Изгнанные

Я проснулась словно в стакане молока. Всё было белое-белое, и жутко мутное. Странное всё же это молоко – с прозеленью. Мерзкий горький запах. Зелени стало больше. Где я? Через некоторое время, в «молоке» начали проступать какие-то предметы. Кровать это, что ли? И тут я вспомнила, где можно учуять этот мерзкий запах, и где всё такое зеленовато-белое. И ужаснулась, так как уже сфокусировавшийся взгляд ни намёка на белобрысого некроманта не замечал. *** Громыхая тележкой, полноватая медсестра шествовала по коридору, разнося завтрак. Войдя в мою палату, она быстро пресекла все мои попытки встать, как бы я не возмущалась, всучила мне миску, полную манки и наказала соседке по палате стеречь меня, буйную. Как только медсестра ушла, я повторила попытку пойти и поискать хоть кого-то знакомого. Соседка по палате – девушка примерно лет восемнадцати, с ногой в гипсе, и бинтах на нескольких местах – показала двумя пальцами сначала на свои глаза, а потом на меня, мол, слежу я за тобой. Я всё равно вскочила и шустро направилась к выходу. В голове орудовала стая маленьких дрелей. Повода для беспокойства не было, ведь я точно помню, что перед тем как я вырубилась, Макс был живой и относительно здоровый, а если я в больнице, то и он вероятно тоже, и что я найду его, выдёргивающим капельницу и морочащим голову врачам, но всё же… Что-то меня беспокоило. Девушка с гипсом стала громко доносить до окружающих, что «эта мелкая сбежала», а я шлёпала босыми ногами по коридору и заглядывала в палаты, проверяя их на наличие Максимилиана или Ярослава. И тут мой взгляд попал на окно. Хоть мне и не доводилось часто лежать в нашей городской больнице, но местность вокруг неё я знала очень хорошо, благодаря шатаниям по городу с Риткой и её компанией. И я точно знала, что из окон горбольницы нельзя увидеть громадную дымящую трубу, хотя бы потому, что в нашем городе отродясь не было никаких заводов. В голову сразу полезли эти фильмы, в которых герой проживает интереснейшую жизнь, а потом просыпается, и понимает, что это лишь бред больного воображения человека, который долго был в коме. Я потрясла головой. Нет-нет, это ерунда. Тем временем, подошла та же грузная медсестра и, пообещав дать успокоительного, если я не перестану шарахаться по коридорам, водворила меня на моё место. Соседка по палате мрачно говорила с кем-то по телефону, сверля стену не менее мрачным взглядом. Когда я уселась на свою кровать, она перешла со своим «сверлением» на меня. -…нет, больше этот полоумный не орал. Я серьёзно не понимаю, чё его к нам привезли. Таких, как он, нужно сразу в психушку направлять. Когда меня на перевязку возили, видела…Упырь ваще. Белый весь, все вены видно, глаза чёрные, как у инопланетянина, вкалывали ему там что-то…Можт, усыпить его хотели, психа…- у меня появились явные догадки по поводу личности того, о ком она рассказывала. А девушка, явно не стесняясь, начала рассказывать про меня: – Соседку мне привезли, тоже чокнутая оказалась: не успела проснуться - вскочила и побежала. Здесь одни сумасшедшие, па…Переведите меня в другое место. Или заберите домой… - тут мне стало её очень жаль, такое у неё было страдальческое выражение лица и столь печальный голос…Долго она тут уже, наверное, среди этих мерзких лекарств с их мерзкими запахами, пролежала. Когда она закончила умолять о том, чтобы её забрали и, по-видимому, услышав отрицательный ответ, она отвернулась к стенке, роняя слёзы. -Ну, не переживай так, тебя скоро выпишут.- попыталась я утешить её. -Не выпишут- хныкала та – ещё долго не выпишут. Дома я такая никому не нужна, помощи от меня никакой, ещё и ухаживать надо. А тут можно меня врачам доверить и всё, нет проблем. О Лерочке можно и не беспокоиться, вообще забыть о ней можно…мотоцикл им мой не нравился…лежи теперь, говорят – шмыг – в больничке, поправляйся…навестить приходят редко… Утешать я явно не умею, так как эта Лера, послушав мои неловкие ободряющие слова, заплакала только сильнее, размазывая руками слёзы по красному лицу. Я решала её больше не трогать, лучше пусть поплачет и успокоится сама, чем будет от моих слов жалеть себя ещё больше… Видимо, придётся расспрашивать о Максимилиане у медсестёр…Или у врачей, смотря кого найду… Я нашла под кроватью тапочки и пошла и попыталась выйти в третий раз. Лера всхлипывала, но молчала. Вот и хорошо. По тому же больничному коридору, только налево. Расспросить молоденькую врачиху оказалось делом очень простым. Стоило только упомянуть о ком-то, кто орал на всю больницу, и всё – словесный поток не остановить. Мол, все проснулись, испугались, повскакивали, повыглядывали из палат…Мол, думали – мальчик в коме, а тут очнулся и ну орать на всю больницу, а остальных больных так легко напугать, и успокаивать их пришлось… До расположения палаты Макса она ещё нескоро добралась. Перед этим я ещё выслушала, о «жутком папаше этого парня», страшном таком, с повязкой на глазу. Ясненько тут всё. Впрочем, нужную мне информацию я всё-таки разузнала, и побежала вниз, на второй этаж, к 18 палате. Через несколько ступенек мне пришлось крепко вцепится в перила, чтобы не упасть. Голова кружилась всё сильнее, мир вокруг был смазанным, неприятное чувство ограниченности давило на голову. Кое-как обнаружив себя в пространстве, я благополучно миновала лестницу и дошла до двери с табличкой «18». *** Максимилиан лежал на кровати, укрытый одеялом. Медсестра надевала на его белую руку аппарат для измерения давления, Ярослав сидел на соседней, пустой кровати, и смотрел на её манипуляции с тонометром. Я тихонько вошла и устроилась рядом с Ярославом. Маг на пару секунд повернулся, кивнул каким-то своим мыслям и вернулся к наблюдению за девушкой. Медсестра ушла, записав что-то в больничном листе. Меня она, кажется, не заметила. Ярослав тут же встал, выглядел он вполне здоровым, просто сильно уставшим. - О, ты уже на ногах. Отлично. А то я проголодался. Слышала о его утренних воплях? Вот тут – он махнул рукой в сторону Макса – у меня совмещённый ограничительный и звуковой барьер, поставишь новый, когда я уйду. -Зачем?- судя по ощущениям, мои глаза превратились в идеальные круги. -А зачем людей пугать? Когда он проснулся в первый раз, он сел, огляделся и как завоет, не хуже сирены. Встал, посмотрел на себя и упал, где стоял. После этого он ещё четыре раза так очухивался и пытался повторить это. Вот зачем барьеры. – затем он добавил, совсем тихо - Вроде не сильно долго держали, а всё равно… -Что?! Ощущение выпадения из реальности работало на полную катушку. Что за бред? Мы чёрт знает где, Макс чудит, всё кажется ускоренным и проносится мимо меня, не давая ничего понять. Хотелось уснуть, и проснуться со всей упущенной информацией в голове. - Что долго держали? Что всё равно? - Дай пожрать, приду - поговорим. Если что-то не помнишь, не бойся, это недолго будет. С воспоминаниями у тебя всё в порядке, проверял. И с этими словами он ушёл. Я пересела на краешек кровати Макса. Слева от головы, на подушке, я увидела пучки его светлых волос. Выпали? Или сам выдрал? Он дышал равномерно и спокойно. Глаза были немного приоткрыты, были видны белки. Когда я замечала, что у меня братья так спят, первое время меня дрожь пробирала. А потом я привыкла. Максимилиан не подавал никаких признаков буйности. Лежал и дышал. Но что-то с ним явно не так. Я сидела и думала о том, как же мы влипли, и о том, что скажут дома, когда я вернусь после двухдневного отсутствия. И вдруг вспомнила.