Гамма ночи

      От скуки и волнения Нэй не находила себе места. Кусок в горло тоже не лез, даже бесплатный виноград и долька арбуза, которой угостила хозяйка, одиноко лежали нетронутыми. Мысли лезли в голову самые разнообразные, кинжал, покоящийся на подушке, продолжал соблазнительно сиять красным. Она не думала, что оружие живое, но точно знала, что свою силу оно черпало из крови убитых. Спикер, давший ей в руки такую опасную вещь, был почему-то уверен, что она им воспользуется и отдаст лично. Сколько девушка ходила мимо него, столько и было желания: хотя бы узнать, кто такой этот Руфио, и за что его надо было убить? — " Даже если он преступник, это не повод для убийства», — вторил ей разум. — «А с другой стороны, если не она, то Люсьен сам это сделает. А почему она? А потому что это проверка, ясное дело. Приглашение в секту убийц.»       Она тихо взвыла, сев на кровать. Мокрые волосы оставили темный след на подушке, рядом с кинжалом. Нэй была готова услышать шипение, как от раскаленных углей, но ничего не произошло. — Я скоро сойду с ума, — она закрыла лицо руками. — Надо что-то с этим делать.       «Что-то делать» означало «ничего не делать». Она должна была вернуть кинжал или избавиться, чего не позволяла совесть. От него исходило недоброе, призывая ко греху. Пока она пряталась в тавернах и экономила те гроши, что дала ей Авиль, могла наворотить того, что не даст дороги назад. С другой же стороны, остроухая могла навсегда стереть эту часть биографии и заняться честным трудом. Да та же помощь хозяйке таверны уже могла пригодиться. Точно, она так и сделает. Осядет тут и будет иногда наведываться в гости в бордель. Линнэй умела вспахивать землю, ухаживать за растениями, убираться и готовить — то, что нужно помощнице. А о жизни в борделе вспоминать больше не хотелось.        Эльфийка медленно поднялась, смотря на свою "головную боль", игриво поблескивающую на подушке. Его имя было «Клинок Горя», тонко и изящно выгравированное на лезвии. Она приблизила рукоять к лицу, почувствовав тот же запах паслёна и кожи, приятно врезавшийся в голову. Хозяин его явно носил не один вечер, чтобы просто преподнести не задавшейся убийце, нет. Он убивал им, что говорила кровь в зазубринах; держал в руке, оттачивая острие и, несомненно, клал под подушку. Да только такая игрушка казалась ничтожно маленькой и безобидной в руках Спикера, как она помнила, а ей в самый раз. Он решил избавиться от клинка с пользой? Загадка. Стоит наведаться к старику и узнать, ради чего весь этот цирк.

***

      Абуки указала на карте, куда стоит идти, и заверила, что всего час пути. А то и меньше, если не заглядываться на бабочек и небо над головой. Нэй как всегда убрала волосы под плащ и натянула до самого носа, усмехнувшись — неба и бабочек ей не увидеть, зато дорогу можно. Вещи она оставила в комнате, надёжно припрятав сумку за шкаф. Если придёт стража и спросит рыжую пухлощёкую эльфийку, то они хотя бы не разворошат нижнее бельё и хрупкие пузырьки зелья исцеления болезней и ран.       Дорога шла ровная, заблудиться было просто невозможно. Волчий вой был где-то далеко, поэтому опасности тоже не было, что не могло не радовать. Шёл второй день её побега, и вполне удачного, а быть вот так растерзанной зверями очень не хотелось. Настроение портила только погода. Небесная канцелярия на кого-то явно гневалась, сменив яркое солнце на тяжёлые темные тучи и громовые раскаты. Нэй наивно надеялась, что успеет до начала дождя.       Таверна «Дурное знамение» находилась чуть дальше, в лесу, если свернуть с дороги. Здание, сколоченное из деревянных дешёвых досок, уже порядком покосилось, а вокруг темнела грязь, смешанная с сеном. Нэй сжала губы в тонкую полоску, прыгая с камня на камень, как чумная лягушка, дабы миновать слякоть и войти в дверь. Такое гостеприимство вызывало желание уйти, а ещё дать пару советов хозяину.       Внутри все было не лучше: стены серые, с грязными подтеками, словно разбойники каждый вечер вели тут драки и разливали пиво; пол с кучей мусора застелен засаленными шкурами, а остальное Нэй даже рассматривать не хотела. Есть или пить он тут не будет, а спать уж подавно.       Хозяин таверны — Манхейм, норд, — на удивление радостно поприветствовал её, кивнув головой, отодвигая широкой рукой тряпки со стола. — Комната, выпивка, еда, — предложил хозяин. — Нет, я только спросить, — она осмотрелась на предмет своего интереса, но старика в зале не было, да и снаружи тоже никого. Если Лашанс ошибся, то считай, никакого задания и не было. — Мне интересно узнать про Руфио. Он здесь? — Этот странный старик? Да, но ощущение, что он от кого-то скрывается. Мне нет дела до того, что он натворил, главное — платит. Его комната внизу, за лестницей в люк. — Поэтому ты мне рассказал, где он? Потому что нет дела? — Нэй откровенно удивилась. Что, если и Абуки «нет дела», и по её следу уже идут? — Мне не платят за то, чтобы я держал это в секрете, — отмахнулся мужчина. — И если старик кому-то перешёл дорогу, то тем более не хочу стать жертвой. — Понятно, — эльфийка по своему обычаю закусила губу.       Отвращение к норду никуда не ушло, понять тоже было можно. Его слова имели логику, и наверное, Линнэй бы сделала то же самое. На место одного Руфио всегда придет другой.       Нэй рискнула спуститься в люк. Длинный коридор с множеством дверей и гобеленами на стенах удивил. В поисках старика, она открыла чью-то пустующую комнату и обнаружила богатообставленную комнату, кровать, чистые шкуры и габелены на стенах. Остальные комнаты были закрыты и только дальняя поддалась на толчок. Тихо приоткрыв дверь, эльфийка посмотрела в щель. В тусклом свете свечи просматривалась белёсая рубашка Руфио, а сам он громко храпел. Нэй взглядом зацепилась за его вещи, раскиданные по столу и сумку на стуле. Чтобы двигаться безшумно, ей пришлось снять плащ и браслеты, оставив их у двери. Ещё раз посмотрев по сторонам, девушка прокралась в комнату, в сторону стола. Руфио оставил газету «Вороного курьера» с кричащим заголовком «Изнасилование». Остроухая наклонила вбок голову, пробегаясь по тексту статьи в полумраке комнаты. Слова путались и начинали болеть глаза, пришлось оставить это дело. Она перевернула страницы, но ничего интересного больше не нашла. Судя по новостям, она лежала тут давно, и была довольно измызганная жиром. Не найдя никакой связи с мужчиной, который храпел до треска штукатурки в стенах, и статьёй, полезла в сумку. Что-то звякнуло на дне. Нэй вытащила кусок женского платья и всмотрелась в вышивку, испачканную кровью. Кирпичики складывались в общую стену, когда Нэй выудила серьгу с дешёвой стекляшкой. В глазах потемнело от осознания. — Сволочь, — прошептала остроухая, бросая серьгу и платье на пол. Кинжал обжёг ногу, призывая к себе. Линнэй глубоко вздохнула, сев на стул.       Руфио спал, даже не ведая, что его жизнь зависела от самообладания одной маленькой эльфийки, пахнущей лавандовым маслом. Куртизанки, что уже убила мужчину, который распускал руки. Возможно, в этот раз её рука даже не дрогнет.       Линнэй всё ещё сидела с рукой у лба, смотря на старое тело. Ей было мерзко, но она не злилась. Две стороны её сути взвешивали все за и против, и её пугало, что слишком много аргументов «за». Что плохого в том, что она убьет его? Свидетелей нет, ему всё равно не жить, а остроухая покормит чувство справедливости в себе. Да, она убьет Руфио, перережет горло, как сделала это Мари и стражнику, а он умрет, так и не поняв, кто это был. А когда придет Спикер, отдаст Клинок Горя и попрощается.       Тонкое лезвие задребезжало, когда теплая кровь попала на него. Руфио схватился за горло, пытаясь остановить поток, но жизненные силы быстрее покинули его. Старик замолчал, продолжая истекать, пачкая полас и кровать. Добротный матрас был безнадежно испорчен, его можно было только выкинуть. Эльфийка подняла с пола кусок платья и серьгу, со стула взяла газету и швырнула тому на грудь. Кружева окрасились в красный. Он умер. И те, кто его найдет, будет знать - за что.

***

      Линнэй сильно торопилась вернуться обратно, но дождь разрушил её планы, задержав в дороге на два часа. Абуки поражённо ахнула, когда остроухая буквально ввалилась в таверну, мокрая и грязная, шмыгая носом. — Ну и дела, — замурчала кошка, ходя кругами. — Дитя решило заболеть. — Я не специально, — остроухая дрожащими руками сняла плащ, вещая на спинку стула у камина. Сама присела рядом, подставив руки к очагу. — Чай будешь? — поинтересовалась хозяйка, ставя ведро под струи воды с плаща. — Буду, — кивнула та. — Только я немного погреюсь и наверх пойду.       Кошка кивнула, запихивая травы в чайник. Туда же устремилась кожура мандарина и шиповник. Линнэй втянула носом густую соплю и выжала волосы над ведром, распуская с тугой косы. Наверху не так тепло, она знала, зато была сухая одежда и одеяло. Намерзнувшись впрок, не терпелось надеть теплые чулки, рубашку, а потом уснуть.       В её комнате никто не лазил и не устраивал обыск. Она даже удивилась. Абуки вошла бесцеремонно, пихая дверь ногой, на подносе неся дымящуюся кружку чая и заварник. Поставив всё на стол, хозяйка уперла руки в бока красивого теплого платья, размахивая хвостом на манер часов ходиков — Не мое дело, конечно, но ты заболеешь. Если что, у меня есть зелья, только скажи. — Спасибо, — Нэй кивнула, протягивая руку к чаю. — У меня пока что есть. Я вот спросить хотела: нужна ли помощь? А то я подработку ищу.       Кошка хищно прищурилась, хмыкнув. — Умею абсолютно всё! — заверила эльфийка, делая глоток теплого напитка. — Потом поговорим, — Абуки расслабилась и черты её морды-лица разгладились. — Честно говоря, рук совсем не хватает без Шафайи. Она направилась в город, и эту неделю всё валится из рук от усталости. Спина болит так, что приходится спать на полу!       Остроухая хмыкнула, когда на давно мучающий её вопрос ответили: она ещё вчера заметила кровать и спальник за стойкой, но решила, что хозяйка живёт не одна. Оказалось же всё проще простого. — Отдыхай. Если что-то понадобится, я буду внизу.       Линнэй кивнула и долила ещё чаю, ухватив за собой кружку в постель. Клинок лежал на столе, молчаливый и тихий, словно глоток чужой крови его успокоил. Оно и к лучшему, Нэй всё ещё сомневалась в верности своих действий. Только не покидающее чувство тревоги и того, что за ней кто-то следит, не оставляло в покое. И даже сейчас, самый темный угол комнаты колыхало что-то невидимое, смотрящее в душу прямым взором. — Выходи, — кинула Нэй, блуждая глазами по комнате. Она не была уверена, что с ней кто-то был, но для того, чтобы не казаться трусихой, она готова была вести себя глупо даже перед самой собой. Ну поговорит она с безмолвным темным углом, зато будет уверена в безопасности. — Какая наблюдательность, — тьма дрогнула, проявляясь. — Я ждал, когда мы сможем остаться на едине. — Я сделала, то что ты просил, — угрюмо произнесла девушка. Затем указала на стол. — Забери свой дьявольский кинжал. — Клинок можешь оставить себе, — отмахнулся мужчина. — Ты ему нравишься. Считай, это подарок семьи.       Линнэй облокотилась на спинку кровати, делая медленные глотки остывшего чая. Спикер растянул губы в улыбке, заложив руки за спину. Он оценивал её, но это был профессиональный взгляд, а не клиента борделя. Нэй немного расслабилась под взором имперца, осознавая, что опасности от него не исходило. — Такой потенциал не должен оставаться нераскрытым. Наше убежище находится в Чейденхолле. У северных ворот заброшенная лачуга, а в подвале дверь. Пароль: кроваво красный. Подумай над этим.       Эльфийка кивнула, раскручивая в голове детали прошедшего дня. О каком потенциале шла речь, было известно одному убийце, но удовольствие крови на клинке маниакально следовало за ней. Если раньше это пугало, сейчас же, доставляло умиротворение. — Я предупрежу Очиву. Она управляет убежищем в моё отсутствие, — имперец поднял руку, развеивая «хамелеон». Его тело в черной мантии постепенно исчезало. — Да укроет тебя тьма Отца Ужаса.