Thirst

«В детстве я придумал себе выдуманного друга, но так как мой психиатр говорит, что он мне больше не нужен, то он просто сидит в углу и читает.»

Дневник Хардина Скотта. 11 сентября, 2008 год. Мне было одиннадцать лет, когда моя мать умерла. Этот день я запомню на всю оставшуюся жизнь, когда я обнаружил ее повешенной в нашей кухне. В последнее время она вела себя крайне странно: не хотела со мной играть, разговаривать, можно даже сказать — избегала. Я не понимал почему так происходит и зачем она захотела покинуть нас. Меня, моего лучшего друга и брата близнеца. Мама никогда не хотела играть с Кевином, я много раз приводил его, показывал, но мама просто странно смотрела, а на ее глазах наворачивались слезы. Кроме нее, у нас больше никого не было, даже бабушек с дедушками. Когда это произошло, мой брат предложил спрятать маму в подвале и никому не говорить, иначе нас заберут в дома для детей и мы с ним никогда больше не увидимся. Естественно я согласился. Кое-как мы обрезали веревку и потащили ее тело вниз по лестнице. Лично у меня не было тоски, потому что она все равно осталась с нами, просто теперь будет жить в другой комнате. Но мой брат перестал быть таким жизнерадостным, как бы я не пытался доказать, что мама все равно с нами, он лишь яростно кидал в меня различными вещами, которые попадались под руку, и говорил, что это моя вина. Меня поддерживал только он — Кевин. Мой друг, который рядом с самого рождения, не покидал меня никогда, жаль, что он показывается только мне. Хотя это интересно, я считаю себя особенным, ибо могу видеть некоторых людей, а другие нет. 15 сентября, 2008 год. Сегодня я пришел проведать свою мамочку. Она почему-то совсем грустная, а еще начала вонять, теперь я не могу ее обнимать. Каждый день говорю, чтобы она сходила в душ, но мама игнорирует. Видимо, ей так хорошо. Я долго ей рассказывал о своих делах и как нам с братом приходится выкручиваться, чтобы не идти в школу. Моя классная руководительница уже раза три звонила. Кажется, она перестает верить, что мы все заболели и каждый раз зовет маму к телефону. Кевин говорит, что не стоит переживать, и даже если мамочку заберут, то ничего страшного. В этот день я обнаружил большую стопку разных папок и бумаг. И самое интересное, что это было все обо мне! В одной из помятых бумаг было написано: 1999 год. Однообразное возбуждение, хождение по кругу, импульсивность, ничем не мотивированные смех и слезы. 2002 год. Утрачивается интерес к окружающему миру, пропала радость от общения с мамой. Хватает пищу руками и неряшливо ест. Непонятны страхи — ребенок четко описывает «чудовищ», которые приходят к нему по вечерам и четко показывает, где они стоят. Да, я помню страшное чудовище, которое показывалось мне в окне каждую ночь. Мама утверждала, что это лишь тень от веток, но я то знаю что нет. Я слышал его, как оно зовет меня, чтобы я вышел к нему в окно. Но это все прекратилось, когда появился Кевин. Он меня спас. Тем временем брат совсем отдалился от меня, но зато, он сказал, что тоже видит Кевина. И чтобы я всегда его слушал, все его просьбы и пожелания исполнял. Пару дней назад я рассказал брату, что мой друг хочет, чтобы я убил соседскую собаку, мол, будет весело. Я ожидал, что брат отговорит, но он лишь подбодрил. Теперь собака тоже лежит тоже в подвале… 5 декабря, 2008 год. Наконец, спустя несколько месяцев я могу тут что-то написать. В начале октября нас с братом все-таки рассекретили и забрали. Я не успел попрощаться с мамой, меня не пустили к ней. Хотя я объяснял, что мне не страшно и я ее люблю, однако, злые люди в форме не хотели слушать и просто посадили в машину. Теперь я живу в большой комнате с другими детьми. Они меня раздражают. Все такие тупые, что хочется убить. Жаль, моего брата отправили в другой детский дом. Но я помню его слова и улыбку: «Всегда слушай Кевина». 7 декабря, 2008 год. Я воткнул циркуль в руку девочки. Специально. Она начала выделываться, мол, ее друг намного круче моего Кевина. Слово за слово и я не выдержал. И вообще, я думал, что один такой особенный и могу видеть то, чего не видят другие. Таких вообще надо истребить. Мне даже брат так говорил. Я один такой на свете и никто не имеет права видеть что-то особенное. Я думаю, что этой девочке еще не поздоровится. — Что за же-е-е-есть. — Говорит темноволосая девочка 14-ти лет. — Будто фильм ужасов. — И не говори. — Поддакивает ей другая. — Где ты это нашла? — Под моей кроватью. — Она указывает пальцем. — Я заметила, как из-под пола торчит маленький клочок бумаги. Попыталась вытащить и поняла, что это целая тетрадка. — Жуть какая. — Мне кажется, его надо отдать воспитательнице. Что за псих здесь жил? — Она вопросительно вскидывает брови и крутит дневник в руках, пока не замечает еле процарапанное имя сзади дневника. — Х…Харлин… — Девочка прищуривает глаза и подходит к окну, где больше света. — Хардин! Тут имя Хардин!