Cheers

«За ваше здоровье!» Все они хором кричали, поднимая бокалы с шампанским, чтобы отпраздновать это событие. Вся группа людей, которых теперь твой называемый муж пригласил отпраздновать ваш союз, была невероятной. Они были одеты по случаю праздника: в самых элегантных и самых дорогих костюмах. Между толпой незнакомых людей ты заметила его присутствие. Он повернулся к тебе спиной. Его поза, его вьющиеся волосы были такими же черными, как его глаза, смотревшие на тебя, когда ты просила его не уходить много лет назад. — Ты в порядке, малышка? Твой новый мужчина, которому ты только что сказала «да», похоже, беспокоится о тебе. Он наверняка был бы хорошим мужем: веселый, добрый, щедрый и богатый. Твоя мать не позволила бы этой детали ускользнуть от описания, которое она дала бы своему зятю. — Д-да, конечно! Он нежно поцеловал тебя в лоб, притягивая к себе в любовных объятиях. — Я люблю тебя, т/и. На эти слова у тебя хватило сил только на фальшивую улыбку, не желая лгать и лишний раз притворяться, что ты разделяешь эти чувства. Ты прервала объятия, установив некоторое расстояние между вами, и он пошёл поговорить со своей семьей, поблагодарив их за то, что они пришли. Его бабушка и дедушка монополизировали его присутствие, говоря обо всём на свете. Он повернулся к тебе, неловко улыбаясь и, вероятно, чувствуя себя плохо, что оставил своего значимого человека в одиночестве в такой важный день. Ты помахала рукой, показывая, что всё в порядке. На самом деле, ты бы хотела, чтобы он говорил с этими стариками вечно. Было ли это подло? Может быть, но твоё сердце уже было занято, и это была идея твоей матери, чтобы ты переехала к великому человеку, говорила она. Чушь. Двигаться дальше не так-то просто. Ты сидела, положив подбородок на ладонь, а твои глаза не видели ничего особенного. Твои мысли, очевидно, были заняты воспоминаниями о хорошем, заставляя тебя ностальгировать по другому мужчине, пока ты выходишь замуж за иного. — Отлично, — прошептала ты себе вслух, и тень, появившаяся на столе и указавшая на присутствие кого-то рядом с тобой, заставила тебя посмотреть на неё. — Как всегда разговариваешь сама с собой. Ты никогда не меняешься. Ты закрыла глаза, не готовая встретиться с ним лицом к лицу, но могла ли ты убежать еще дальше, когда он был здесь? — Теперь играешь в робость? — он склонил голову влево, когда задал этот вопрос, чтобы посмеяться над тобой и твоим 5-летним поведением. — Киёми, я- — О, вы, должно быть, Сакуса, верно? Я часто вижу вас по телевизору, т/и любит смотреть ваши игры, так что теперь я довольно привык к этому. Он рассмеялся над собственным замечанием. «В этом нет ничего смешного», — подумала ты, но предпочла не реагировать, а только смотреть на двух мужчин, стоящих лицом друг к другу, пока ты была между ними. — О, мило, — то, как он ответил, заставило тебя вздохнуть. Сакусе явно не нравился этот парень. Ты знала это с тех пор, как твой муж заговорил, прервав ваш момент вместе. — Я думала, ты был вместе с бабушкой и дедушкой. — Они были так разговорчивы, забирая меня от моей столь драгоценной любимой, так что я должен был вернуться к тебе как можно скорее, иначе я бы соскучился. Он погладил тебя по плечу, чтобы напомнить тебе и Сакусе, кто здесь твой муж. Он был не из тех, кто ревнует, и он понятия не имел о ваших прошлых отношениях с тем черноволосым парнем, который стоял рядом. Чувствовал ли он угрозу? Не то, чтобы у него не было никаких причин, но поскольку твоё сердце и душа были преданы Киёми… — М-м, какое милое внимание. — Так вы двое знаете друг друга с давних пор, верно? — С детства, — тут же ответил Сакуса, после чего позволил себе небольшую паузу. — Мы всегда были близки. Крепкая дружба, так ведь? Как только эти слова вырвались из его уст, атмосфера вокруг вас троих изменилась, становясь напряженной. Место казалось темнее, несмотря на цветные огни. Воздух казался таким тяжелым для дыхания, и если бы глаза могли убивать прямо сейчас, возможно, ты бы уже овдовела. — Да, я думаю, что догадался, ведь т/и попросила меня включить вас вторым в список приглашенных людей. Она так заботится о вас, что хочет, чтобы вы разделили наше счастье, верно? Он повернулся к тебе, улыбаясь. Этот парень, конечно, был элегантен и симпатичен поначалу, но он точно не был идиотом. — В любом случае, я счастлив за тебя, т/и. Теперь я вернусь домой, вечеринки — это явно не моё. Ты нахмурила брови, и печаль от того, что он уходит, читалась на твоём лице. Ты оставила своего мужа, извинившись и последовав за Сакусой на улицу. Ты не знала, с чего начать и что сказать ему на самом деле, тебе просто нужно было следовать за ним, быть с ним. Может быть, тогда ты бы нашла хорошие слова, чтобы сказать ему. — Мне очень жаль. Приглашать тебя, наверно, было плохой идеей. На самом деле, это была не гениальная идея, а самая большая ошибка — плюнуть ему в лицо своим счастьем. Как по-детски. Ты поняла это только сейчас, но было уже слишком поздно. По его взгляду сегодня вечером можно было понять, как сильно он ранен. — Поздравляю, — голос Сакусы был холоден. Он явно скрывал свои эмоции, как делал всегда. Ты смотрела в его глаза, зная, что они не лгут. — Киёми… Он сунул руки в карманы своего длинного черного пальто: «Я знаю, т/и». Ты отвела взгляд, протирая глаза, чтобы слезы исчезли, но они не переставали падать. — Черт возьми, — сказала ты вслух, заставив Сакусу усмехнуться. — Ты смеёшься надо мной? — Глупо прятать свои слёзы. Не то, чтобы я никогда раньше не видел, как ты плачешь. Он не хотел причинить тебе боль, когда говорил это. И ты знала, что парень говорит только правду. Он не был грубым. Он не был злым. Ты бы сказала, что он был даже мягок и пытался утешить тебя. — Всё будет хорошо. Он сократил расстояние между вашими телами, держа тебя в теплых объятиях. Это можно было почувствовать. Его любовь. Ты чувствовала себя важной персоной. Тебе было хорошо, но так больно. Сакуса никогда не любил публичных проявлений привязанности. И всё же он был здесь, держал тебя, пока ты безобразно плакала. — Возможно, я эгоист. Я не был лучшим парнем для тебя и до сих пор им не являюсь. Я холоден, эгоистичен, недружелюбен и нетерпелив. Мне нравится быть одному. Я никогда не был мягким. Меня никогда не было рядом. Твоя семья и друзья не любят меня, и они правы, потому что я никогда не мог сделать тебя счастливой. Не то, чтобы я вообще пытался это сделать.. И за это я приношу свои извинения. Тебе будет лучше с ним, и поэтому ты не должна сейчас плакать. — Но я люблю тебя, — только и успела сказать ты, прежде чем твое тело начало трястись. Ветер, ударивший тебе в лицо, когда Сакуса сделал несколько шагов назад, не помог. — Я уже знаю это, — он погладил твою холодную щеку, окрашенную в розовый цвет из-за низкой температуры, вытирая твои слезы своим мягким большим пальцем. — Но сейчас ты должна забыть меня. Ты обязана, — прошептал он, почти одновременно пытаясь убедить самого себя. Его глаза больше не были сосредоточены на твоем плачущем лице. Глядя только на свои ботинки, он тихонько и незаметно прикусил губу под белой медицинской маской. Он знал, что не будет счастлив после этого, вспоминая все хорошие, счастливые моменты, которые у него были, и только теперь понял, что провел почти все из них с тобой. «Может быть, это и есть настоящая любовь, может быть, понятие родственных душ реально, и ты — моя», — сказал он себе, не позволяя этой мысли вырваться из его головы. В конце концов, он не заслуживал тебя, и он знал это с самого первого дня. Он никогда не осмеливался думать, что ты — единственный человек, которого сам Бог избрал для него. Нет, он не имел права думать, что ты была предназначена ему судьбой, потому что ты была просто лучше, чем он когда-либо будет. Он снял маску, чтобы поцеловать тебя в лоб на прощание в тишине, неловко долгой тишине, для вас обоих. Никакие слова не смогли вырваться из твоих уст, когда его губы покинули твою кожу. Он полностью снял маску и пошел, чтобы выбросить ее в мусорное ведро, взяв другую в кармане своего пальто. Затем уставился на тебя. И как же ему было трудно оторвать от тебя взгляд. Он знал, что стоит ему отвернуться, и все будет кончено, и хотя это был его выбор, у него не было никакого желания отпускать тебя, особенно выходить замуж за этого парня. «Слишком поздно возвращаться», — подумал он. Следует ли мне сказать «прощай» сейчас? Он снова тянул время. Знал, что ты больше всего страдаешь в его компании. Понимал, что с каждой минутой становится все труднее, а он все еще стоял прямо перед тобой, но ничего не мог с собой поделать. — Пожалуйста, не оставляй меня! — снова закричала ты. Услышав твой надломленный голос, он разбил свое сердце на тысячи осколков. Он был ответственным. Он превратил тебя в развалину. И даже если он хотел отвернуться от этого беспорядка, когда ты почти умоляла его не уходить, он должен был столкнуться с результатом своего поведения. — Прощай, т/и. — Нет! Киеми, пожалуйста! Посмотри на меня! Все, что ты могла видеть в темноте этой печальной ночи — это спину человека, в которого ты была глубоко влюблена, уходящего от тебя, исчезающего из твоей жизни. Сакуса шел медленно, и каждый шаг причинял боль чуть больше, чем предыдущий. Он никогда не думал, что уйти будет так тяжело. Он слышал, как ты падаешь на гравий, падаешь на колени, снова и снова зовешь его и умоляешь остаться. Как раз тогда, когда он думал, что уходить тяжело, ты все усложняла еще больше, но он не имел права злиться на тебя. Как он мог упрекнуть тебя в том, что ты гонишься за ним, ждешь его, когда он заставил тебя ждать так долго только для того, чтобы оставить тебя позади? Поэтому он только вздохнул, не позволяя себе выплакаться от боли. Он должен был справиться с этим, потому что это была его вина. И если ты чувствовала, что твоё сердце разбилось, когда Киёми ушел, то он чувствовал, что потерял больше — он потерял тебя. И, в конце концов, он смирился с мыслью, что, возможно, проведет всю свою жизнь в одиночестве. Делить свою жизнь с этими сожалениями, с этими плохими мыслями и чувствами, которые он никогда не мог выразить.