Thursday night's dream

      Бабушка всегда говорила ей, что сны, приснившиеся в ночь с четверга на пятницу, зачастую оказываются вещими, поэтому теперь девушка старается либо не спать в эту ночь, либо выпивать вечером порцию «сна без грез». Ей всегда снится он и их общее будущее, которому не суждено быть, не важно, какой сейчас день недели.       На Лондон потихоньку опускается чистая, звездная, такая августовская ночь, девушка сидит на своей кровати с книгой в руках и курит. Вот никогда бы никто не подумал, что бывшая староста, отличница курса, героиня второй магической войны, вся такая правильная, станет убивать себя с помощью этих разноцветных пластмассовых маггловских электронок, которых за эти месяцы в ящиках скопилось огромное множество. Они всегда либо апельсиновые, либо черничные. Такими были его губы на вкус, до которых она больше не дотронется и которые навсегда остались с его фирменной улыбкой, и запах ее амортенции, от которой, честно, ее уже блевать тошнит. Такими были его голубые глаза, которые всегда смотрели с такой нежностью, что сердце пропускало пару ударов и которые теперь закрыты навсегда.       Отложив книгу в сторону, шатенка подошла к туалетному столику в поисках зелья, ведь прошлой ночью она капитально не выспалась из-за повторяющегося кошмара из памяти. Но, как назло, все запасы «сна без грез» закончились и пришлось идти на кухню за кофе, чтобы провести еще одну бессонную ночь. Вернувшись в кровать с чашечкой ароматного черного напитка, она поправляет развалившийся пучок на голове и отправляет электронку в карман футболки. Его футболки. С карманом в том месте, где должно быть сердце, но ее собственное осталось с ним, а эта футболка — все, что осталось с ней после того, как он ушел навсегда. Гермиона тянется за книгой, но нащупывает в ящике холодную кожаную обложку дневника — еще одной вещи, которую она не сумела выбросить/отдать/спрятать в коробки наверху. Сердце девушки замирает, к горлу подступает ком, а глаза застилает непрошенная пелена слез. Господи, они еще остались. Грейнджер вытаскивает книжонку и открывает на первой странице. «Собственность Фредерика Уизли» — гласит надпись, сделанная его рукой, и приписка внизу «лучше положи, где взял» и губы шатенки трогает некое подобие улыбки. Она перелистывает несколько страниц и глаза останавливаются на ее имени, аккуратно выведенного им, когда старший близнец учился на четвертом курсе. Дальше идут записи и небольшие зарисовки, которые она любила оставлять на полях своих черновиков и тетрадей       У них всегда настолько совпадали мысли, что это поражало. Если открыть сейчас дневник Гермионы и положить его рядом, то только по почерку можно отличить где чей. У нее буквы были аккуратными и чуть ровнее, чем у него, а еще она необычно выводила письменную «Ф», что всегда нравилось Фреду. Да и сам дневник был подарен мальчику на рождество Гермионой, которая уже тогда обожала всю семью рыжих, а близнецам была близкой подругой. Различаются дневники только вкладышем посередине — у Герм там были списки тем по нумерологии и рунам, у старшего близнеца — идеи для новых товаров в магазин и рецепты зелий.       Гермиона начинает перечитывать его записи и перед глазами пролетают их воспоминания

***flashback***

      Четвертый курс Гермионы Грейнджер. Рядом, как всегда, Гарри и Рон, близнецы и ее кот. Большего для счастья девушке и не надо. Турнир Трех Волшебников, имена, опускаемые в Кубок. В зал влетают двое довольных братьев с колбами в руках. «Какие идиоты»— проносится в голове у гриффиндорки, и она язвительно выдает        — У вас ничего не выйдет, — словно распевая каждый слог        — Это почему еще, Грейнджер? — Гермиона по голосу узнает Фреда, с которым она с первого курса дружила, но после чемпионата они стали еще ближе        — Видите эту линию? — шатенка обводит рукой окружность вокруг кубка. — Это — Возрастная черта, ее провел сам Дамблдор. И вы, два идиота, думаете обвести величайшего мага дурацким возрастным зельем?        — Оно поэтому и прекрасно, — откликается Джордж.- Потому что оно дурацкое        — После ужина в коридоре восьмого этажа, — шепнул ей вдруг Фред на ухо. — Около гобелена с серой дамой. Приходи       Гермиону насторожили эти слова и она сидела задумавшись, пока близнецов вдруг не отбросило от кубка и они не постарели лет на 50. Все, кто был в зале, залились хохотом, а девушка лишь закатила глаза       Мадам Помфри быстро привела близнецов в обычное состояние (хотя Джордж еще шутил, что видит у Фреда на голове пару седых) и, получив нагоняй, они отправились на ужин. А после, Фред пошел в коридор восьмого этажа, где дожидался Гермиону, с которой им надо было поговорить. Старший близнец еще на чемпионате понял, что испытывает к подруге младшего братишки далеко не дружеские чувства, Что он хочет оберегать ее каждый день, и плевать, что будет       Через 15 минут из-за угла к нему направлялась Грейнджер. Она сразу заметила его, в той самой футболке с кармашком на груди, и по телу пробежало тепло. Ей нравился Фред, очень, она поняла это утром перед отправлением на чемпионат, когда он, такой заспанный, ввалился в кухню. Ей было искренне обидно, когда близнецы в пух и прах поругались с миссис Уизли за завтраком. «Так, Гермиона, расслабся»— как на распределении повторяла про себя девушка — «И к чему вообще такие мысли?». Она не заметила, как быстро пересекла коридор, чуть не врезавшись носом в солнечное сплетение Уизли. «Чертовы метр-шестьдесят-пять». «И о чем же ты думаешь, Грейнджер?»        — Ты поговорить хотел, — начинает Гермиона        — Да., — неловко. Ой как неловко. — В общем, я не знаю как начать, но мне надо тебе сказать       И его голубые смотрят прямо в ее янтарные, он заламывает пальцы, вдох, продолжает:        — Я не знаю, что со мной, но кажется, что я в тебя по уши, — на одном дыхании. Щеки заливаются краской, у обоих. — Понимаешь, как второкурсник, по-детски, но мне кажется, что это так правильно… Короче… да… Чего это ты улыбаешься, Грейнджер, я тут вообще-то о серьезном тебе        — Ох, Фредди, — начинает было девушка, улыбающаяся уже во все тридцать два. — Ты — самый невероятный, веселый, милый, и еще миллиард эпитетов, какой ты замечательный и да, ты мне тоже, но выглядишь ты серьезно, как второкурсник       Она встает на носочки, дотягиваясь до его щеки, «чертовы метр-шестьдесят-пять», и так не по-взрослому целует его в щеку, пока тянется своей рукой до его, переплетая пальцы        — Ты необыкновенная, Грейнджер, — он притягивает шатенку к себе и целует, боясь спугнуть, словно сон, самый счастливый, на самом-то деле

*** flashback***

      Они не виделись полгода, пока Гермиона искала крестражи с Гарри и Роном. Он места себе не находил каждый день. Каждый вечер — взгляд в окно, с надеждой на сову в Косом или ее фигуры на пороге. А потом, новость — трио в Хогвартсе, сегодня будет война. Как и предыдущие полгода, только битва будет за школу и за ее людей. Рыжие близнецы в тот же миг трансгрессируют в Хогсмид, оттуда — в Хогвартс. Фред встречается с ней взглядом и там животный страх и вся тоска за полгода абсолютного молчания. Сердце Гермионы пропускает удар, замечая его. Они встречаются лишь в коридоре школы, когда сражение уже началось, целует его и что-то шепчет, как будто вымаливает обещание остаться в живых, во что бы то ни стало. Он утыкается в ее макушку и шепчет-шепчет-шепчет, что останется в живых, что она еще ответит за полгода, что любит ее. У нее глаза становятся размером с галлеоны на последних словах, она говорит в его грудь, что любит ее оболтуса Фреда, и пытается надышаться запахом ее амортенции. Их пальцы расцепляются и дальше все — в тумане.       Битва, уничтожение кубка, Выручай-комната, диадема. Они вылетают из охваченной огнем комнаты. В коридоре рыжие братья сражаются с Пожирателями, Перси что-то кричит Толстоватому, насылая на него новые заклятия. Фред ни с того, ни с сего смеется, оборачивается, чувствуя Гермиону рядом. Он теряет бдительность, но глаза сияют.       Раздается взрыв.       Крик.       Падающая стена.       И боль.       Гриффиндорку отбрасывает, но она краем глаза видит как одного рыжего накрывает обломками. Ужас. Молитва «только не он, пожалуйста, ради Мерлина, только не он». И сердце, предательски перестает. Начинает орать от боли. Почему? Наверное, просто Уизли — ее семья, и потеря Перси- как потеря брата. Встает, подлетает к рыжей голове, виднеющейся из-под обломков. Колени подкашиваются. Душу на части, голос в ноль, слезы по щекам. Молитву Грейнджер не услышали. Но она продолжает просить его остаться, кричит про обещания и как он вообще может бросить ее одну. Подбегает Джордж. И теряет сердце. Как и она.       Слезы падают на ее молодого человека.       На его тело       Одновременно с Перси они в сторону Роквуда, меча заклятия без разбора. Пожиратель падает замертво. Но чувства отмщения нет. Ровно как и вообще ничего.       Через час она увидит его тело в большом зале, окруженном семьей рыжих Уизли, которые вмиг стали бледно-серыми. Плач рекошетит от стен. Она теряет его. Во второй раз

***end of flashback***

      Гермиона в холодном поту вскакивает с кровати. Она не заметила, как задремала с дневником Фреда в руках. Девушку бьет дрожью. Соскакивает с кровати и на автомате подлетает к камину, зачерпывая горсть летучего пороха. «Его руки пахли этим порохом» — так некстати в ее голове. С языка срывается «Косой переулок, 93», из рук — порох, из глаз — пара дорожек соли.       Джордж Уизли сидит на кухне своей квартиры над магазином и бездумно смотрит в одну точку. Год, три месяца, девять дней и пять часов с его, их, смерти. Он даже не сразу понимает, что из камина буквально выпадает Гермиона-почти-вдова-Фреда-Грейнджер, но успевает подлететь к ней, чтобы она не ударилась. Хватает ее, тело дрожит, она в истерике        — Джордж, прости пожалуйста, — голос сломанный, будто его терзали весь этот год-три-месяца-девять-дней-и-пять-часов.- Я п-п-просто не могу находиться там о-о-одна       Девушка утыкается в его плечо и навзрыд. Они, наверное единственные, кто может понять боль друг друга. Да простит их вся остальная семья Уизли. На его футболке уже мокрое пятно, а он тихо гладит подругу по спине        — Тише, тише, — он — шепотом, но она слышит.- я понимаю, Грейнджер, я понимаю, как больно спать в давящей тишине. Останься сегодня здесь, с утра выговоришься, ты выглядишь хуже моего левого уха.       Они слабо улыбаются друг другу        — Сп-п-пасибо, — все еще захлебывается, поднимаясь с пола.- Только, наколдуй мне кровать, я не совсем в состоянии, а в его спальне я не могу       Снова слезы из глаз, представляя его пустую комнату, где они встретили не один рассвет в жизни. Будто это было не с ней.Уизли трансфигурирует диван в кухне в удобную кровать и укладывает еще дрожащую Гермиону, замечая футболку брата. Сердце сжимается. Накрывает ее одеялом и встает, делая шаг в сторону своей комнаты        — Посиди со мной, пожалуйста, Джордж, — она умоляет, протягивая руку к нему. — пока я не усну, мне так страшно       Он двигает к ней стул и кладет одну руку ей на ладонь, а другой гладит ее по голове. Так нежно, будто она маленький котенок. Девушка засыпает, свернувшись клубочком, все еще плача, но уже ее тело не бьет дрожь и он осторожно встает, оставляя ее.       С утра они говорят. Она благодарит. За понимание, поддержку и просто все. Джордж удивляется тому, что она обозвала «электронкой», вытащив ее из кармашка и сделав пару затяжек, но не тому, что у этой штуковины вкус апельсина. Грейнджер остается у него еще неделю, предварительно написав в министерство о плохом самочувствии и захватив из квартиры пару вещей. На третий день она даже поела и спустилась в магазин       Через две недели Гермиона осталась у Джорджа на выходные, ей до сих пор было страшно в ее квартире. Там, кроме воспоминаний об утрате Фреда, ее окутывало еще и одиночество. Грейнджер оттаивала в компании младшего близнеца, помогая ему иногда в магазине, а по вечерам готовила им ужин.       Через год она переехала в квартиру в Косом переулке. Со словами Уизли:«Почему не быть одинокими вместе?». Джордж сделал там специально ей комнату. Грейнджер, к разочарованию Кингсли, забрала документы из министерства и стала помогать Уизли в магазине. Ее ум, надо сказать, очень помог молодому человеку с рецептами зелий для их товаров. Спустя месяц они забрали последние вещи из, уже бывшей, квартиры Гермионы. «Как эта дрянь тебя еще не погубила, Грейнджер? Где та правильная девочка, проводящая все свое время за книгами?» — открывая очередной ящик с пустыми (цитрусовыми и черничными, вот зануда) электронками. Она пытается изобразить в ответ смех, получается слабовато       Через еще два года они удивили всех, появившись на ужине в Норе, крепко державшись за руки. Она переминалась с ноги на ногу, он что-то шептал ей на ухо, словно защищая девушку. Все были в большем шоке, когда они оба, впервые, искренне засмеялись.       Через полгода все семейство Уизли-Поттер сидело с глазами, размером с луну, после того, как Гермиона и Джордж сказали им о помолвке. Еще через пару месяцев была самая трогательная свадьба. Гриффиндорская всезнайка оттаяла рядом с главным шутником школы. Да, они все еще просыпались от кошмаров, где рушится стена и лежит тело их любимого Фреда. Да, второго мая девушка тихо запирает комнату, накладывая все защитные чары, которые только помнит, и рыдает навзрыд. Юноша тоже. Но вечером они вместе сидят на диване уже их кухни и разговаривают-разговаривают-разговаривают. Вместе они могут не чувствовать эту боль так сильно.

***

      Второго мая две тысячи третьего года на свет появляется Фред Уизли младший. В пятую годовщину самой главной потери его родителей. И малыш тут же вытесняет большую часть боли из сердец миссис бывшей-гриффиндорской-всезнайки Гермионы Уизли и мистера младшего-близнеца-но-главного-шутника Джорджа Уизли. И они знают, что Фред старший присматривает за своей семьей и радуется за младшего братишку

***

Сон, приснившийся в ночь с четверга на пятницу, оказался вещим, правда, с некоторыми поправками