Jimin with love

Он хрустит шеей, а мог бы хрустеть тобой, потому что давно не было хорошей растяжки. Твои мышцы забиты, плечи сводит, а поясница ноет, когда ты слишком резко встаешь из-за стола. И даже как-то стыдно становится, что твой парень может похвастаться шпагатом, а ты нет. — Разомни мне шею, пожалуйста, — Чимин подбирается к тебе на диван, садится спиной и ждет послушно, пока ты решишься прикоснуться к нему. Обычное дело, просто массаж, но сегодня твое настроение скачет, а в голове рождаются самые странные мысли. Сначала была зависть, что Пак так хорош в танцах, пластичен, словно без костей родился, а ты даже с физкультурой не согласна здороваться, прячась по углам от всяких упражнений. Потом появилось любопытство: а на что способно тело Чимина, раз он каждый раз чуть ли не ломается в студии. А в итоге победило желание, сумбурное, собранное из пошлых мыслей, подправленное томлением и нетерпением. Потому что осознание, что твой парень — просто идеал, секс-символ, божественное создание, приходит так же резко, как накаляется атмосфера в комнате. — Ну, детка, ты чего застыла? — Чимин поворачивается, заглядывает в твое красное личико, но ты тут же прогоняешь его, укладывая ладошки на его плечи. Под пальцами так приятно чувствуются его мышцы даже сквозь футболку. Кожа слегка влажная после тренировки, но это совершенно не противно. Ты руками проводишь вниз к лопаткам, касаешься позвоночника большими пальцами, ноготками цепляешь совсем легонько, отчего Пака перетряхивает. Вновь касаешься шеи, растираешь мышцы, разминаешь ощутимо, насколько это возможно. У Чимина мурашки бегут от затылка к пояснице из-за твоих прикосновений, от полос ногтей и горячего дыхания, которое опалило затылок. — Я тоже хочу быть такой же гибкой, как и ты, оппа, — тянешь специально приторно, хотя прекрасно знаешь, как он не любит это сочетание. Но в данную секунду, когда ты обычную просьбу переводишь в ласки, Пак реагирует непривычно положительно, впиваясь руками в свои колени. — Растянешь меня? Чимин просто хотел, чтобы ты размяла ему шею, но сейчас просыпается совершенно иное желание. Ты это замечаешь, обнимая со спины и ныряя ладонями прямо под футболку, касаясь напряженного пресса. У парня сбивается дыхание, сердце начинает биться быстрее, когда ты пальцами проводишь по голой коже, поднимаешься вверх, сжимая мужскую грудь, и кусаешь за загривок. Ты вместе с Чимином выдыхаешь слишком резко, теряешься в чувствах, путаешься в мыслях, потому что возбуждение нарастало с каждой секундой. Ты даже не поняла, почему так захотелось коснуться Пака в иных местах, соблазнить, будто тебя лишили секса на несколько лет, а сейчас ты дорвалась до запретного. И даже не хотелось так сильно ощутить парня в себе, как сделать ему приятно, насладиться его реакцией. Рука сама ныряет под резинку шорт, минуя белье с такой же легкостью, с какой ладонь обхватывает вставший орган. Чимин мычит тихо, закусывает губу, опираясь на свои колени, ты точно знаешь, что жмурится, потому что всегда был очень чувствительным. Особенно приятно, когда ты большим пальцем водишь вокруг головки, несильно сжимаешь, позволяя ему откинуться на тебя, прижимая к спинке дивана. Вы оба забываете, чем вообще занимались до этого, о чем просил Пак и что ты должна была сделать. Чимин особенно чутко отзывался на твои ласки, когда вторая рука вновь прошлась по груди, ногтями зацепила сосок, выбивая тяжелый вздох. Это все было слишком сумбурно, совсем непривычно для обоих. Ты никогда не пробовала дрочить своему парню, а Чимин даже не знал, что от одной твоей ладошки можно так быстро кончить. Пак скулит тихо, щекой прильнув к твоей, а ты с интересом будто впервые рассматриваешь ладонь, между пальчиками которой блестят ниточки спермы. — Я хотел, чтобы ты размяла мне шею, а не трахнула, — смеется Чимин. — А я все еще хочу, чтобы ты мне показал, как правильно растягиваться. Но в конце концов вы просто идете в душ смывать остатки наваждения и целоваться слишком ванильно, как иногда бывает в фильмах.