«Не будет возведен надо мной курган, пока себя я не покрою славой»

      — Осторожно.       Сильные руки дана поддерживают меня сначала за ноги, а затем за талию. Только тогда, когда я вижу, наконец, в свете факелов его фигуру, я осторожно переношу свой вес с веревки, по которой спускалась, и позволяю ему себя подхватить, чтобы он опустил меня на пол.       Эйвор впервые взял меня с собой. Возможно потому, что я хорошо знала места, куда мы отправились. Мы с братом часто охотились и продавали мясо, шкуры и кости животных по всей Англии.       Место, куда мы спустились, очень напоминало мне римские руины. Выглядели они именно так. На самом же деле, это было нечто другое. Место давно заброшено, это очевидно. Эйвор успел зажечь несколько факелов на стенах, так что я увидела часть помещения. Помимо пыли, старой мебели и пустых стеллажей, на стене висел то ли стяг, то ли флаг с каким-то символом. Он до боли напомнил мне знак, который я видела в конторе Незримых, что находилась в Рейвенсторпе. Я хорошо помнила то место. Им владели два араба, что приплыли вместе с Эйвором и его братом Сигурдом к берегам Англии. Это было очень давно. Еще до того я и Воллес пришли в Рейвенсторп, чтобы торговать с данами и остались, потому что нам понравилось.       — Осмотрись тут. Если найдешь что-то ценное — это наше. Но если это будут старые пергаменты или иные бумаги, то это нужно будет отдать Хайсаму.       — Хорошо, я поняла.       — Я пойду дальше. Тут должен быть другой выход, — ответил мне Эйвор, беря в руки маленький топорик. — Справишься? Тебе не будет страшно?       — Эйвор, я уже не маленькая и я не боюсь темноты, — я сделала шаг и поцеловала его.       — Я вернусь.       — Я знаю.       Отойдя от Эйвора, я приступила к поискам чего-либо ценного, но сначала прошла по комнате с факелом и зажгла везде огонь. В старых жаровнях еще осталось немного топлива. В одних масло, в других уголь, в третьих дерево.       Я смогла рассмотреть контору и увидела несколько ящичков, в которых обнаружила пожелтевший пергамент. Открыв, чтобы посмотрев, что там написано, я поняла, что он надписи в нем были на латыни. Я не очень хорошо знаю этот язык, только пару слов. Аккуратно свернув, я взяла лист с собой и подошла к стеллажу. Он действительно был пуст. Я заглянула во все углы, чтобы удостовериться в этом. Мой взгляд притягивал флаг Незримых, висящий на стене. Он был весь покрыт паутиной и пылью…       В следующее комнате я нашла очень много стеллажей. Все они были пустыми. Но, на мою удачу, я всё-таки нашла кое-что ценное: несколько свитков в коробках и небольшой, но очень острый кинжал. Таким будет удобно разделывать тушки мелких животных. Спрятав его за голенищем сапога, я отправилась дальше и нашла комнату, где стояли старые софы, а на полу были разбросаны подушки. Полки и шкаф прикрывали старые покрывала. Возможно, это была комната отдыха: следующей был зал, полный маленьких и больших бассейнов. Такие мы с Воллесом часто видели в римских руинах. Я зажгла жаровни и факелы, чтобы найти комнату подачи воды. Было бы здорово после двух дней пути по жаре смыть дорожную пыль и пот. Это я решила сделать позже. Затем я нашла спальни и тренировочную комнату с несколькими мишенями и парочка чучел, набитых опилками и сгнившей соломой.       Дальше коридор терялся в темноте, но я заметила крохотный огонёк факела.       — Эйвор.       — Там дальше выход к реке. Приведу лошадей. Останемся на ночь? — сказал дан, когда вышел ко мне из тьмы. Его факел почти прогорел, и сам он был весь в паутине.       — Отличная идея. Я, да и ты, слишком устали, чтобы снова пуститься в дорогу.       Эйвор кивнул и ушел обратно в темноту. Я вернулась в комнату рядом с купальней, сняла со спины лук с колчаном и поставила их у стены. Я собрала пару старых одеял с ворохом подушек. Чтобы мягко было отдыхать. Я улыбнулась своим не самым скромным мыслям,и отправилась в купальню. Перепробовав все комбинации на механизмах, я нашла рабочий и включила воду в одной из купален. На это потребуется какое-то время. Пока вода набиралась, я нашла никому не нужные флакончики с остатками масел для кожи и волос. Это была очень ценная находка.       Когда бассейн наполнился, в купальню влетела Сюнин. Покружив по комнате, птица уселась на бортик купальни, совсем рядом со мной. Внимательно на меня посмотрев, он перевел взгляд на флакончики, что я расставила в ряд.       — Не шкодничай, — я погрозила пальцем и улыбнулась. — Это дорогое удовольствие.       Взяв флакончик с маслом, я добавила несколько капель в воду. Теперь от нее будет пахнуть цветами. От меня и от Эйвора тоже.       Первым я расстегнула пояс, а затем сняла с себя янтарное ожерелье, что подарил мне Эйвор. Я не хотела намочить украшение. Я ступила в купальню, чувствуя стопами неровную плитку и нащупывая крохотные ступени. Купальня была глубокой, я едва доставала до дна. Окунувшись один раз, чтобы привыкнуть к воду, я вышла обратно, чувствуя как по голому телу приятно течет вода. Я присела на край и стала тереть руки, шею, плечи и грудь, смывая пот и грязь.       — Добыча, — прокаркал Сюнин.       Я оглянулась на него и улыбнулась. Птица в клюве держала мое ожерелье, но не это было главным. На меня смотрел Эйвор. Он стоял, подперев стену, и взгляд, что скользил по моему обнаженному телу, безошибочно говорил о том, как ему нравится лицезреть меня такой. Как у него внутри загорается огонь, когда он видел меня обнаженной и мокрой.       — Не хочешь ко мне присоединиться? — спросила я, стараясь говорить ровно, но от мой голос дрожал от этого страстного, напряженного, по-мужски сурового взгляда.       Он медленно подошел и протянул руку, чтобы на нее села Сюнин и произнес: — Ты хочешь порвать ожерелье? Или запутаться, чтобы твоя лапа болела? Посиди-ка тут, — Эйвор посадил птицу на уступ. Он подошел к краю купальни, сел рядом со мной рядом и стал снимать сапоги. Я покачала головой и продолжила тереть свои бедра, сжав их в предвкушении сладкой неги. В ложбинке между моих ног собиралась теплая вода. Я почувствовала, как Эйвор коснулся моей спины. Я скользнула в воду, нырнула, и отплыла к другому концу бассейна. Я тряхнула головой, запрокинув мокрые волосы назад. Меня обдало дождиком, пахнущем полевыми цветами. Эвор снимал с себя последнее, что на нем было. Свои наручи.       «Слушай своего мужа, чти отца своего. Помни своих богов»       Я не считала себя страстно верующей. Отец и мать увезли меня с тех мест, где родилась я, родились мои отец и мать, и все мои предки. Голод и войны гнали моих родителей искать место для лучшей доли. Они передали мне те уклады, которыми я руководствовалась в жизни. Они бы не одобрили мою связь с Эйвором. Традиции нужно было чтить, но все так быстро завертелось, что мне было уже не до них.       Мы не состояли в браке. Он язычник и верит в Одина, а я… отец крестил меня, так же как и Воллеса. Так он думал, что у меня и у него будет больше шансов на выживание в Англии. Церковь и Христианский бог милостивы, они могли принять двух смиренных людей, дать им временное убежище и еду.       У нас с Эйвором были попытки поговорить на тему брака, но кончались они спорами и ссорами. Поэтому мы оставили эти разговоры. Нам просто было хорошо вместе. Мы любили друг друга. Все в Рейвенстопе и Клане воронов считали меня его женщиной. Мой брат уважал мой выбор. Ему нравился Эйвор, а Эйвору нравился мой брат. Они ладили. Это было здорово.       По законам христианской церкви я не должна дарить свою любовь мужчине до брака. Не должна видеть своего мужчину обнаженным, таким, каким его родила мать. По традиции моей родины, я вообще должна была скрывать лицо до брака и только после, через десять лун после, если муж позволит, открыть его.       Мой мужчина хорошо сложен. У него крепкие мышцы на руках и ногах. Его кожа белая, не такая, как у меня. Грудь, спина и руки покрыты рунами и другими рисунками, которые не стереть водой. Их рисуют всем воинам. Мой мужчина — воин. Помимо рисунков, были еще и многочисленные, шрамы. Одни от зубов хищных животных, другие от хищного вражьего оружия.       Эйвор прыгнул в воду и встал рядом со мной. Я обрызгала его лицо водой и улыбнулась.       — Ты сегодня не общалась с кроликами? Не узнавала, что они говорят? — спросил он.       — Кролики разрешают сегодня нам побыть вместе, — сказал я то, что вызвало не только у него, но и у меня, улыбку вкупе с ворохом приятных воспоминаний. Я подалась веред, прямо в объятия его широких и мозолистых рук. Я задрожала как огонь на ветру. О, если бы он все время так держал меня, а не свои топоры и мечи!       — Нужно тебя вымыть, — сказала я, сдерживая свои порывы. — Я нашла тут кое-что из старых запасов.       Я капнула на руку маслом и стала втирать его в плечи Эйвора, грудь и живот. Я ощущала его под своими ладонями, перекаты мышц на руках и плечах. Как опускается при вздохе и выдохе его могучая грудь. Мы контрастировали друг с другом. Такие разные. Мужчина и женщина. Моя кожа светло-коричневая, а его молочно-белая.       — Петра, — почти взмолился дан, когда я взяла в руки его мужское достоинство. Мои действия возбудили моего мужчину. Его член был твердым и горячим, — Позволь я закончу сам.       — Хорошо.       Пока Эйвор заканчивал омовения, я решила лишний раз нанести масло на волосы. Смывая его с волос, я почувствовала, что Эйвор касается меня и тянет меня на себя. Мокрые волосы прилипли к лицу. Я в объятиях Эйвора. Мои ноги и руки оплетают его, а он заботливо поправляет мои прядки.       — Петра… — горячо прошептал Эйвор. — Давай займемся любовью на ложе, что ты приготовила.       Подхватив меня под ягодицы, Эйвор как пушинку посадил меня на борт купальни, затем вылез сам и подал мне руку. По моим пальцам прокатилась дрожь. Я затрепетала.       Мы оставили одежду и пошли полностью нагими в комнату, где были наше ложе. Эйвор оставил там седельные сумки, а щит и топоры оставил возле стены, рядом с моим луком и колчаном.       — Чего ты ждешь? — спросила я, замерзая от оставшейся воды на коже.       — Любуюсь тобой, — Эйвор прижал ладони к моим щекам. Я посмотрела в его голубые словно небо глаза. — Не часто моя любимая предстоят передо мной в такой виде.       Последний месяц выдался достаточно тяжелым для нас двоих. Я и Воллес были в Кенте на ярмарке, а Эйвор вызволял Сигурда, решал проблемы клана в Нартумбрии. Ярл Рейвенстопа едва выкарабкался, потеряв при этом руку и пребывая от этого не в лучшем настроении. Эта поездка была хорошей возможностью побыть друг с другом. В этот миг я хотела лишь одного — близости со своим мужчиной. Я взяла Эйвора за руку и мы вместе опустились на покрывала. Наши губы слились в поцелуе. Мои руку обвили его шею, а его ладони заскользили по моему тела, по моей груди, по животу. Погладили волосы на моем лобке и проникли во влагалище. Эйвор оторвался от моих губ и начал тихо и нежно целовать меня в лицо, медленно опускаясь к шее. Это было так приятно: чувствовать своего мужчину всем своим телом. Приятную тяжесть его тела, его тепло, его любовь.       Мы ласкали друг друга до тех пор, пока Эйвор не перевернул меня на живот, а через секунду вошел в меня. По-настоящему взял меня. Это было грубо, по-животному, но именно так я того и желала.       Я не видела лицо любимого, но слышала его возбужденное рычание и дыхание на своей спине, когда он прижимался лицом к моим лопаткам и дарил мне поцелуи, извиняясь за свою грубость. Все мое тело охватил огонь страсти. По моим мускулам струился пот, а руки, которыми я упиралась в ложе. Все это неважно, это мелочи. Главное — меня берет мой дан, мой мужчина. Наши стоны сливались в унисон, отзывались эхом от пустых стен нашего подземного убежища.       Я чувствовала всем телом конец этой близости. Я не могла выносить этой истомы, и Эйвор тоже. Чтобы продлить минуты блаженства, Эйвор принял быстрое решение о перемене позы. Он привлек меня к себе. Я лишилась опоры руками. Теперь я польностью была во власти своего мужчины. Он контролировал мое тело, целую шею, сжимая до боли мои груди. Я закричала, Эйвор задышал глубоко и часто. Его теплое семя ударило в мое влагалище и потекло по раздвинутым бедрам.       Вытащив из меня свой член, Эйвор увлек меня на ложе. Он лег на спину, пытаясь обуздать дыхание и утирая пот со лба. Я же легла на бок и стерла с ляжек его теплое семя. Хотя все равно детей у нас быть не могло. Одного мы уже потеряли, около года назад у меня случился выкидыш во время охоты. Забеременеть снова мне не удавалось. Вёльва сказала, что новая беременность пусть и случится, но очень не скоро.       Я обернулась и подарила Эйвору нежный поцелуй, а затем устроилась на его груди. Он гладил меня по волосам. Это было приятно, так же как и лежать на груди Эйвора, слушая его ровное дыхание и стук сердца. Это успокаивало словно я шла по лесу и слушала щебет птиц, шелест опавших листьев и легкое дуновение ветра в древесных кронах.       Один из факелов на стене погас. Я глянула в его сторону. Мой взгляд зацепился за флаг Незримых.       — Эйвор, а кто такие Незримые?       — Почему ты спрашиваешь?       — Ты привел меня туда, где повсюду их знаки. Это место давно заброшено. Ты много времени проводишь с Басимом и Хайсомом. Мне просто интересно, что все это значит, — я посмотрела дану в глаза. — Я умею хранить тайны. Ты же знаешь.       Я имела преимущество, будучи его женщиной. Я — та, кто знает кое-что очень личное, что он не раскроет ни Сигурду, ни Рандви, ни кому-либо другому.       — Это клан, тайное братство с кредо. Они действуют скрыто во имя справедливости, но в их действиях нет чести. Славы они тоже не жаждут. У меня с ними общие интересы, но я не один из них.       Слава. Ясно. Эйвор мечтает покрыть себя славой, хотя сам того не ведает, что уже это сделал. Все с Рейвенсторпе его уважают и без него не могут решить ни один важный вопрос. Даже я. Когда-то давно, когда мы с Воллесом только поселились у данов, меня обеспокоили волки, которые могли истребить всю дичь в окрестных лесах. Сделав это, они могли осмелеть и напасть на поселение. Я обратилась к Рандви, но та была занята и направила меня к Дагу. Даг посмеялся и направил к Эйвору. Я уже тогда знала, что он не так прост. Я не хотела беспокоить его и боялась, что он мне не поможет. Однако твердо отправилась именно к нему с надеждой, что хотя бы он выделит мне пару крепких мужчин с луками и копьями для решения проблемы. И он помог.       Слухи о нем уже гуляют по всей Англии. Все это он делает не только ради себя, но и для своего клана.       — Почему ты не один из них?       Эйвор тяжело вздохнул.       — Женщина, почему у тебя так много вопросов?       — Я тебя утомила?       — Нет, Петра, — устало улыбнулся Эйвор и поцеловал меня в плечо, — я просто голоден и хочу спать. Принесу нашу одежду, а ты достань еду, — попросил он и встал с нашего ложа.       Когда Эйвор вернулся, на нем уже были штаны, а я надела только плащ. Из седельных сумок я вытащила то, что мы взяли в дорогу. Хлеб, вяленое мясо, немного козьего сыра, яйца и вино. На такой пир прилетела Сюнин. Я дала ей немного мяса и та улетела, довольная таким лакомством.       Чтобы не возбуждать Эйвора лишний раз, я все-таки надела верхнюю одежду и села рядом с ним. Мы поели, а затем легли спать. Утром, собрав все, что нашли в заброшенном убежище Незримых, мы пустились в обратный путь.

***

      Я вела под уздцы свою лошадь — Ласточку. Было начало дня. Воллес ждал меня у моста за ручьем, чтобы отправиться на охоту. Брат будет недоволен. Придется провести ночь в лесу, благо что лето теплое мы не замерзнем. Если бы я вышла еще раньше, то оставаться в лесу на ночь не пришлось бы. Но я осталось на ночь в длинном доме с Эйвором. Ему была нужна не только моя любовь, но и поддержка.       После плена Сигурд не только лишился руки, но и разума. Иначе я его поведение не могу назвать. Для викинга, тем более ярла, плен и потеря руки — это трагедия. Однако, не это тяготило и давило на брата Эйвора. Он срывался на людях из-за того, что начал считал себя богом. Он ничего не хотел слышать, видеть и тем более замечать. Все заботы о клане и поселение полностью легли на Эйвора и жену Сигурда, Рандви. Вчера был очередной приступ безумия, из-за чего Рандви попросту ушла. Как хороший следопыт, я нашла ее возле реки на другом берегу. Она была очень несчастна и нуждалась в моем утешении. Она была очень рада, что именно я ее нашла. Мы поговорили. Я поняла, что она очень несчастна в браке и что она давно уже не любит своего мужа. Она даже немного завидовала, в хорошем смысле этого слова, нашим отношениям с Эйвором. Они были свободными. Не знаю, что она под этим подразумевала. Она просто не знала всех наших проблем. Мы любили, но не знали как закрепить нашу любовь. Вера, быт, традиции и наши обязанности — эти четыре столпа, которые над нами нависали.       Сейчас я была рада, что иду на охоту. Тут я чувствовала себя свободной. Это то дело, которому я посвятила свою жизнь и чувствовала, что преуспела в этом. В Рейвенстопе и окрестностях меня за это уважали. Я не знала, что делала бы если бы вышла замуж. Продолжала бы охотиться или растила ребенка, пряла и возделывала землю. Одна моя хорошая подруга так и поступила. Вышла замуж, перебралась с мужем в Люнден. Он делает посуду, она воспитывает сына и собирает сплетни. Охоту она вспоминает как страшный сон.       — Наконец-то, — проворчал Воллес. Его лошадь недовольна рыла копытом землю. — Можем ехать или тебя еще подождать?       — В путь, — сказала я и ударила пятками Ласточку. Она перешла на рысь. Мы не спешили, не неслись галопом. Поэтому нас обогнал Хайсам и скрылся за поворотом. Это был точно араб, так как только у него и у Басима в Рейвенсторпе были белые одеяния.       — Воллес, встретимся на месте.       — Что случилось?       — Ничего. Мне нужно кое-что уточнить.       Брат не стал со мной препираться, пожал плечами и отправился дальше. Я развернула лошадь и направила ее по той же дороге что и Хайсам. Через несколько минут я поравнялась с молодым арабом. Он приветствовал меня первым:       — Добрый день, Петра. Ты преследуешь меня или у нас одна дорога?       — Здравствуй, Хайсам. По правде говоря, я хотела поговорить с тобой. Это не отнимет много времени. Всё равно я тороплюсь.       — Хорошо, Петра, — кивнул Хайсам, — Я слушаю.       Я вытащила тот самый нож, который нашла в убежище Незримых. Я уже показывала его Эйвору. Думала отдать ему, но он оставил его мне, лишь наточив получше.       — Совсем недавно Эйвор брал меня с собой. Мы нашли римские руины с документами и символами вроде того, что размещен на вашей конторе. Этот нож я нашла там.       — Прекрасная вещь, — улыбнулся Хайсам. — Ты можешь оставить ее у себя.       — Эйвор немного рассказал мне о Незримых. У меня возникли вопросы.       — Понимаю, ты хотела бы знать о нас немного больше. Сейчас не самое подходящее место и время. Я уезжаю в Люнден и вернусь только через неделю. Если ты будешь все еще полна решимости и желания узнать о Незримых чуть больше, то зайди к Янь Ли.       — ЯньЛи? — переспросила я.       — Да. До встречи, охотница.       Юный араб прямо в седле своего вороного мне поклонился и, сделав круг, поспешил вперед. Я же тронула пятками Ласточку и направила ее назад, туда, где условилась встретиться с Воллесом.       Лес встретил меня полным жизни, звуками и солнечными бликами в верхушках деревьев. Сняв лук, я шла медленно по привычному мне маршруту. Я остановившись возле дерева и прикоснулась к нему, так как на нем виднелись несколько рун и были четыре отпечатка синих ладоней. Эйвор вырезал тут наши имена, а так же предложил сделать эти отпечатки. Руки потом долго не отмывались от краски. Я счистила наросший мох с этого места и проследовала дальше.       Я с легкостью настреляла дичи, не заметив, как быстро пролетело время. Я повернула назад. И на подходе к нашему лагерю увидела белого оленя. Наш с Воллесом хранитель. Эйвор тоже его видел и даже говорил с ним. Это было тогда, тогда когда мы наелись грибов, которых собрал Воллес для себя. Тогда было трудно отличить явь от сна. Я летала, разговаривала с белками. Эйвор дрался с йотунами, думая, что они меня похитили. А еще он был на пиру с ярлами и богами. Это было самое невинное, что мы тогда успели совершить. Когда действие грибов перестало действовать, мы стояли на холме голые и… В-общем, мы увидели оленя и поняли, что совершили нечто очень безумное. Хорошо, что неподалеку нашлась наша одежда, а так же ручей, чтобы смыть остатки наваждения. Как оказалось, не только белки и кролики видели наше безумство, но и мой брат. Хорошо, что он понял что с нами, так как сам испробовал тех грибов.       Сейчас я точно была уверена, что ничего не ела. Хранитель являлся в важные моменты моей жизни. «Рука судьбы» как еще называл это дан. Я достаточно долго шла за белым оленем. Мы петляли между деревьями, пересекали холмы, а я все дальше уходила в глубь леса. Я стала сомневаться, что олень в третий раз укажет мне путь, и тут я споткнулась о корни деревьев и покатилась с холма. При падении мой лук сломался, стрелы рассыпались, а я все перепачкалась в земле. Мой жалкий вид насмешил всех кроликов, белок и даже лис. Оплакивая свой лук, я достала клинок, что остался при мне, и метнула его в белку. Я не ожидала, что попаду, но попала и прикончила ее на месте. Я попортила шкурку и Воллес за это будет меня ругать. Мне этого не хотелось, но уже было пора возвращаться.       — Ты прямо сама не своя, — первое, что мне сказал брат. — Ты не заболела?       Я протянула брату половинка моего лука. Лука, с которым я охотилась большую часть своей жизни.       — Не расстраивайся, Петра. Ты всегда можешь взять мой, а я буду пользоваться отцовским. Ну или купим новый.       — Да, да, все верно, — ответила я, садясь на лошадь. Я даже не заметила, что Воллес подстрелил несколько лис и оленя.       Возвратились мы уже когда было темно. В Рейвенсторпе горели огни и чувствовалось странное оживление. Будто кто-то прибыл или, наоборот, кто-то уезжал.       Положив две половинки лука на стол, я попробовала починить его, но бросила эту затею когда поняла, что это бесполезно. Можно было попробовать отнести лук Гуннару. Если он ничего не сможет сделать, то отправиться к ЯньЛи. У нее был в продаже красивый охотничий лук.       — Петра, — нарушил мое уединение Воллес, — тебя спрашивали.       — Кто же?       — Твой любимый. Беспокоится. Может, ты оставишь работу и сходишь к нему?       Я отложила нож и вздохнула, а затем посмотрела на брата, который явно что-то скрывал.       — Так-так-так. Ты меня выгоняешь из дома?       — Нет, конечно. Просто уже поздно и тебе пора. Эйвор прислал Ительстеллу.       Это была одна из рабынь в длинном доме. Кто-то из данов после очередного набега привез ее в Рейвенсторп, но выкуп за нее так и не получил. Так она и осталась.       Отложив нож и бросив тушку лисы, я открыла дверь и увидела девушку, которая сидела на лавочке возле нашего дома.       — Эйвор завтра утром покидает Рейвенсторп, — сказал Воллес.       Мое сердце болезненно сжалось. Хотелось спросить, куда и надолго ли, но все это я могу узнать у Эйвора сама. Я посмотрела на рабыню, а затем на своего брата. Мне это кажется или между ними что-то есть? И не случится ли так, что если я ее отошлю назад, она вернется и будет ждать, пока я не покину дом? Или Воллес покинет дом ради того чтобы провести эту ночь с ней?       — Заходи. Не буду вас стеснять. Дайте мне немного времени.       Девушка с улыбкой вскочила с места. Я запустила ее в дом, а затем налила из кувшина воды в таз, чтобы умыться перед тем как пойти в длинный дом. Я переоделась в простое домотканое платье с длинными рукавами, поверх которого надела кожаную жилетку с воротником из черного песца. Помимо ожерелья из янтаря я надела еще и украшение из зубов волка. Осталось только расчесать волосы гребнем. И вот, спустя минуту, я уже была готова. Воллесу и Ителльстелле уже не терпелось выпроводить меня, поэтому когда я вышла, брат не закрыл за мной дверь на засов. Не утерпел, вестимо.       В длинном доме было тихо. Несколько рабынь поддерживала в очаге огонь. Другие наливали воду в большой котел. Еще одна подметала полы. Несколько собак грызлись из-за большой кости. Только одна из них (не простая сука, а белая волчица), взирала на это с равнодушием. Кусака, увидев меня, встала, подошла ко мне и обнюхала руку.       — Ну, привет. Я сегодня без подарка.       Я потрепала волчицу по голове. В общем, сегодня в длинном доме было тихо и спокойно. Хотя совсем недавно тут тряслись стены и летала мебель, чему виной были не пьяные от эля и меда даны, а Сигурд.       Даны сидели возле очага в полном молчании. Я застала тот момент, когда они уже все обсудили и только ждали подходящего момента разойтись: ночь на дворе, а завтра в путь.       Эйвор поднял взгляд от пламени очага. По всему было видно, что его тревожное ожидание, наконец-то, сменилось облегчением. Я встала рядом с ним и дотронулась рукой до его плеча. Он сразу же сжал в ладони мои пальцы.       — Эй, дочь востока, как прошла охота? Все зверье в лесу постреляла? — поприветствовала меня Бирна, грубая, но веселая данка, входящая в дружину Эйвора.       — Думаю, что-то еще осталось. Специально для тебя, — ответила я ей.       — Жаль, проверить не получится, — ухмыльнулась она и встала со скамьи, подхватив меч и покинув нас. За ней последовала Браги и другие. Сигурд был на удивление молчалив. Даже Боги устают от гнева.  - Брат, встретимся утром. Хорошенько выспись.       — Спокойной ночи, — попрощалась жена Сигурда.       Держа меня за руку, Эйвор повел меня на улицу. Взяв факелы, мы отправились к реке.       — Петра, мы не виделись несколько дней. Когда мы расстались, ты улыбалась и шутила. Сейчас ты чем-то опечалена. Что тебя беспокоит? Тебя кто-то обидел?       — Это длинная история. Сначала я хочу выслушать, куда ты отправляешься?       — В Снотингемшир. Ярл Хеммнинг приглашает нас с Сигурдом на пир. Это хорошая возможность увидеться со старыми друзьями и заключить с ними союз в Англии. Возможно, это пойдет на пользу Сигурду и ему немного полегчает.       — Снотингемшир… Сейчас там холодно.       Мы дошли до реки. На причале горели огни. Даны готовили несколько драккаров к отплытию. Эйвор подошел проверить, все ли у них готово.       — Я хотел бы взять тебя с тобой. Если ты этого хочешь. Подумай над моим предложением, а я буду через минуту. — оставив мне факел, Эйвор отправился переговорить с кем-то из своей дружины, кто остался за главного в этот час.       Я обдумала предложение Эйвора. С одной стороны сменить обстановку на несколько недель было бы здорово, но я не могла. В Рейвенсторпе осталось много дел.       — Нет, Эйвор. Я не могу, — ответила я, когда он вернулся. — А еще я на охоте сломала лук.       — Это тебя и печалит, — он остановился и посмотрел мне в глаза. — Охотница без лука — что воин без меча. Может быть, подберем что-нибудь в моей комнате.       Это была хорошая идея, однако все луки были мне не по руке. У одних было сильное натяжение, у других неудобная рукоять или лук был слишком большим для меня. Как только они попадали в руки Эйвора, дан переделывал их под себя и для себя. Только один более-менее подошел мне, но нужно было проверить, выйдет ли у меня стрелять из него. Ночь для этого не годится. Мы могли бы это сделать в длинном доме, но не хотели никого будить.       — У ЯньЛи был подходящий для меня лук, — пробормотала я, прижимаясь щекой к плечу Эйвора. — Я брала его в руки. Он мне подходит.       — У тебя хватит серебра на покупку?       — Думаю, да. Она же моя хорошая подруга, поторгуемся.       — Не думай об этом сейчас. Пусть твои тревоги уйдут. Боги, что мне сделать, чтобы моя волчица снова улыбалась?       — Ну-у-у, — протянула я, — хорошо бы почувствовать твой поцелуй на моих губах.       Эйвор повернулся ко мне и положил свои руки мне на талию. Это было так приятно, что я тут же забыла о своих печалях.       — Скоро печали твои пройдут, ну же, скорее вкуси мед моих губ.       Это были чудесные рифмы. Не понимаю, как Эйвор мог складывать так красиво и так быстро. Воин и скальд — так о нем говорят. Мед губ Эйвора разжег не только мою страсть, но и голод.       — Боги, Эйвор, ты так красиво сказал, что мне захотелось есть, — я положила свои руки себе на живот. Уж больно мои внутренности громко урчали.       — Что ж, — усмехнулся мой любимый, присаживаясь рядом. Мы успели добраться до постели, но не успели даже скинуть своих одежд, — Если женщина хочет есть, нужно ее накормить. Придется совершить набег на кладовую Рандви. Хочешь со мной?       — Это будет интересно.       Поправив платье, я на цыпочках последовала за ним. В большом доме спали все, даже рабыни возле очага. И только мы крались к кладовой Рандви. Там она хранила запасы еды которые были предназначены ярлу. Эйвор столько раз рассказывал, как он и Сигурд в юности устраивали такие ночные рейды в кладовые их отца. Если их ловили, то им влетало от старших, но не смертельно.       Проникновение прошло удачно. Было темно, но Эйвор зажег свечу и стало видны полки с едой. Ветчина ничем по вкусу не отличалась от обычной ветчины, а вот мед в сотах я ела впервые. Это было просто объедение. Он тек не только по губам, но и по рукам. Я была липкой и сладкой. Стихи стали былью. Я насытилась и мы вернулись, никого не потревожив, в комнату Эйвора, плотно закрыв тканью проход. У данов не приняты в их жилищах двери. Только если это не кладовые или тайники. Это я настояла, чтобы на тот момент, когда я буду находиться рядом с ним, ткань будет опускаться на дверной проем. Никто не будет заглядывать или кидать взгляд, если будет проходить мимо. Так как кожаную куртку я сняла с себя давно, то мне оставалось только снять свой платье, что я и сделала. Я быстро скользнула в объятия Эйвора и стянула с него тунику. По обнаженному телу прошла волна мурашек.       Эйвор бережно положил меня на ложе. Мягкая шерсть шкур ласкает мою обнаженную кожу. Губы Эйвора касаются моей шее, затем щек и находят губы. Мои руки гладят его по плечам. Я ни о чем сейчас не думаю. Сейчас мне легко и все, что я хочу, это получить удовольствие от близости со своим мужчиной.       Эйвор перебирал мои волосы. Моя голова покоилась у него на груди. Я чувствовала его запах пота, стук его сердца и бряцанье его браслетов на руке. Один принадлежал ему, второй его матери. Он не носил браслет своего отца.       Его рука остановилась, он вздохнул. Возможно, он уснул. Я оторвала голову от его груди и взглянула на него. Он не спал. Когда наши взгляды встретились, он снял браслет своей матери и второй раз за время наших отношениях протянул его мне. Это было предложение стать его женой.       — Утром ты уплываешь. Вдруг ты не вернешься.       — Я всегда возвращаюсь, Петра. Я вернусь к тебе. Не отказывай мне снова.       — Я не отказываю. Я приму твой браслет… по возвращению, — ответила я ему и поцеловала. Это немного успокоило Эйвора. Отстранившись, я взяла кончик его косы и пощекотала ему нос. Он усмехнулся, откинул голову на подушку и громко чихнул.

***

      Громкий звук рога Эйвора разнесся над причалом, понесся над рекой, над которой клубился туман. Звук рога испугал птиц в зарослях камыша.       — Живее, вороны. Нас ждет дальняя дорога, — прокричал Эйвор, созывая данов в драккар. Я и Рандви провожали своих мужчин. Сюнин, нахохлившись, сидела у меня на руке. Сигурд и Рандви тепло прощались. Давно я не видела, как они прилюдно выражают нежность друг к другу. Это было мило.       — Возвращайся, пожалуйста, живым, — попросила я Эйвора, когда тот подошел ко мне, чтобы взять Сюнин. Она перепорхнула с моей руки на его плечо.       — Вперед, — сказала птица. Эйвор дотронулся ладонью до моей щеки.       — Не горюй обо мне, родная. Я вернусь на крыльях зари.       — Вперед. Вперед.       Эйвор взошел на драккар следом за Сигурдом. Он дошел до носа судна и держась одной рукой за обмотку, достал рог и снова в него затрубил во всю мощь своих легких. Несмотря на то, что это был сигнал к отплытию, от звука рога внутри у меня все содрогнулось. Даны, сидящие на веслах, оттолкнулись от пристани и стали интенсивно грести.       — Боги, пусть их путь будет легок. Пусть не встретят они никаких препятствий на нем, — прошептала Рандви. Мы стояли рядом и провожали их взглядом пока драккар не скрылся за поворотом.       — Петра, — повернулась ко мне Рандви, — Эйвор мне передал для тебя кое-что, — сказала она и протянула мне мешочек с серебром. — Он попросил меня проследить за тем, что ты обзаведешься новым луком. Мы не можем лишиться нашей лучшей охотнице в поселении.       — О, Боги, — вздохнула я и взяла серебро, что протягивала жена ярла. По весу там было слишком много. — Эйвор дал мне свой лук, — повела я плечом, на котором висело оружие Эйвора. — Но я не уверена, что он мне подойдет. Надо попробовать пострелять с него. ЯньЛи, думаю, уже проснулась, но… надо дать ей немного времени. Она обычно заваривает свою горькую траву.       — Пойдем. Составлю тебе компанию, прежде чем вернусь к своим обязанностям.       Мы прошли по дороге, ведущей к тренировочной площадке. Там уже были несколько воинов, что тренировались стрелять из лука и метать копье. Так как колчан остался дома, то я одолжила несколько стрел у данов и прицелилась. Было очень неудобно. Непривычно. И я промахнулась. Попала мимо мишени. Пустила все стрелы мимо цели. Видел бы меня сейчас Эйвор, хорошенько посмеялся бы.       — Все. Пойдем к ЯньЛи.       — Ты так быстро сдалась? Ну что ж. Идем, — вздохнула Рандви.       Торговая лавка была открыта к нашему приходу. ЯньЛи, ее владелица, была родом из очень далекой страны на востоке. Я всегда думала, что там откуда я родом и был восток, но я ошибалась. Есть земли восточнее. Они так далеки, что даже даны туда не заплывали. Чтобы добраться до берегов Англии у ЯньЛи ушла половина жизни. Она была доброй и предприимчивой. У нее было множество связей и она все знала.       — Доброе утро, ЯньЛи. Я, наконец, к тебе за луком. Ты его еще не продала?       — Доброе утро, — поздоровалась она с нами обеими. — Нет, конечно. Ты попросила его придержать для себя. Сейчас принесу, — она ушла в подсобное помещение и вышла, держа лук. Я чуть не захлопала в ладоши от радости. Вот тот лук, что придется мне по руке и по сердцу! Пока я торговалась с Янь Ли и отсчитывала монеты, в лавку прибежала запыхавшаяся рабыня и, умоляя, попросила Рандви вернуться в длинный дом.       — Будешь свободна, заходи. Наши мужчины уплыли надолго. Я придумала, как нам скоротать время. Пригласила барда, что пел для короля Альфреда. Так же не забывай, что комната Эйвора в полном твоем распоряжении. О, Боги! Да иду я.       — У меня за лавкой стоят мишени. Можешь опробовать свой новый лук на них. За стрелы, так и быть, денег не возьму. Но с тебя перья.       — Хорошо, ЯньЛи. Я учту. Спасибо.       — Тебе спасибо, — ответила она, улыбнувшись. Я обошла лавку и увидела несколько мишеней с подвешенным чучелом. Натяжение было прекрасным: все три стрелы попали точно в цель. Еще одна поразила голову чучела. Вот это лук! Да с таким оружием я буду лучшей охотницей во всей Англии.       Я зашла в лавку ЯньЛи, чтобы еще раз ее поблагодарить и обнаружила, что она не одна, а с Басимом. Он не отправился с Эйвором и Сигурдом, хотя я слышала, как Сигурд уговаривал его поплыть с ними. Он сослался на занятость и другие срочные дела.       Басим — это еще один араб из далекого Константинополя. Даны часто туда плавают. В основном, для того, чтобы торговать. В отличие от Хайсама, Басим был уже не молод, однако сохранил мужскую силу.       — Петра, — слегка поклонился араб. — До чего хороший день, когда встречаешь на своем пути столько красивых дев. Благодарю Янь Ли. Ты меня выручила.       — Не за что. Это моя работа, — улыбнулась она.       Басим ушел, а я подошла к прилавку. Оглянулась назад, словно почувствовала ещё чье-то присутствие.       — Что-то не так? Тетива порвалась? Кто-то украл мишени?       — Нет, все в порядке. Благодарю тебя еще раз. Я хотела кое-что спросить у тебя.       — Я слушаю. — с готовностью выпалила Янь Ли.       — Рассказ получится очень длинным.       — Ну, я никуда не спешу. Я тебя выслушаю. Возможно, даже дам совет. Если это касается личной жизни или торговли.       — О Боги, нет… Не так давно, Эйвор брал меня с собой. Хайсам поручил ему исследовать старые римские руины. Мы вместе спустились туда и даже провели там ночь. То, что я там видела… меня это очень поразило. Я бы хотела знать об этом.       — Я не знаю в какие римские руины вы спускались. Чуточку подробнее. Может, тогда я пойму.       — Это старые конторы Незримых. Я знаю, Эйвор помог Хайсаму и Басиму построить новую контору тут, в Рейвенсторпе. Я спросила у Хайсама. Он направил меня к тебя. Ты что-то знаешь о них?       — А с какой целью интересуешься? Разве Эйвор тебя ничего не рассказал?       — Только самую малость. Он назвал Незримых людьми без чести, так как они не жаждут славы и действуют скрытно. Но разве это плохо?       — У каждого свой путь, Петра. И иногда за него следует заплатить очень высокую цену.       — Ты о деньгах?       — Нет, я не о деньгах. Хочешь знать правду? Хочешь знать цену этой правде? Лучше уходи. Ты не готова к ней.