Ангелы, Евангелионы, Мехагодзилла: Токио-3 S.O.S.

      Акане еще раз поглядела на странные трубы и многочисленные кабели, которые шли от Кирью и тянулись по всему павильону к странному громоздкому агрегату.       Вокруг суетился невысокий мужчина лет сорока, с легкой небритостью на лице, в очках, потрепанных брюках и мятой рубашке, рукава которой он закатал до самых локтей, галстук ослаблен. Короткие волосы на голове стояли торчком, словно мужчина до этого успел получить удар током. Не исключено, что это действительно так, ведь доктор Ньютон Гейзлер отличался от многих ученых, с которыми была знакома Акане. Он, что называется, был не прочь испачкать руки. Половину всех работ он проделал сам, а другую половину, с горем пополам, выполняли бедные рабочие, на которых периодически кричал доктор Гейзлер, вырывал инструменты из рук и показывая, «как надо».       Сейчас, весь перепачканный в саже, масле и, возможно, чем похуже, доктор Гейзлер метался между ближайшим компьютером и своим прибором, отлаживая работу последнего.       — Итак, проясню, — голова доктора Гейзлера показалась из-за корпуса аппарата. — Дрифт объединяет разум двух человек, а также их воспоминания, инстинкты и эмоции. А это… — доктор вышел вперед, подсоединил последний кабель и опустил рычаг рядом, — нейромост, который все это и делает. Мое изобретение, — доктор растянулся в глуповатой улыбке и хихикнул.       — Но у нас только один человек, — недоверчиво нахмурившись, напомнила Мисато.       — О, да, разумеется, — доктор Гейзлер резким движением руки поправил очки. — Но разница невелика. То есть я имею в виду, что и то, и то — живые существа с мозгом, так что принцип все равно одинаковый, — протараторил доктор и спешно выставил руки перед Акане. — Без обид.       Та растерялась.       — На что мне обижаться?       — Да так… — нервно постукивая пальцами по корпусу аппарата, доктор Гейзлер отвел взгляд. — Не знаю.       Акане предположила, что, по всей видимости, доктор Гейзлер был подвержен некоторой форме гиперреактивности. Это объясняло и его торопливую речь, и руки, которые метались из стороны в сторону, слова пытаясь найти, чем заняться, и то, почему ученый едва ли не силой отбирал работу у своих же ассистентов.       — Вы лучше продолжайте, — подсказала доктор Акаги.       — Да… — пальцы доктора Гейзлера пробежались по корпусу устройства, будто выискивая какие-нибудь недочеты, которые следует исправить. — Нейросинхронизация не такой легкий процесс, как вы можете думать. Для качественного дрифта партнеры должны иметь схожее мышление. Лучше, если у них есть общие воспоминания. Ну, как пример, два брата, много лет живут лет вместе — их общие воспоминания могут быть отправной точкой для дрифта. Хотя нет, — Гейзлер затряс головой. — Зря я привел двух братьев. Это не обязательно должна быть родственная связь. И не обязательно настолько долгая. Вообще, дрифт-совместимыми могут быть даже люди, которые только сегодня познакомились друг с другом. Нужно просто схожее мышление.       — Да, вы уже говорили это, — невозмутимо напомнил Мартин.       — Ой, правда? — доктор Гейзлер взволнованно усмехнулся. — Простите, нервничаю.       — Я вас понимаю, — сказал Мартин, почесывая подбородок, однако, на самом деле, скрывая улыбку. Он скосил взгляд в сторону доктора Акаги.       Акане тоже осмелилась подать голос:       — А это не опасно? — настороженно поинтересовалась она.       — Что вы, нет! — мгновенно откликнулся Гейзлер. — Если вы дрифт-совместимы, то нисколько не опасно. Мы с женой уже несколько лет дрифтуем. Самое худшее — слегка будет кружиться голова. Но это, если партнеры дрифт-совместимы, — спешно добавил ученый. — Если же нет… При продолжительном дрифт-сеансе, если он вообще состоялся, могут начаться головные боли, появится заторможенность. Это в лучшем случае. В худшем — начнут разрушаться сосуды головного мозга, что, в зависимости от скорости и масштаба, может привести к смерти.       Мисато ойкнула.       — Может, не стоит?       — Я предупреждала, что это рискованно, — холодно напомнила Акаги.       Акане проглотила комок. В любом случае выбора у них не было. Вернее, у нее не было выбора.       — Хотя, знаете ли, дети до пятнадцати лет входят в дрифт гораздо легче, — не слушая никого, добавил Гейзлер. — Если хотите установить постоянную связь, лучше начинать до этого возраста.       Акане подозрительно нахмурилась, вмиг позабыв о любых рисках.       — Дети до пятнадцати? — переспросила Акане. Где-то она уже это слышала.       Гейзлер усмехнулся и указал пальцем на доктора Акаги.       — А вы что думали? На моей технологии держится семьдесят процентов Евы.       Мартин удивленно обернулся.       — На технологии дрифта? — заинтересованно произнес он, поскольку и сам давно начал подозревать, что Евы совсем не простые роботы.       Акаги метнула в сторону доктора Гейзлера хищный взгляд, который тот даже не заметил. Но сказанного уже не воротишь. Доктор Акаги бессильно вздохнула.       — Мы, безусловно, признательны вам, доктор Гейзлер, — несколько надменно произнесла Акаги. — Однако ваша технология лежит лишь в основе управления, и от всей Евы ее там восемь процентов. От силы. Когда Томас Эдисон усовершенствовал телефон, никто ведь не напоминал ему, что телефон на самом деле изобрел Илайша Грей.       — Значит, теперь я изобрел нечто грубое и примитивное как первый телефон? — обиделся Гейзлер.       — Я не это имела в виду, — кажется, несколько пристыженно ответила Акаги. — Мы остановились на особенностях проведения дрифта.       — Да, действительно, — опомнился доктор Гейзлер. Он развернулся и сделал несколько шагов вокруг своего агрегата. — Дрифт может вызывать определенные сложности даже у людей с близкородственными связями. Но вы… Вы хотите войти в дрифт с мозгом кайдзю, — Гейзлер задорно усмехнулся и поправил очки. — Это что-то крышесносное. То, что хотите сделать вы, мисс Яширо, очень рискованно. Неизвестно, как поведет себя человеческий мозг при контакте с другим видом. Мы даже экспериментов с приматами или собаками не проводили, потому что это слишком рискованно и… по правде говоря, не особо-то и нужно.       — Это действительно так, — подметила Акаги.       — А можно не перебивать?! — резко вспылил доктор Гейзлер, из-за чего Акаги мгновенно сомкнула рот. Ученый спохватился: — Ой, простите. Перенервничал. Знаете, NERV, военные, перелет, кайдзю, — доктор устало выдохнул. — Так вот. Риски. Большие. Возможно, ваш мозг не перенесет такой колоссальной нагрузки. А возможно… Возможно, мышление кайдзю настолько примитивно, что вам не составит труда взять его под полный контроль.       — Если Годзилла примитивен, он разве бы мог ограничить нам управление Кирью? — засомневалась Мисато.       — Вероятность того есть, пусть и невелика, — ответила за коллегу Акаги.       Она села за соседний от Гейзлера компьютерный стол, на котором стояли целых три монитора.       Доктор Гейзлер поднял необычный предмет, шлем очень причудливой формы. Пять металлических пластин, которые загибались дугой, идеально обхватывали бы голову, а в районе шеи располагался широкий металлический «воротник». От всей конструкции шел толстый кабель, который соединялся прямо с нейромостом.       — Так как мы совсем не знаем, чего ожидать, я подключу вас всего ненадолго. На десять секунд. Это будет пробная попытка. Шансы на успех… я бы сказал, двенадцать процентов. Может, одиннадцать. Девять точно есть. Так вы в деле? — в глазах доктора Гейзлера горел непреодолимый азарт. Ему уже не терпелось начать.       Акане заставила себя преодолеть последние сомнения. Она понимала, что выбора у нее все равно нет. Но еще Акане надеялась, что Мотра не станет предлагать нечто неоправданно опасное.       Акане усадили в офисный стул. На голову надели прибор, к шее подоткнули воротник и попросили расслабиться.       — Удобно? — осведомился Гейзлер.       — Сойдет, — не стала привередничать Акане.       — Хорошо! — Гейзлер указал на свое рабочее место. — Я буду следить за активностью вашего мозга, мозга Годзиллы и тем, как проходит дрифт.       — Я тем временем буду наблюдать за системой Кирью. Если она отреагирует — это будет считаться успехом, — не отрывая взгляда от мониторов, подала голос Акаги.       — А я… — растерянно огляделся Мартин. — Постою в стороне.       Он отошел на несколько шагов от нейромоста, но встал ближе к Акане. На всякий случай.       — Я тоже, — добавила Мисато и поспешила встать рядом.       — Итак, мисс Яширо, мы запустим дрифт всего на десять секунд, — напомнил Гейзлер и начал объяснять, сопровождая свои слова активной жестикуляцией: — Когда вы войдете в дрифт, это будет похоже на прыжок в воду. Вы не должны паниковать, нужно спокойно плыть к поверхности. Только вместо воздуха будут воспоминания — все воспоминания из вашей жизни. Они будут проноситься быстро и беспорядочно, как пузыри. Расслабьтесь и не пытайтесь ничего скрыть или утаить. Ни в коем случае! Иначе нарушится связь. Там будут не только ваши воспоминания, но и кайдзю. Имейте это в виду и не паникуйте. Как только найдете отправную точку, установится нейросвязь.       Акане на секунду прикрыла глаза, переваривая вываленную на нее информацию.       — Но как мне понять, какая точка «отправная»?       — Никак, — невозмутимо ответил Гейзлер. — Вы либо почувствуете, либо все произойдет само по себе.       Мисато фыркнула.       — Информативно, — съязвила она.       — Успокойся, Мисато, — осадила ее Акаги. — Это действительно очень сложный процесс.       — Ах, да, совсем забыл! — Гейзер вытащил из-под своего стола пустое ведро и поставил рядом со стулом Акане.       Та удивленно следила за его действиями.       — Зачем это?       — Если вас стошнит.       Акане печально вздохнула.       — Вы готовы? — спросил Гейзлер.       — Да, — кивнула Акане.       Доктор Гейзлер взял пульт с большой круглой кнопкой. Правой рукой он схватил со стола диктофон.       — Экспериментальный дрифт, дубль один. Используется мозг кайдзю, именуемого Годзиллой.       — Вообще-то, корректнее будет титан, — поправил Мартин, однако тот пропустил замечание мимо ушей.       — Подопытная, то есть доброволец — Акане Яширо, — Гейзлер подошел ближе. — Хотите что-то сказать напоследок? Вдруг, вы… Нет? Ладно. Тогда начинаем. На три… Два. Один.              Сразу, как только доктор Гейзлер нажал кнопку активации на пульте, Акане почувствовала, что словно стремительно куда-то падает. Это было странное чувство, но его можно описать именно так. Она не знала, где верх, где низ, право или лево.       А затем пошли воспоминания. Они были многочисленны, молниеносны, и все так отчетливы… Акане увидела свое детство, школьные годы, светлые моменты жизни и не очень. Она заново ощутила все те эмоции: радость, одиночество, веселье, грусть, злость, счастье, боль, страх.       Это совсем не было похоже на прыжок в воду, который описывал доктор Гейзлер. Акане словно бросили внутрь водопада, где она летела, задыхаясь, не зная точного направления. А вместо пузырей, вместо пены, были воспоминания. Они были всюду. Беспорядочные. Проносились меньше, чем за мгновение. Но Акане видела их все. Она не могла их пропустить.       Акане увидела Годзиллу. Второго Годзиллу, в ту ночь тысяча девятьсот девяносто девятого года в Татеяме. Он был совсем близко. Земля дрожала при каждом его шаге. Лил дождь. Акане придавило к земле каркасом перевернувшейся и искореженной СМУ. Было мокро, холодно и больно. Рядом лежали двое из членов ее экипажа. Акане знала, что они мертвы. Годзилла стоял совсем рядом и негодующе хрипел. Акане было очень страшно.       Поток резко переменился. Если бы здесь существовало направление, Акане бы сказала, что ее понесло в другую сторону, с новой скоростью и через пороги. Теперь воспоминания были не так отчетливы. Акане видела только размытые тени, едва различимые силуэты. Они казались знакомыми. Акане продолжала испытывать страх, но к нему добавились новые чувства. Печаль и одиночество. Чувство потери становилось все сильнее, пока не стало буквально оглушающим. Акане испытывала злость, гнев и всепоглощающую ярость. В конечном итоге растерянность и ярость заглушили все остальные эмоции. Акане не могла даже думать.       Но продолжалось так недолго. Где-то очень далеко, едва различимо, застучали барабаны. Ярость и чувство потери отступили. Акане увидела, как рассыпается тело Сакиила, сраженного абсолютным нулем. А теперь Ева-01 лежит на холме, над ней угрожающе зависла туша Самусиила. Акане борется с Рамиилом, но тот оказывается сильнее. Его луч обжигает шею. Акане чувствует сильную боль.       Откуда-то, очень близко, доносятся голоса. Внезапно все прекращается, и Акане возвращается в реальность.              Доктор Гейзлер снял с ее головы шлем для нейросвязи:       — Да! Да! Я знал, что сработает! — ликовал он.       — Не вы ли говорили, что наши шансы на успех около девяти процентов? — укоризненно поинтересовалась доктор Акаги.       — Я сомневался в ее мозге, а в своем оборудовании я был полностью уверен, — ни на секунду не растерялся тот.       В глазах у Акане поплыло, закружилась голова. Акане вспомнила про ведро, оставленное рядом с ее стулом, и резко перегнулась.       Провисев так несколько секунд, Акане выпрямилась. На нее смотрели четыре пары растерянных глаз.       — Ведро… — первой очнулась Мисато, — оно в другой стороне.              Когда результаты конфуза были спешно устранены, доктор Гейзлер наконец мог отчитаться о результатах эксперимента.       — Ничего страшного, тошнота, слабость и временная дезориентация — нормальные явления, особенно в вашем случае, — успокаивал он.       — Я в порядке, доктор.       Акане трясущимися руками подняла стакан воды, который ей подала Мисато, и сделала несколько глотков.       — Так, эксперимент! — громко объявил Гейзлер, торопливо возвращаясь к теме. — Ваш уровень синхронизации на наивысшей точке составил тридцать два процента.       — Тридцать два… — тихо повторила Акане.       Она надеялась на куда большее.       — Это очень высокий показатель, — поспешил успокоить Гейзлер. — Учитывая, что это был ваш первый заезд, он длился десять секунд, и дрифтовали вы с кайдзю, тридцать два — это высокий процент. Я вообще не рассчитывал, что у вас хоть что-то получится.       И вновь Акаги направила в его сторону укоризненный взгляд.       — У меня тоже кое-что есть, — она прервала его. — Ваш дрифт автоматически запустил систему Кирью. Она готовилась к работе, но это прекратилось с окончанием дрифта. Сейчас Кирью снова глух. Нужен повторный сеанс, чтобы получить больше сведений.       — Через час! — ультимативно заявил Гейзлер. — Только через час, ей нужно отдохнуть. Следующий дрифт будет длиться минуту.       Доктор Гейзлер отвернулся и, включив диктофон, принялся фиксировать события:       — Эксперимент признан удачным. В течение десяти секунд наивысшая точка нейросинхронизации подопытной и мозга кайдзю составила тридцать два процента. Очень необычно и очень интересно. Возможные причины такого результата…       Мужчина развернулся и пристальным взглядом посмотрел на Акане. В этот момент она ощутила себя подопытной морской свинкой.       Гейзлер вновь заговорил в диктофон:       — …Неизвестны. Есть несколько предположений, нужно разобраться.              Доктор Гейзлер настоял, что перед следующим дрифт-сеансом обязательно нужно поесть. Акане пыталась отговориться, так как не сильно горела желанием повторить тот неприятный случай с ведром, но ученые были непреклонны. Гейзлера поддержали даже Мартин с Акаги, и тогда Акане поняла, что ей лучше будет смириться. Гейзлер рекомендовал поесть что-нибудь морское, а закусить все шоколадкой.       После минутного дрифт-сеанса был еще один перерыв, на два часа. Следующий дрифт длился уже пять минут, а перерыв — пять часов. По настоянию Гейзлера, Акане пришлось немного подремать. Мартин уступил ей койку в своем фургоне. Ее наличие нисколько не смутило Акане. Несмотря на то, что большинство ученых ныне проживали в Токио-3, многие из них имели привычку надолго задерживаться в лагере Кирью, порой — на несколько дней.       Каждый новый дрифт проходил для Акане все легче, однако и последствия были тяжелее. Ее больше не рвало, но тошнота сохранялась, и была сильной. Акане чувствовала слабость, у нее кружилась голова, ее прошибал холодный пот, время от времени начинался нервный тик. Доктор Гейзлер убеждал, что все в порядке, негативные последствия — это норма, со временем они должны полностью исчезнуть, и тогда дрифт станет лишь немного сложнее, чем обычный сон.       Последний сеанс нейросвязи длился почти пятнадцать минут и прошел весьма гладко. Акане потребовалось меньше пяти секунд, чтобы найти ту самую «отправную точку», на которой и выстраивалась стабильная связь. Мощный водопад, можно сказать, превратился в реку с быстрым потоком, течению которой нужно было попытаться отдаться. После этого наступало необычное чувство умиротворения, несмотря на то, что мгновением ранее хотелось без причины кричать и крушить все вокруг. Мозг Годзиллы был непривычной штукой, но, не без помощи, Акане сумела его обуздать.       Это было странно. Акане задавали вопросы, она спокойно отвечала, но в то же время у нее было навязчивое ощущение, что она находится где-то не здесь. Акане знала, что сидит на стуле, она чувствовала его, видела и слышала окружение, тяжелый шлем от нейромоста продолжал давить ей на голову, и все же то странное ощущение ни на секунду не оставляло ее.

***

      Домой Акане вернулась очень поздно. Несмотря на то, что сегодня весь день она практически ничего не делала, она буквально валилась с ног, спотыкаясь на ровном месте. Сил хватило только, чтобы поужинать (в этот раз Синдзи предусмотрительно занес больше, чем обычно) и кое-как доползти до постели. Первый дрифт отнял слишком много сил.       Проснулась Акане после полудня. Никогда еще она так долго не спала. Сегодня у нее был выходной — доктор Гейзлер позаботился. Сказал, что пока мозг адаптируется к дрифту, он должен много отдыхать.       На кухне ее ждал неожиданный сюрприз — остывший омлет, приготовленный Рей. Акане была сильно удивлена, ведь для Рей характерно простое логическое мышление, а проявление заботы совсем не вписывается туда. Видимо, сказывается ее общение с нормальными людьми. А возможно еще, что Рей таким образом выражала свою благодарность, ведь в большинстве случаев готовить приходилось именно Акане.       Позавтракав, Акане вновь почувствовала сонливость. Вернувшись в спальню, она продремала часов до двух.       Отдохнув, Акане начала искать, чем можно заняться, чтобы не загнуться от скуки в свой выходной. Она приготовила обед, провела уборку, но на все это ушла не более часа. А впереди оставался целый день!       Акане заглянула в комнату Рей. С момента переезда личных вещей у девочки стало больше, но значительную их часть составляли книги. Акане прошлась взглядом по полке. Оказалось, не все книги принадлежали Рей — некоторые были взяты из библиотеки.       Акане заметила, что в результате общения с Мартином, интересы Рей сохраняли одну тенденцию. У нее на полке были книги о биологии, экологии, палеонтологии, эволюции и энтомологии. Было и что-то более сложное, касавшееся радиационной биофизики.       Одна из книг привлекла внимание Акане, так как, судя по названию, ее содержание ярко контрастировала даже с «Парком Юрского периода» и «Цветами для Элджернона», которые стояли рядом. Акане взяла ее. Это была слегка потрепанная книга из городской библиотеки, переведенная на японский язык. «Древние мифы и легенды народов Азии», автор — Илен Чен.       Книга представляла сочетание исследовательской работы и сборник сказок. Перелистывая страницу за страницей, Акане увлеклась настолько, что не заметила, когда вернулась Рей.       — Вы читаете.       Акане подняла голову. Рей прошла в комнату и скинула школьный портфель в угол.       — Прости, мне стало интересно, — произнесла Акане, внезапно осознав, что копалась в чужих вещах.       Рей подошла к Акане, не церемонясь, забрала из ее рук книгу, захлопнула и вернула на полку.       — Ваш мозг должен отдыхать. Чтение этому мешает. Разве вы забыли? — Рей внимательно посмотрела на нее.       Акане хотелось усмехнуться. В самом деле, наивно было полагать, что логическое, компьютерное мышление Рей могло куда-то внезапно исчезнуть. Ей совершенно не важно, что кто-то без ее разрешения взял именно ее книгу.       На этом разговор и был окончен. Похоже, что больше никаких претензий Рей не имела. Она пообедала и переоделась в одежду, которую ей недавно подобрала Мисато — синяя юбка, колготки и белая кофта.       — Вам нужно гулять, — объявила она. — Прогулки на свежем воздухе помогают мозгу отдохнуть.       Акане оглядела ее. Рей была в уличной одежде.       — И ты..? — нахмурившись, начала Акане.       — Я иду с вами. Вы уже совершали нежелательные действия.       Рей была серьезна, словно застала Акане во время отлынивания от порученной работы, а не за безобидным чтением.       — Ты мне не доверяешь?       — Нет, — ответила девочка.       Акане не видела смысла спорить. Все-таки, с какой стороны не посмотреть, это будет лучше для них обеих.       — У тебя приказ? Следить за моим самочувствием?       — Нет. Я просто решила, что так будет правильно.       И вновь, неожиданно.              — Да, Рей, я хотела спросить, — опомнилась Акане, когда они, не торопясь, шли в сторону городского парка.       — Что?       — Я видела у тебя на полке книгу… Про радиационную биофизику, — припомнила Акане. Еще тогда Акане показалось, что это чтиво далеко не школьного уровня. — Ты действительно такое читаешь?       — Я пыталась, но многое не сумела понять. Я отнесу ее обратно, — ответила Рей.       Акане захотелось усмехнуться. Все-таки, Рей — человек, школьница, пусть и не совсем обычная.       

***

      На следующий день нейросинхронизации были более продолжительными. Доктор Гейзлер уже после первой заявил, что все необходимые данные собраны, однако по требованию Акаги были проведены еще две. Несмотря на увеличенную продолжительность каждого дрифта и сокращение перерывов до одного часа, негативные последствия, которые Акане ощущала два дня назад, заметно ослабли.       Простота, с которой Акане проводила дрифт с Годзиллой, настораживала многих. Гейзлер попытался дать этому свое объяснение.       — Возможно, они с этим кайдзю дрифт-совместимы, — предполагал он. — Шансы один на миллион, но они существуют. Сколько вам лет? Двадцать шесть? Двадцать пять. Это, конечно, не четырнадцать, но вы все равно достаточно молоды, и мозг еще может быть адаптивен.       Акаги к его утверждениям отнеслась скептически.       — Звучит сомнительно, — холодно, но язвительно заметила она. — Такое ощущение, что вы сами не верите тому, что говорите.       — Да потому что это дрифт с кайдзю! — взмахнул руками Гейзлер. — Животном, о существовании которого несколько месяцев назад мы даже не предполагали! Я… я как средневековый инженер, который в жизни не строил ничего сложнее подвесных мостов. А мне дали двигатель внутреннего сгорания и просят разобраться, как он работает!       — Ох, — Акаги покачала головой. — Доктор Гейзлер, вы себе льстите.       — А вы — язвите.       — Нет, она права, — неожиданно встал на ее сторону Мартин. — Если и проводить сравнение, то лучше с паровым двигателем. Все-таки, кое-что мы понимаем.       Доктор Гейзлер бессильно вздохнул. Обижены ли некоторые люди на NERV или нет, но поддержки от них ожидать не стоило. Он в самом деле повел себя по-ребячески.       — Ну… — Гейзлер неуверенно покачал головой, — еще возможно, что дело в их общих воспоминаниях, потому что они в буквальном смысле общие.       — То есть? — не совсем поняла Акане.       — Вы и Кирью. Вы часто смотрите из одной точки, в другую, тоже одну точку, — доктор Гейзлер указал двумя пальцами на свои глаза, а затем выставил их вперед, по направлению своего взгляда. — Кирью смотрит на мир своими глазами, а вы видите с экранов то, что видит он.       Акаги задумчиво хмыкнула. Похоже, такой ответ ее устроил.       — Кажется, вы правы, — начала припоминать Акане. — Каждый раз я входила в дрифт только после таких, общих воспоминаний.       Однако Акане понимала, что не все так просто, и кое-кто ей также помогал. Находясь в дрифте, Она часто слышала еле различимый бой барабанов, а перед этим наблюдала и знакомый силуэт. Мотра не раз упоминала, что способна влиять на мысли людей, и что у нее до сих пор имеется связь с Кирью. Мотра обещала, что поможет; Акане сомневалась, что ей бы удалось в одиночку укротить гнев Годзиллы.       — Сорок восемь процентов.       Акане внезапно очнулась от нахлынувших мыслей.       — Ваш лучший результат нейросинхронизации, — пояснил Гейзлер, заметив ее растерянность. — Полный дрифт с Кирью определенно возможен, но… Пусть дальше скажет Рицуко Акаги.       — Спасибо, доктор Гейзлер, — кратко поблагодарила его Акаги и обернулась к Акане. — Буду честной: я надеялась, что вам удастся снять «замок», который Кирью на себя же и поставил. Но Кирью запускался только во время дрифта с вами, и отключался с его окончанием. Я ничего не смогла сделать. Похоже, чтобы Кирью работал, с ним нужно поддерживать постоянный дрифт. Это значит, что прежний способ управления теперь не годится.       Акаги дозволительно махнула рукой, и доктор Гейзлер незамедлительно продолжил.       — Для более глубокого дрифта одной головы будет недостаточно, — Гейзлер описал круг над макушкой Акане. — Понадобится контакт со всем телом. Таким образом, мы сможем выйти на восемьдесят процентов нейросинхронизации и выше. Вы будете видеть глазами Кирью, контролировать его движения и, полагаю, электронные системы. Но в то же время, вы будете в полной мере ощущать боль, если его ранят во время битвы.       Акане провела пальцами по своей шее, тому месту, куда в Кирью угодил луч Рамиила. Кирью чувствовал боль, и во время дрифта Акане пришлось почувствовать ее тоже. Пилоты Ев ощущают то же самое, но каждый раз находят в себе смелость идти в бой. А ведь они всего лишь дети. Так чего же ей вдруг сомневаться?       — Я согласна, — твердо заявила Акане.       — Хорошо, — удовлетворительно сказала Акаги. — Есть только одна проблема. Модернизация Кирью займет не менее двух месяцев. И если за это время будут нападать Ангелы, Евам придется справляться одним.

***

      По дороге домой, Акане обнаружила в кармане куртки неизвестно откуда взявшийся листок бумаги. Первым рвением Акане было просто выкинуть его, но сперва она решила посмотреть, что же это. Оказалось, это была записка с криво написанным текстом.       «Поздравляю, теперь вы снова им нужны.       Не упускайте это.       Пожалуйста, уничтожьте после того, как прочтете.        Б.Б.»