замечательный праздник! – рядом с ним она вмиг позабыла про все неудобства и была готова восхищаться организованным торжеством. – Согласен. Флоримон де Пейрак постарался на славу, – очень странно ответил Жоффрей, бросая взволнованный взгляд на двери, куда входили очередные гости. «Он меня не узнает! – словно молния, пронзило Анжелику неожиданное открытие. – В самом деле, ведь он ожидает увидеть меня совсем другой!» Она вдруг почувствовала, что маленький озорной бесенок в глубине ее души торжествующие подпрыгнул, и ее губы под маской растянулись в очень несвойственной ей ехидной улыбке. «Ну что ж, монсеньор Рескатор, пришла пора проверить вашу хваленую интуицию!».

***

Играл оркестр, в витражных стеклах окон мерцали отражения свечей, повсюду слышались оживленные беседы, смех, звон сдвигаемых бокалов. Жоффрей начинал волноваться. И, хотя поводов для беспокойства пока еще не было – жена наверняка просто опаздывает, что в этом такого, – он все же не мог расслабиться. Очаровательная женщина подле него расточала комплименты залу, музыке, да и вообще всему, что ее окружало. Граф отвечал рассеянно, но учтиво. Он скользнул по ней беглым взглядом. Гладкая молодая шея, трогательные ключицы в вырезе платья – ей можно было дать не больше 30, но жесты уверенные, плавные. Она умела держать себя в обществе, не терялась под пристальным взглядом. Несколько скромное для такого вечера платье, несмотря на очень неглубокое декольте, так пленительно облегало тело, что волей-неволей пробуждало фантазию. Вот только неудачно подобранная маска немного портила образ. На небольшое возвышение в конце зала легко взлетел молодой человек в темно-зеленом дуплете с золотыми вставками и черной с золотой окантовкой маске, скрывающей только глаза. Над веселящейся толпой разнесся уверенный голос Флоримона, возвещающий официальное начало праздника, который открывался традиционным менуэтом. Вслед за королем, выведшим на середину мадам де Ментенон, и Флоримоном, галантно предложившем руку даме в лиловой маске, остальные гости с радостным возбуждением стали делиться на пары. – Обожаю танцевать! – воскликнула Анжелика и с надеждой посмотрела на мужа, который подавив вздох, протянул ей руку: – За чем же дело встало? Анжелика наслаждалась возможностью танцевать с Жоффреем. Она уже и позабыла, когда делала это в последний раз. На приемах они никогда не танцевали друг с другом, стараясь уделить внимание другим желающим. Ее рука подрагивала в его унизанных кольцами пальцах. Он вел уверенно, безупречно попадая в ритм. На какое-то мгновение она даже позабыла, что танцует с собственным мужем и, трепеща, не отводила от него восхищенных глаз. – Вы чудесно двигаетесь, мадам… – он выдержал вопросительную паузу, – или мадемуазель? – Мадам, – отозвалась она. – О, а ваш муж не будет ревновать? – Не думаю. Кажется, он меня даже не замечает. Например, сейчас он танцует с какой-то кокеткой. – Я бы на его месте не отпускал от себя далеко такую красавицу, – граф сделал непринужденный поклон. Щеки Анжелики порозовели под маской. – А с чего вы взяли, что я красавица? Вы же не видите моего лица. – Мадам, мне не обязательно видеть лицо женщины, чтобы понять, что она красива. «Неужели узнал?» – мелькнуло в голове у Анжелики. Но, подкрепив комплимент ласковым взглядом, Жоффрей снова мимоходом окинул взором танцующие пары. «Ах, сердцеед! – с возмущением подумала Анжелика. – Как легко вам удается заставить женское сердце биться чаще!» Когда звуки оркестра смолкли, де Пейрак поцеловал ей руку, поблагодарил за танец и уверенно отправился к Флоримону, который, проявляя поразительную сноровку, умудрялся одновременно расточать комплименты дамам, отдавать указания музыкантам и следить за тем, чтобы столы с напитками и закусками не пустели. Анжелика решила не выпускать мужа из поля зрения. В то же время ей не хотелось быть излишне навязчивой, поэтому она последовала за ним, отстав на несколько шагов. – Флоримон! – граф окликнул сына, – ты не видел маму? Молодой человек оглянулся и в изумлении посмотрел на отца, за спиной которого маячила Анжелика. – Видел, – он протянул было раскрытую ладонь в ее сторону, но она, догадавшись, что сын разгадал ее загадку, делала ему отчаянные знаки. И он завершил жест, неопределенно махнув рукой, – она кажется была где-то здесь. – Где здесь? – Отец, вы сами видите, как много гостей. Впрочем, я мог и обознаться, я же не знаю в какой она маске. – В зеленой, – серьезно ответил граф, – в зеленой маске с изумрудами и бирюзовом платье. В конце концов, вы что не в состоянии узнать собственную мать?! – В самом деле… – немного опешил Флоримон, окинув Анжелику с ног до головы удивленным взглядом. – Вы можете выяснить наверняка, приехала она или нет? – жесткость в голосе графа выдавала начавшее терзать его раздражение. – Сейчас проверю по приглашениям. – Дьявол придумал маскарады, – зло бросил граф, развернувшись на каблуках и устремляясь в водоворот «фонтанжей» и мужских париков. – Кто бы говорил, – пробормотала Анжелика под маской, когда Пейрак уже не мог ее услышать. – Что происходит? – строго спросил Флоримон. Анжелика вкратце рассказала ему о постигших ее неприятностях и о том, что она собирается воспользоваться ситуацией, в которой невольно оказалась. – И долго вы собираетесь морочить ему голову, матушка? – Думаю, нет, – улыбнулась она, – а ты-то как меня узнал? – Теперь уже и сам не знаю, – он задумчиво посмотрел на творение самого известного парижского парикмахера, – возможно всему виной волшебная связь детей и их родителей, – лукаво подмигнул он, – ведь и отца в свое время мы с Кантором узнали без особых проблем. – Ты меня не выдашь? – Ладно уж, так и быть. А отцу что сказать? – Правду, сынок. Что мое приглашение на месте, значит я благополучно добралась. А следить за мной ты не обязан. – Не уверен, что подобный ответ его устроит… Флоримон удалился, и Анжелика, воспользовавшись неожиданным одиночеством, потерла уставшую шею. «Фонтанж» безумно тянул то вправо, то влево и приходилось прилагать определенные усилия, чтобы держать голову прямо. Она более внимательно оглядела зал. Маски и наряды здесь были самые разнообразные. Ее искренне порадовало, что немало гостей всерьез озаботились тем, чтобы не быть узнанными и, так же, как и она, прятали лица под глухими венецианскими масками. У кого-то они были ярко расписаны красками и дополнены перьями, другие, напротив, восприняли маски как милый аксессуар. К примеру, Анжелика де Фонтанж использовала удивительно изящную перламутровую маску на палочке, которую держала в тонкой руке, изредка кокетливо поднося к лицу. «А ее фонтан будет даже повыше моего», – заметила про себя Анжелика со смешанными чувствами сочувствия, восхищения и, сама не понимая почему, зависти. Анжелика узнала многих придворных, о личностях других догадывалась, кто были третьи – даже предположить не могла. Все-таки маскарад – это здорово! Жоффрей успел скрыться в пестрой толпе, и Анжелика, гордо вскинув тяжелую голову, отправилась в рейд по красочному залу. Ее внимание привлекла молодая пара: дама в наряде цвета слоновой кости обмахивалась веером и о чем-то перешептывалась с сияющим белозубой улыбкой юношей в расшитом алыми цветами камзоле. В юноше графиня узнала Кантора, а дама при ближайшем рассмотрении оказалась маркизой де Шон. Анжелика с материнской заботой посмотрела на сына. Какой же он красивый и такой взрослый! А Кантор, казалось, был полностью поглощен дамой сердца и даже не взглянул на мать. Она вздохнула и ощутила приступ острой жажды. В небольшой нише по левой стене зала виднелся фонтан с настоящим вином, по периметру которого высились пирамиды наполненных рубиновой жидкостью бокалов. Анжелика устремилась туда, не услышав, как минуту спустя к влюбленной парочке решительным шагом флибустьера подошел граф де Пейрак. – Кантор, – он довольно жестко тряхнул его за плечо, не забыв, впрочем, поклониться смущенной де Шон, – ты, случайно, не видел маму? – Маму? – рассеянно переспросил молодой человек, с трудом переводя взгляд на отца, – она только что отправилась за бокалом вина, – и он невозмутимо вернулся к прерванной беседе. Анжелика с наслаждением сжавшая прохладное стекло бокала, приятно холодившее руку сквозь ткань перчатки, столкнулась с неожиданной трудностью. Пить через маску было невозможно. Она почувствовала себя ужасно глупо, пытаясь хоть немного приподнять ее за подбородок, но у нее ничего не вышло. Единственным способом было просто снять маску, а на это она пока не готова была пойти. «Зато не отравлюсь!» – подумала она. Разозлившись на досадное недоразумение с маской, она резко обернулась и врезалась в Жоффрея, едва не расплескав вино. – Простите. Даже не видя его лица, она поняла, что его терпение на пределе. – Вы чем-то взволнованы? – как можно мягче спросила она, участливо погладив его предплечье. – Честно говоря, да. Никак не могу найти собственную жену. – Как же вы так неосторожно ее потеряли? – она улыбнулась, но он этого разумеется не увидел. – О, это невозможная женщина, – яростно бросил он, – с ней вечно что-то случается! У нее есть удивительная способность исчезать прямо у меня перед глазами! – Как интересно… – А самое непостижимое, что меня все убеждают в том, что ее видели, и никто почему-то не может сказать, где именно! Ну все, на этот раз хорошая взбучка ей обеспечена! – Какой вы строгий муж, граф, не хотела бы я оказаться на ее месте. – С чего вы взяли, что я граф? – О, мне не нужно видеть лицо мужчины, чтобы понять, что он граф, – вернула она ему его же фразу. Ее хрупкие пальчики поглаживали рукав его камзола, поднимаясь все выше по руке. И Жоффрей сам не мог понять, почему эта бесхитростная ласка незнакомой женщины действовала на него так успокаивающе. Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Волнение за Анжелику полностью не исчезло, но словно отодвинулось на второй план. Только когда бархатная ткань женской перчатки, пропутешествовавшей по всей его руке, коснулась обнаженного участка шеи, он накрыл ее своей ладонью и решительно отстранил. – Вы удивительно проницательны. Я действительно граф. Граф де Пейрак, к вашим услугам, мадам, – он слегка склонил голову. – А ищете вы, стало быть, графиню де Пейрак? – Именно, – кивнул он. – Позвольте узнать ваше имя, милая незнакомка? Пока она колебалась, раздумывая, что надежнее: отшутиться или выдумать имя, к ним подошел Флоримон, и граф сразу же потерял к ней интерес. – Вы нашли ее? – Не вы один ее ищете, – Флоримон кивком указал в сторону, где по центру зала, раскланиваясь со своими подданными и постукивая элегантной тростью, шел Его Величество Людовик ХIV, и пронзительные глаза его исследовали зал так же внимательно, как и глаза Жоффрея. Когда король приблизился к благородному семейству, Пейрак старший и Флоримон учтиво поклонились, Анжелика присела в глубоком реверансе, все еще держа в вытянутой руке бесполезный бокал с вином. Людовик удостоил ее взглядом, которому могла бы позавидовать разве что старинная ваза в его покоях. – Скажите, граф, где ваша жена? – Мне самому очень хотелось бы это знать, – процедил Жоффрей сквозь зубы. – Флоримон! – в один голос воскликнули граф и король. – Сир, отец, – Флоримон постарался говорить, как можно более спокойным голосом, изредка бросая незаметные полные немого укора взгляды на мать, тихонько отступившую в тень, – ее приглашение на месте, похоже, она среди гостей. Точнее сказать не могу. – Что за женщина! – воскликнул король, – никакого уважения к своему суверену! – И к мужу, – добавил Пейрак. – Коль уж мы преследуем одну цель, предлагаю объединить усилия. – Согласен. Они удалились, чтобы обойти зал по кругу с двух сторон. Король пошел направо, Пейрак – налево. Флоримон предпочел смешаться с толпой. – Ох уж мне эта графиня де Пейрак, – в отчаянии топнула ногой Анжелика, снова теряя супруга из вида. – Как я вас понимаю, – услышала она рядом высокий голос де Монтеспан. Атенаис, чью голову так же украшал фонтан с воткнутыми туда перьями, а глаза прятались за алой маской, что не мешало ей оставаться узнаваемой, нервно вертела в руках бокал с вином. – Она мне как кость в горле! Подумать только, ее нигде не видно, а она все равно умудряется испортить такой прекрасный вечер! Король совершенно не обращает на меня внимания. – А меня не замечает граф де Пейрак. Можно подумать, праздник без нее не состоится! – Да чтоб ей каблук сломать на версальской лестнице! – Точно! Дамы чокнулись бокалами, и Атенаис сделала большой глоток. Анжелика, при всем желании, выпить не смогла. В следующий раз она увидела Жоффрея стремительно идущим через зал в сопровождении некой юной особы, которая, придерживая одной рукой юбки, а другой обмахивая веером совсем еще детское личико, почти бежала за ним следом и трещала без умолку: – Постойте, граф! Граф де Пейрак, ну пожалуйста преподайте мне один из ваших уроков, я так много слышала о вас! – Милая барышня, с чего вы взяли, что я граф де Пейрак? – на ходу бросил Жоффрей, не оборачиваясь. – Вы обознались. – А кто же вы? – Епископ. – Вы смеетесь надо мной, граф! Значит, вы не можете быть служителем церкви, у этих людей нет чувства юмора. – Вы плохо знаете епископов. Это те еще шутники! Несколько раз мимо важно прошествовал король то в сопровождении Атенаис, то де Фонтанж. Создавалось впечатление, что он их по очереди выгуливает. – Вы понимаете, что ваша безумная выходка может стоить мне карьеры? – Анжелика вздрогнула, услышав над ухом гневный голос сына. Она между тем потихоньку просовывала под маску маленькие виноградинки, чтобы хоть немного унять жажду. Это было, к сожалению, единственное, что туда пролезало. – Его величество снова спрашивал обо мне? – Дважды, наш отец – трижды, и еще десятка два придворных разной степени значимости. Вас все ищут, матушка. Не боитесь неприятностей? – Не волнуйся, – она отправила под маску еще одну ягоду, – с отцом и королем я все потом улажу. В конце концов, что я сделала не так? Я должна была приехать на бал? И я приехала. В маске? В маске. Какие ко мне могут быть претензии? А если меня не узнают, что ж, на это маскарад и рассчитан. – А что делать с обезумевшими мужчинами? И я сейчас не только об известных нам горе-ищейках. Только что мне пришлось разнимать драку господина д'Естрэ и барона Рогдофа. Слава богу, до дуэли не дошло! – А эти-то что не поделили? – Вас! – Меня?! Как такое возможно? – Барон заявил, что целовал вас за шторкой не далее, чем тридцать минут назад, маркиз, в свою очередь, назвал барона лжецом, потому что имел удовольствие беседовать с вами в это же самое время возле подноса с абрикосами. – О господи, ты же понимаешь, что они оба лгут? – Догадываюсь, но оба уверены, что правы… Графиня де Пейрак даже своим отсутствием способна сводить мужчин с ума! – то ли с восхищением, то ли с яростью заключил он. – Ох, опять отец. Четвертого допроса с пристрастием я уже не выдержу, – и молодой человек поспешно ретировался. Жоффрей прошел в паре метров от нее в сопровождении уже трех девиц. Они следовали за ним гуськом, подобно разноцветному хвостику. Когда он резко остановился, чтобы проницательным взглядом в сотый раз окинуть опостылевшую толпу придворных, следовавшая за ним мадемуазель, не удержавшись, налетела на его спину. Он обернулся, взял ее за плечи, наклонился, заглядывая ей в глаза, блестящие за шелковой маской, и сказал что-то явно очень проникновенное, чего Анжелика не расслышала, но от чего щеки девушки стали пунцовыми, как цвет ее маски. Затем он снял с пальца кольцо и надел его на пальчик девушки. Пока барышня приходила в себя, а ее менее удачливые соперницы с завистью разглядывали перстень, Пейрак успел улизнуть, послав сочувственно склонившей голову Анжелике, быструю улыбку. Вдалеке, на противоположном конце зала мелькнул королевский парик. Его величество шел, держа под руку де Фонтанж, с другой стороны на нем висела Атенаис. Отчаявшись завладеть вниманием своего дорогого суверена, женщины бросали злобные взгляды в пестрое пространство. Людовик был внимателен и сосредоточен. Анжелика не была бы собой, если бы потратила весь вечер на борьбу с голодом и жаждой посредством маленьких кусочков фруктов и крошечных конфет в гордом одиночестве. Разумеется, она, осознав, что в ближайшее время ей не только не светит быть узнанной, но даже завладеть вниманием мужа, решила отложить тревожные мысли о предстоящей взбучке на потом и быстро включилась в оживленную беседу двух смутно знакомых ей придворных. И даже протанцевала с ними два быстрых танца. Тем временем лихорадка поисков графини де Пейрак стремительно охватывала весь развлекающийся двор. С кем бы Анжелика ни пыталась завести беседу, разговор неизменно скатывался в обсуждение сложившейся вокруг нее презагадочной истории и споров о том, могла ли эта очаровательная женщина, не будучи замеченной своим мужем, одаривать ласками сразу троих придворных в одно и то же время, при чем в совершенно разных местах и в абсолютно непохожих нарядах. В целом этот маскарад преподнес Анжелике незабываемый опыт: оказаться в шкуре своих соперниц. Она прониклась глубоким чувством сострадания к Монтеспан, да и ко всем прочим очаровательным и не очень барышням, которые ежедневно сталкивались с неувядающим образом графини де Пейрак, чье присутствие, как и отсутствие безоговорочно владело умами большинства мужчин. Она злилась на саму себя, но, подобно другим женщинам, ничего не могла с этим поделать. Единственными, кого исчезновение первой красавицы королевства никоим образом не тревожило, были Кантор и мадам де Шон. Остававшись на том же месте и, прикрывшись раскрытым веером, пара с упоением целовавлась, наплевав на окружающий мир. После очередного танца Жоффрей вновь появился в правом углу зала в сопровождении уже пяти поклонниц, одна из которых, впрочем, была дамой уже преклонного возраста с абсолютно седой прической по последнему слову моды. Зачем она его преследовала, понять было сложно. Возможно, она решила, что это какое-то важное шествие, к которому каждая уважающая себя мадам должна присоединиться. Колец на пальцах графа значительно поубавилось, но от назойливого внимания эти щедрые подарки его, по всей видимости, не спасли. С противоположного конца ему навстречу выдвинулся король в сопровождении собственной женской свиты, к которой присоединилась де Ментенон. Встретившись с графом на середине зала, король вопросительно приподнял подборок, Пейрак молча отрицательно покачал головой. Поисковые команды чинно разошлись в разные стороны. Немного взъерошенный и не на шутку сердитый Флоримон оттащил Анжелику от молодого придворного в салатной маске с розовым пером в тень колонны. На шее у него виднелся отчетливый след от укуса, к кисти правой руки он прижимал кружевной платок. – Что на этот раз стряслось? – с тревогой спросила Анжелика, отнимая платок и разглядывая две неглубокие царапины. – Теперь пришлось разнимать женскую драку. Кто бы мог подумать, что это в разы опаснее мужской дуэли! – Только не говори, что и это из-за меня! – Само собой. Вы же центр мироздания! На этот раз спор вспыхнул между тремя дамами. Маски они снимать отказались, но каждая из них уверяла, что именно она и есть та самая неуловимая Анжелика. – Чего же они хотели? – в изумлении воскликнула "та самая" Анжелика. – Любви. Чистой и вечной. – Чьей? – Одна – короля, другая – графа де Пейрака, третья почему-то Кольбера.... На вопросительный взгляд матери Флоримон ответил, пожимая плечами и разводя руки в стороны: – Кто ж этих женщин разберет... – Вследствие ваших капризов, дорогая матушка, я, похоже, лишусь должности главного королевского увеселителя, – мрачно продолжил он. – Прекрати драматизировать, Флоримон! Ищи во всем положительные стороны. Вот, например, наш отец, кажется, нашел общий язык с его величеством, – она указала на стоящих в стороне Пейрака и короля, которые вели оживленную беседу, явно находясь в полном согласии друг с другом. Их женское окружение перемешалось и в нерешительности топталось рядом. – Только что, проходя мимо них, я слышал, как они обсуждали, какое количество охранников необходимо приставить к вам, когда вы наконец соизволите найтись! Анжелика хмыкнула. – Этот праздник просто чудесен, мне и вправду очень весело! – По-моему, здесь весело только вам и маркизу де Виль-д’Аврэ. – А ему почему? – Как почему? Ведь «жизнь прекрасна!» Анжелика уже полностью уверилась в несокрушимости своего образа, и чувство ревности при виде мужа в женском обществе впервые не терзало ее, как вдруг открывшаяся картина больно кольнула ее в область сердца. Жоффрей, сменив стремительную походку на неторопливый прогулочный шаг, сопровождал одну единственную женщину. Он больше не бросал тревожные взгляды вокруг, а казался полностью поглощенным беседой со своей спутницей. На нем осталось лишь обручальное кольцо, которое он в задумчивости прокручивал вокруг пальца. Но вот его рука опустилась на узкую женскую талию и опасно приблизилась к выступающим бедрам. Сузив в ярости глаза, Анжелика впилась взглядом в нежданную соперницу. Эта женщина, отступив от моды, уложила черные с тонкими серебряными нитями волосы в незамысловатый пучок. Ее лицо украшала бархатная маска, прекрасно гармонирующая с летящим темно-синим платьем. Графиня де Пейрак ухватила за локоть Флоримона, который пытался незаметно починить свой порванный рукав: – Сынок, ты не в курсе, с кем это говорит отец? – Это мадам де Кастель-Моржа. Очевидно, ему надоело гоняться за своей взбалмошной женой, и он решил в свою очередь тоже приятно провести время, – и в ответ на яростный взгляд матери примирительно добавил, – его можно понять… – Вот как, – процедила мадам де Пейрак сквозь зубы. – Тогда передай ему, что законная супруга ожидает его в королевском саду! – после этих слов, круто развернувшись и опасно качнув прической, женщина ринулась к выходу. Легкий ветерок играл с непослушными черными вихрами графа, оставляя «фонтанж» на голове графини абсолютно неподвижным. Жоффрей вошел в полосу лунного света и огляделся. Анжелика медленно приблизилась к нему. – Ну как, вы нашли свою жену? – спросила она. – Пока нет, но я к этому близок как никогда. – Это точно, – приглушенно рассмеялась она, – а ведь она, между тем, несколько раз за этот вечер была совсем рядом с вами. – Неужели? – и, видя, как она заводит руки за голову, чтобы развязать маску, пораженно воскликнул, – не может быть?! Анжелика опустила руку с зажатой в ней белой маской и звонко рассмеявшись своим неповторимым смехом, глядя на его ошарашенно-озадаченное выражение лица, совершенно ему несвойственное, поучительным тоном проговорила: – Ну что, мой дорогой, где же ваша интуиция? Как же сила любви, срывающая любые маски? Что там говорил в свое время монсеньор Рескатор о голосе сердца? – Сдаюсь, – расхохотался граф, – я уничтожен и раздавлен! Маркиза Ангелов нанесла пирату Рескатору ответный удар! Но как же я волновался за вас, – добавил он, крепко сжимая ее в объятиях. Обещайте мне больше никогда так не делать! Он немного отстранил ее, чтобы рассмотреть с ног до головы. – Вы прекрасны, мадам! Как же вы прекрасны! – воскликнул он, снова прижимая ее к себе, – почему же вы проигнорировали мой подарок? Разумеется, это платье вам тоже к лицу, особенно если не закрывать лицо забралом, но все же… – Прекрасный наряд, который вы для меня приготовили, пал в неравной борьбе с ножницами, – в ответ на его вопросительный взгляд она только махнула рукой, – я потом вам все объясню…. А теперь ответьте мне, любимый муж, что это рядом с вами делала Сабина де Кастель-Моржа?! – А это, – заговорщицки усмехнулся он, – старинный прием, доставшийся нам от древних греков. Называется «ловля на живца». И, едва Анжелика открыла рот для возмущенной тирады, он запечатал его страстным поцелуем. Загремели первые залпы салюта. Над их головами распустились радужные цветы фейерверка. Романтический момент был прерван появлением на дорожке Флоримона с торчащими в разные стороны спутанными волосами, в немного съехавшей набок маске, с покрасневшим следом от женских зубов над воротничком рубашки, перевязанной рукой и порванным до самого локтя рукавом. – Счастлив видеть воссоединение влюбленных, но объясните мне, почему за вашу неземную любовь опять вынужден расплачиваться необремененный пока этим светлым чувством сын? Родители, оторвавшись друг от друга, сочувственно улыбнулись. – Флоримон, передайте это его величеству, – Анжелика протянула белую маску. – И что я ему скажу? «Однажды она вернется»? – ехидно спросил он. – Вы обязательно найдете нужные слова, – Пейрак увлек вновь обретенную жену к выходу из сада.

Эпилог

– Люблю, люблю, – страстно шептал Жоффрей, покрывая обжигающими поцелуями ее лицо и плечи. Его пальцы торопливо боролись с завязками корсажа. Она возбужденно стонала, освобождая его от камзола. Он повалил ее на кровать. – Ой, – она поморщилась и схватилась за голову. Нечто, скорее всего проволока, больно царапнуло ее возле уха. – Что такое? Вам больно? – озабоченно спросил граф, тяжело дыша. Она рассмеялась: – Ох, мой дорогой, боюсь пока я не освобожусь от этой идиотской прически, я вряд ли смогу должным образом ответить на вашу страсть. Время: 1:00 – Радость моя, а с какого конца это нужно распутывать? Она сидела перед зеркалом, облокотившись подбородком о сложенные руки. Он, наполовину обнаженный, с гребнем в руках внимательно рассматривал затейливое сооружение. – Если б я только знала… – обреченно протянула она, – Вам там точно виднее, чем мне. – Хм, вот уж действительно, невозможно постичь женщин до конца, – пробормотал он, пытаясь найти конец накрахмаленной жесткой ленты, – казалось бы, я уже все знаю и о том, как распускать корсеты, и о том, как подвязывать чулки и закалывать булавки, но эти прекрасные создания вечно ставят передо мной все новые задачи. И, видя, как она поморщилась, добавил, – потерпите, кажется я нашел вход в этот дом. Время: 1:30 – Черт побери! Это точно можно снять без помощи специалиста? Здесь еще один ряд. – Это был ваш парикмахер! Вам и распутывать! – Сердце мое, не тревожьтесь из-за такой ерунды. Ну вот, я уже начинаю видеть ваши чудесные волосы, значит мы на правильном пути. Интересно, а как все эти дамы проводят ночи? Наверняка должен существовать более быстрый способ от этого избавиться. Просто мы о нем не знаем… – Топор… Топор точно быстрее! Время: 2:00 – Где-то здесь должна быть шпилька, я в этом абсолютно уверен! И все держится на ней. Надо только ее найти… – Ооой! – Простите, милая, я думал, это лента… Время: 2:30 – Жоффрей, зачем вам ножницы?! – Дорогая, всего одна прядь! Клянусь, вы даже не заметите! – Ни в коем случае! Распутывайте! Вон сколько кружев вы уже сняли, – она кивнула на внушительную лужу из лент у его ног. – Их тут еще столько же! Время: 3:00 – Режьте. – Это уже будет третья и, по-моему, она идет откуда-то из челки… – Режьте, это уже невыносимо! – Я точно вызову этого цирюльника на дуэль! Время: 3:30 Погнутая во многих местах проволока, мелодично звякнув, упала на пол. Анжелика уже успела забыть, какой легкой может быть ее голова. Спутанные, измученные волосы торчали во все стороны, но расчесывать их уже не было сил. Супруги де Пейрак в изнеможении повалились на кровать. Анжелика мгновенно погрузилась в сон без сновидений, а Жоффрею снились горы накрахмаленных кружевных лент…