Позже

Марина Крыжовникова рисовала лучшие в мире картины, исполненные смысла, хотя руки у нее росли из жопы, пела песни, хотя в свои неполные семнадцать ходила со слуховым аппаратом, а еще Марина в детстве брала огромный камень, котенка из подвала и разбивала ему голову, отправляя кусочки мягкого розоватого мозга в рот. Голодный тогда был год, ребятки, никакой ненависти. Чистое, не омраченное устоями детское любопытство и камень. Дурой, конечно, тогда была Марина, книжек не читала, слюни на футболку пускала, да еще и верила, по-настоящему, совершенно искренне, верила, что можно было спасти алкашку-мать. Сейчас Марине неполные семнадцать, у нее есть богатенький папик, который приходит к ней исключительно по четным дням месяца, независимо от ежемесячного кровопускания, мольберт, покрытый пылью, и тысяча котят, если вдруг приспичит. Иногда на Марину находит, тут уж ничего не поделать. У ее папика, Дмитрия Евгеньвича, по легендам горничных, от одной до тысячи любовниц. Марина им не верит, потому что у Дмитрия Евгеньевича есть она и работа, а с такими дамами проблем всегда достает, хотя Дмитрий Евгеньевич хвалил Марину, особенно когда она разводила ноги или покорно открывала рот, Марина тогда тоже была довольна, потому что делать ничего не надо было, да и хорошо было, чего врать. Потом, когда она задумчиво смотрела то на полную луну, то на приоткрытую головку столь близкого ее сердцу члена, на нее накатывали размышления о вечном и мечта стать балериной. Прыгать на сцене в пуантах там, пачке балетной, отплясывать па в волне лепестков роз, с которой у нее солено-пряные ассоциации, дабы быть такой же великой, как Анастасия Волочкова. Сидя на кровати в груде простыней, она была нага и прекрасна, как богиня. Когда на небе не было туч, Марина думала о котятах в формалине, осознавая себя сумасшедшей, но не испытывая от этого ужаса. А, ну да, она же чокнутая, поэтому и не испытывает. Вообще ничего. Была у Марины такая беда: не чувствительная она. Бревно бревном, если не в постели, хотя не такая уж и дура, не любит айфоны, голой по улицам не бегает, не пьет, не курит, матом не ругается. Идеальная женщина, как говорил ей частенько после трудового дня Дмитрий Евгеньевич, когда приходилось снимать с себя всю одежду и тешить чужое, весьма объемное либидо. Ну, ей не привыкать. Марине куда проще ощущать себя домашней "жрицей любви", читать талмуды по психологии, пытаясь просветиться вместе с собственным мозгом, чем безмозглой съемной пиздой на одну ночь. Марина читает Дюма, пока Дмитрий Евгеньевич вспоминает юность и дрочит. Иногда ей хочется проломить ему голову, особенно, когда он пыхтит над ухом, но предпочитает сосредоточиться на чтении, а не принять позу какого-нибудь дятла. Противиться обрюзгшей судьбе у Марины нет ни желания, ни... Вообще, короче, устраивает ее все. Ведь котят в подвале горячо любимого папика много, собственная фигура красива, а балериной еще можно будет стать. Позже. - Ха-ха-ха-ха...