Что такое рана, как не цветок?

      Он довольно молодой и милый человек. Возможно, именно таких она и любила похищать в прошлом. Когда он проходит мимо в первый раз, то оставляет её, как и все проходящие мимо люди. Она хочет, чтобы её изгнали, но он отказывается это сделать. Она не думала, что он вернётся, но именно это он и делает. Он возвращается, освободившись от существа, которое преследовало его. Через его плечо перекинута большая холщовая сумка. Он говорит, что хочет расспросить её.       — Можно я буду звать тебя Урихимэ? — спрашивает он. — Возможно, я смогу распутать эту лозу.       Растение проходит сквозь её вены и она уверена, что его уничтожение просто убьет её. Но сейчас её это не волнует.       — Каким образом?       — Можно медленно изменить направление стеблей, используя проволоку, — объясняет юноша. — Это займет некоторое время.       Она жила в этой роще на протяжении многих лет, постоянно находясь в ловушке и наблюдая за окружающим миром с его самой низкой точки.       — Мне все равно, — говорит она. — Я бы сделала всё что угодно, чтобы стать свободной.       Он опускается на колени рядом с ней и открывает свою сумку, где лежат различные садовые инструменты       — Я надеялся, что ты это скажешь. ***       Этого юношу зовут Натори. Он научился садоводству у своей матери, ныне покойной. Урихимэ кажется, что он всегда улыбается. Он всего лишь начинающий экзорцист и пока что не знает многих очевидных вещей. Однако она не против, поэтому с радостью отвечает на любой его вопрос, надеясь, что он навестит её и в следующий раз.       — Я кое-что принес, — говорит он неделю спустя.       Урихимэ пристально смотрит на него, потому что у нее нет другого выбора. С этого ракурса его светлые волосы обрамлены ореолом листвы и голубого неба.       — Ты уже дал мне имя.       — Да, — беспечно отвечает он. — Но теперь я хочу дать тебе кое-что еще.       Он опускает предмет пониже, чтобы она могла его разглядеть. Это… довольно красивый гребень, сделанный из темного полированного дерева.       — Я подумал, что тебе понравится, — продолжает Натори. Он бросает взгляд на чёрные спутанные волосы. — Хотя его будет трудно удержать его без рук. Эм… Прости, я только сейчас об этом подумал.…       — Он прекрасен, — шепчет Урихимэ. Она чувствует, как в уголках глаз невольно собираются слезы, поэтому она закрывает их, чтобы не заплакать. — Спасибо.       Роща ненадолго замолкает. Затем раздается шорох и небольшой хруст веток, когда к ней приближаются. Она открывает глаза и видит, что юноша сидит в полуметре от неё, скрестив ноги.       — Если хочешь, я могу расчесать тебе волосы.       Его тёмно-красные глаза похожи на запекшуюся кровь и осенние листья. Они выглядят уверенными, однако его руки неловко застывают над её головой, ожидая разрешения. Урихимэ вскидывает голову — это движение больше всего похоже на кивок.       — Я была бы не против. Спасибо.       Шуичи работает медленно, сосредотачивается на одной пряди волос и раз за разом расчесывает её. Порой её пронзает боль, но он делает все возможное, чтобы аккуратно распутать колтуны. В то же время он тихо говорит о том, как прошёл его день. Наконец, закончив свою работу, он скручивает её волосы в спираль, которая напоминает большую черную змею.       — Ну вот, — говорит он. — Так гораздо лучше.       Она уверена, что он всего лишь проявляет доброту.       На юноше лежит еще одно проклятие, которое передвигается по коже. Урихимэ и раньше видела нечто подобное на ёкаях, которые были слишком неосторожны — кровавый отпечаток руки или рисунок в виде цветка, с которого опадают лепестки, когда его носитель умирает. Но такого она ещё не видела. Существо было тесно связано с его телом и двигалось по собственной воле.       — Прости, — говорит она, качая головой. — Это может быть что угодно. Я точно не знаю.       Они оба смотрят, как ящерица ползет вдоль костяшек пальцев, словно что-то разыскивая. По выражению лица Натори становится понятно, что он находит её омерзительной, но Урихимэ считает, что в её поведении есть своеобразное очарование. Похоже, она предпочитает солнечный свет, из-за чего часто задерживается на руках и лице молодого экзорциста.       — Наверное, было бы слишком просто, если бы ты что-то знала, — вздыхает Натори.       — Прости, — повторяет она, отворачиваясь.       Черные волосы закрывают её лицо. Она хочет отблагодарить его любым способом за всё, что он для неё сделал и делает сейчас, но… Она бесполезна, раз не может сделать что-то настолько простое.       — Серьёзно, не волнуйся об этом, — Натори откидывается на ствол дерева напротив неё, и, закрыв глаза, подставляет лицо солнечном свету. Она наблюдает, как ящерица скользит по его подбородку и замирает на скулах. — Некоторые вещи требуют времени. ***       — Урихимэ, — говорит Натори всякий раз, когда приходит с сумкой, наполненной книгами, заклинаниями для запечатывания или садовыми инструментами — Ты сегодня прекрасно выглядишь.       Похоже, он действительно верит в то, что говорит.       — Я уродлива, — с непоколебимой уверенностью отвечает она. Но Шуичи лишь добродушно улыбается ей в ответ.       — По-моему, ты очень красивая.

***

      К середине лета она может двигать руками. Впервые за столь долгие годы Урихимэ смогла поддержать себя. Смогла прикоснуться к своему лицу и расчесать собственные волосы. Ей кажется, что она способна на все что угодно, даже если она все еще наполовину привязана к дереву. Иногда её свободной половине невероятно хочется разорвать оставшуюся половину на части, растерзать виноградные лозы и бросить их на землю, даже если это оставит ее калекой. Но она этого не делает. Вместо этого она ждет возвращения Натори. Его визиты случайны, но достаточно часты, чтобы она перестала беспокоиться о том, что он уйдет навсегда. Обычно он проверяет лозу или тихо читает пожелтевшие книги. Порой он делится своими мыслями или задает вопросы (Что происходит с ёкаями, когда их изгоняют? Ты когда-нибудь видела, как кто-то использовал обратный водный круг? Ты что-нибудь знаешь об иттан-момэн*?) Она отвечает настолько подробно, насколько это возможно. Он рассказывает ей о раздражающем молодом экзорцисте и школьной пьесе, в которой хочет принять участие. Иногда и она делится своими наблюдениями или историями, но в основном она предпочитает слушать. Именно так они и проводят лето, которое вскоре уступает место осени.       К дереву привязаны только её ноги, когда Натори спрашивает её об именах. Она может согнуть колени и талию, развернуться и вытянуться достаточно далеко, чтобы коснуться корней ближайшего дерева. Когда она сидит, то может видеть все направления вокруг. Она рассказывает Шуичи то, что знает о связи слуги и хозяина, когда он задает неожиданный вопрос.       — Почему имя бывает настолько могущественным?       Урихимэ замолкает, поразившись его словам. Она знала, что люди небрежно обращаются с именами, но такой уровень невежества кажется удивительным даже для экзорциста.       — Назвать кого-то — значит наделить его невероятными эмоциями. Имя создает связь между тем, кто дает имя, и тем, кому его дали. Имя, данное кому-то — это дар, но собственное имя, которое ты отдал кому-либо означает то, что над тобой имеют власть. То же самое происходит и с людьми.       — Но родители всегда дают своим детям имена, а друзья дают друг другу прозвища, — Натори задумчиво прищуривает глаза. — Супруги дают друг другу свои собственные имена, когда вступают в брак.       — Связь в проявлении любви может быть такой же могущественной.       Похоже, Натори это не убедило. Он беспокойно рвет упавший лист, видимо, довольствуясь тем, как мелкие клочки падают на землю.       — Но не все родители любят своих детей. К тому же, иногда хулиганы дают людям клички из-за жестокости.       Урихимэ склонила голову в знак согласия.       — Жестокость — тоже мощная связь.       — Все это кажется слишком субъективным, — фыркает юноша. — А что, если кто-то придумает себе свое собственное имя?       Умный вопрос. Она улыбается.       — Среди ёкаев такое редко практикуется, но это разумный поступок. Они могу получить власть над собой.       — Тогда почему же они все не делают этого?       Урихимэ пожимает плечами и удивляется тому, что способна сделать это.       — Большинство ёкаев ценят имена, которые они получают, в то время как у других просто нет желания контролировать себя. То же самое и с людьми.       — Наверное, — бормочет Натори, хотя выглядит глубоко задумавшимся. Он выбрасывает горстку листьев и отряхивает руки.       — Ты бы сказала мне своё настоящее имя до того, как мы встретились?       — Возможно, если бы ты спросил меня, — облака проплывают мимо, и Урихимэ поднимает руку, чтобы прикрыть глаза от солнечных лучей. — Но я вполне довольна тем, которое ты мне дал.       Когда последние опавшие листья в лесу превращаются в скользкие красные лужи, Урихимэ выползает из дерева. Натори нет рядом, когда это происходит, поэтому она вытягивает пальцы ног и рук и ждет его возвращения.       — А, — говорит он, увидев ее. Он останавливается в нескольких шагах от дерева и смотрит на виноградную лозу, все еще живую и зеленую. — Ты свободна.       — Да.       Урихимэ не упускает из виду его улыбку, которая почему-то наполняется печалью.       — Понятно, — продолжает он. — Что ты будешь делать дальше?       Урихимэ наклоняет голову. (Когда ты постоянно находишься в одном и том же месте, то рано или поздно тебе придётся на него посмотреть. Она наблюдала, как расцветает мир: облака птиц прорывались сквозь ее грусть, а проходившие мимо люди терялись или смеялись, но никогда не обращали на неё внимания. Каждый год роща окрашивалась в зелёный летний цвет, и позже её окутывал ярко-алый покров. Даже зимой в голых деревьях и выпавшем снегу чувствовалась какая-то прелесть. Теперь, когда она снова стала частью этого мира, есть много дорог, по которым она могла пойти: вернуться к своим сестрам в горы, свободно бродить по округе, отомстить за жестокость своего бывшего хозяина… Но она знает, какой путь хочет выбрать.)       — Ты дал мне имя, — Урихимэ встает, и, к своему удивлению, узнает о том, что она немного выше, чем Натори. — Ты вернул мне свободу воли и способность вносить свой вклад в этот мир. Натори-сама, если бы вы попросили, я бы отрезала себе все волосы. Я бы снова привязала себя к этому дереву. Я бы забыла свое собственное имя.       Экзорцист удивленно уставился на неё. Он открыл рот, но вскоре закрыл его, не произнеся и слова. Ну да ладно. Если Урихимэ и научилась чему-то за несколько десятков лет, так это терпению. Она восхищается тем, что её волосы тянет вниз гравитация; тем, что она может стоять прямо; тем, что она может идти в любом направлении, в каком только пожелает. (Она думает о том, что её не так уж и волнует собственное уродство до тех пор, пока она может идти туда, куда захочет.)       — Спасибо, Урихимэ, — наконец говорит Шуичи, выпрямляясь. — Твои слова действительно много для меня значат. Я буду рад работать с тобой, но я бы никогда не попросил тебя вытворять с собой такое.       Люди — непостоянные существа, но Натори доказал, что он добрый. Она ему верит.       — Как скажете, Натори-сама, — отвечает она.       — И еще, — стесняясь, продолжает он. — Не надо так меня называть.       — Как именно, Натори-сама?       — Вот так. Эм… Вместе с почётным обращением.       — Если вы так настаиваете, Натори-сама, — говорит она, а её лицо становится более спокойным. Натори косится на неё.       — Теперь ты меня просто дразнишь.

***

      Служить Натори Шуичи в качестве самой первой слуги — дело непростое. Экзорцист живет в старом доме с красивым садом в центре деревни. Несмотря на обширность территории, она узнает, что там живут только три человека: Натори, его отец и больной дедушка, которого редко можно увидеть. Также туда каждый день приходит служанка по имени Суми, которая следит за домом.       — Могу я что-нибудь сделать? — спрашивает она, как только переступает порог вместе со своим новым хозяином. Натори растерянно смотрит на нее.       — Думаю, ты можешь делать то, что хочешь. Я дам тебе знать, если мне понадобится помощь, — отвечает он перед тем, как пойти в маленький склад.       После минутного раздумья Урихимэ идёт за ним. В её жизни появилась новая рутина: днем она сопровождала Натори, когда он шёл на поручения, проводя обряды экзорцизма или пытаясь найти причину мелких беспорядков; ночью она патрулировала территорию дома, отпугивая случайных призраков. По просьбе юноши она не ходит за ним в школу, вместо этого пытаясь привести в порядок старые защитные барьеры.       Спустя несколько дней небольшой ёкай проскальзывает в дом через защитный круг, который создал Шуичи. Урихимэ молниеносно запутывает его в своих волосах. У юноши хватает наглости выглядеть удивленным и настаивать, чтобы она отпустила существо.       — Я думаю, он просто проголодался, — объясняет Натори. — Ты же знаешь, я не могу изгнать того, кто этого не заслужил.       Урихимэ кажется, что извивающееся существо, визжащее в пучке её волос вполне этого заслуживает, но она уступает. Позже она хмуро смотрит вслед чудовищу, которое исчезает в темноте. Именно в такие моменты она вспоминает, что Натори — всего лишь ребёнок. Ей придется приложить больше усилий, чтобы он мог распознать наступающую опасность.

***

      На её первом задании с экзорцистом они выслеживают вора, который обкрадывает маленькое святилище. Однако «вором» оказываются два хитрых тануки, и им приходится ненадолго разделиться, чтобы справиться хотя бы с одним из них. Вскоре Урихимэ возвращается и видит, что юноша опирается на дерево, пытаясь спрятать глубокий укус на руке.       — Когда вам грозит опасность, вы должны позвать меня, Натори-сама, — ворчит Урихимэ. Хоть травма и не представляет большой опасности, она все еще беспокоится и принимает дополнительные меры предосторожности при очистке и перевязке. — Это единственный способ узнать, что вам нужна моя помощь.       — Я знаю, — по крайней мере, Шуичи выглядит виноватым. Он хмуро смотрит на свои руки. Это напоминает ей о том, как он пытался выучить новые заклинания несколько дней назад. — Я просто… не привык просить о помощи.       Урихимэ мельком слышала разговоры Натори с отцом и его сверстниками: она догадывается почему.       — Тогда вы должны научиться, — отвечает она.       Она завязывает бинт аккуратным узлом и отпускает его руку. Он проверяет повязку и кивает, уже улыбаясь ей.       — Конечно, Урихимэ.       Однако он все еще не зовет её.       Отец Натори называет своего сына многими именами, однако ни одно из них не сказано из любви. Урихимэ слушает их частые ссоры, (но можно ли считать разговор спором, когда одна сторона оскорбляет, а другая — просто слушает?), чаще всего направленные на экзорциста. Никчемный, лживый, ищущий внимания, убогий…       — Натори-сама, — говорит она ему, пока он читает древние записи на складе. — Мне не нравится ваш отец.       В свете фонаря юноша выглядит более бледным и усталым, чем обычно. Под его глазами пролетают тёмные тени, но он все еще улыбается ей.       — Да, иногда с ним бывает трудно.       — Он оскорбляет и унижает вас, — продолжает она. Улыбка сползает с лица экзорциста. — Он сомневается в вашей ценности и работе экзорциста. Он обвиняет вас в преступлениях, которых вы не совершали, и позволяет вам неправильно заботиться о себе.       Натори молчит.       — Если хотите, я могу убить его, — любезно предлагает Урихимэ.       — Чт… Нет! — Натори уставился на нее так, словно она предложила поглотить имя этого человека. — Абсолютно… никакой резни! Никаких убийств вообще, никогда!       Урихимэ обдумывает его слова.       — Если я не могу убить этого человека, то могу привязать его душу к меньшей форме. Это будет безболезненно и оставит его в живых. «Слишком мягкое наказание», — подумала она, но ради Натори она способна на снисхождение.       — В этом нет необходимости, — твердо продолжает юноша. Он достает из кармана очки и надевает их, чтобы посмотреть на нее. — У него есть недостатки, но они есть и у меня. Наши напряжённые отношения — результат несчастья и наших общих ошибок. Лучший выход сейчас — подождать, пока я не стану достаточно взрослым, чтобы уехать.       — Тогда почему бы вам не уехать прямо сейчас? — прищуривается она.       — Все очень сложно. У людей есть свои правила насчет самостоятельности детей, — объясняет он. — Пока что я слишком молод, но скоро стану достаточно взрослым.       — Как нелепо, — выдыхает Урихимэ. — Вы хороший ребенок и умелый экзорцист. Я уверена, что другие люди были бы счастливы принять вас. Если ваш опекун настолько бесчестен, то вы должны найти другого опекуна, который не причинит вам боли.       — Боюсь, с людьми это не работает, — говорит Шуичи тоном, явно намекающим на конец разговора. Он смотрит на нее в тот момент, когда ящерица мелькает на его лице. — Но спасибо тебе, Урихимэ. Мне повезло, что ты присматриваешь за мной.       Урихимэ нерешительно замирает. Она хочет протянуть руку и схватить Натори, но он уже отвернулся. Она по-прежнему сжимает руки в кулаки. Её раздражает собственная никчемность. Ощущение, будто её снова сковывает та лоза.

***

      Решение проблемы неожиданно приходит ей в голову через несколько дней. Она проходит на кухню, когда Шуичи и его отец садятся ужинать. Они редко едят вместе, так как оба, по-видимому, не любят эту традицию. Урихимэ ненавидит подобные вечера, так как юноша всегда возвращается с ужина подавленным и угрюмым, и позже проводит всю ночь, изучая заклинания. Но ради спокойствия своего хозяина она старается не устраивать сцены во время трапезы. Однако именно в этот вечер в голове Урихимэ созревает новая идея, поэтому она садится за стол. Натори бросает на неё беглый взгляд, но спустя несколько мгновений отводит его. На его лице появляется недовольная гримаса. Тем не менее, ужин продолжается в молчании. Юноша явно не хочет привлекать внимания. Однако сам отец вскоре нарушает молчание.       — Как твои оценки?       Он почти не смотрит на сына, предпочитая сосредоточиться на еде. Так даже лучше — Урихимэ будет легче осуществить свой план. Натори задумывается на несколько секунд, прежде чем ответить, тщательно подбирая слова.       — У нас был экзамен по алгебраическим функциям.       — И?       — Я набрал 95 баллов.       Его отец фыркает в ответ.       — Поздравляю, Натори-сама, — говорит Урихимэ, складывая руки на коленях.       Экзорцист смотрит на нее широко раскрытыми глазами, тут же опуская взгляд в тарелку.       — Вся эта зубрежка на прошлой неделе, а у тебя только 95? — отец Натори качает головой. — Ты способен на большее, Шуичи.       — Вы проделали достойную работу, — продолжает Урихимэ. — Я уверена, что вся ваша тяжелая работа окупилась.       — Что-нибудь еще?       — В школе устраивают пьесу. Меня пригласили на одну из ролей, — добавляет Шуичи.       — Пьеса? — усмехается его отец. — Какая пустая трата времени. Лучше сосредоточиться на своих оценках, если тебе так трудно их получать. Ты должен бросить эти представления.       — Звучит интересно, Натори-сама. Не могу дождаться вашего выступления.       На этот раз экзорцист не отрывает взгляда от тарелки, но Урихимэ все равно замечает его мимолетную улыбку.

***

      На следующей неделе Урихимэ идёт вместе с Натори в школу, чтобы выследить бродячего ёкая, который преследовал некоторых учеников. Едва она успела схватить существо чуть больше пиявки, которое питалось энергией людей, как в коридоре послышался негромкий возглас.       — Натори!       Она оборачивается и смотрит на незнакомого ученика, который бежит по коридору, совершенно не замечая её присутствия. Она аккуратно отходит в сторону, когда он приближается к Шуичи.       — Похоже, ты опять задремал на уроке, всё в порядке?       — Кто это? — спрашивает Урихимэ.       — Томита, — говорит Натори. — Я просто немного устал, вот и всё. Тут не о чем беспокоиться.       — Ох, понятно, — парень по имени Томита переминается с ноги на ногу. Он напоминает Урихимэ маленькую певчую птицу, прыгающую по земле. — Не хочешь еще раз воспользоваться моим конспектом?       — Он вам нравится? — спрашивает Урихимэ, вглядываясь в его лицо. Этот паренек не такой красивый, как Натори, но в его веснушках и легкой улыбке есть своя привлекательность. — Если хотите, я могу помочь вам найти путь к его сердцу, Натори-сама.       — Н-не надо! — восклицает Натори, покрываясь румянцем. — Но спасибо, Томита, — запоздало добавляет он и быстро уходит.       — Э… Ладно. Тогда до завтра! — кричит он ему вслед. Урихимэ медленно следует за Шуичи, улыбаясь ёкаю, все еще сжатому в её руке.

***

      Сначала Урихимэ не волновал ребёнок по имени Матоба.       — Натори, у тебя появилась слуга? — спрашивает этот наглец, улыбаясь ей.       Этот глупый сопляк, который выскользнул из-за дерева посреди леса. Ей не хочется думать о том, что он специально преследовал Натори, чтобы провернуть этот трюк. Она сердито смотрит на юнца, подавляя завитки своих волос, которые хотят обернуться вокруг его тонкого тела и задушить его.       — Да, — холодно отвечает Натори. — Её зовут Урихимэ. Урихимэ, это Матоба.       Урихимэ не привыкла разговаривать с другими людьми, поэтому она опускает голову как можно ниже.       — Хех, — ухмыляется Матоба, как будто восхищенный её негодованием. — Странное имя для странного существа. Где ты её нашел, Шуичи-сан?       Урихимэ ненавидит его. Ребёнок или нет, она убьет его, если пожиратель глаз не доберется до него первым. Натори улыбается в ответ.       — Ты сказал, что у тебя есть для меня задание, Матоба?       Брюнет продолжает пристально смотреть на Урихимэ с явным любопытством на лице. Его улыбка похожа на улыбку Шуичи.       — Да, — внезапно отвечает он, резко поворачиваясь к Натори. — Появился ёкай, который любит затаскивать красивых мужчин в реку. Никто ещё не умер, но это лишь вопрос времени.       — Тогда зачем ты пришел ко мне? — Натори снова шагает по лесной тропинке, явно ожидая, что Матоба последует за ним. Тот поднимает бровь и бежит, чтобы догнать его. — Если там тонут красивые мужчины, не лучше ли послать женщину или себя, например?       — О, ха-ха, — сухо говорит Сэйдзи. — Сейчас клан Матоба сосредоточен на гораздо большей угрозе в Яцухаре, поэтому я подумал, что ты хорошо подойдешь для этой работы. Если только ты не слишком занят?..       Натори искоса смотрит на брюнета и пожимает плечами.       — Я уверен, что смогу найти для этого время.       В последовавшей за этим тишине всем становится ясно, что за последние три недели Натори не получал ни одного заказа.

***

      Он засиделся допоздна в ту ночь, а затем и в следующую, перебирая старые свидетельства очевидцев о речных богах и плачущих женщинах, чтобы найти хоть что-то, что соответствовало описанию Матобы. Урихимэ замечает, как Натори устаёт от школы и от разговоров в доме, погружаясь в глубокую усталость. Когда Суми позволяет ему исчезнуть в хранилище третью ночь подряд, не сказав ему ни слова, Урихимэ следует за ним.       — Натори-сама, — она садится рядом с ним, не отбрасывая тени в желтом свете фонаря. Тень Шуичи похожа на маленького свернувшегося жука на стене. — У меня сложилось впечатление, что людям требуется много часов сна каждый день. Разве это не так?       Натори лишь мельком взглянул на неё.       — Обычно это так, но иногда можно пропустить пару часов. Не волнуйся.       Урихимэ медлит, глядя через плечо юноши на бессмысленную страницу. Человеческая чепуха. Она снова поднимает взгляд на блондина.       — Если вы не будете спать, то завтра вам станет гораздо хуже, — убеждает она.       — Хм… Ещё немного.       Урихимэ не знает, что ей нужно сделать, чтобы ее хозяин перестал причинять себе вред, поэтому она молча наблюдает за ним. В конце концов он опускает рукопись и оглядывается.       — Ты беспокоишься обо мне, Урихимэ? — он улыбается, словно в шутку.       — Да, — просто отвечает она. Натори пристально смотрит на неё. —  Я могу принести одеяло или чистую одежду, если это поможет вам уснуть.       Она не очень хорошо разбирается в требованиях ко сну, но и то, и другое, похоже, популярно среди людей.       — Я могу сделать защитные талисманы и охранять вашу комнату, если вы беспокоитесь о новых незваных гостях.       — Эм, — бормочет Шуичи, быстро моргая. Явный признак усталости. Он трет глаза кулаком. — Не стоит, но… Нет, ты права. Уже поздно, а завтра у меня контрольная по истории, так что мне, наверное, пора идти… Спать. Мне нужно идти спать.       Однако он продолжает сидеть на месте.       — Натори-сама.       — Теперь я пойду спать, — повторяет он.       — Хорошо, Натори-сама, — ободряюще говорит Урихимэ, вынимая книгу из его руки. Она провожает его в спальню и убеждается, что он действительно ложится в кровать. Позже она все равно приносит дополнительное одеяло, потому что сейчас зима, и она подозревает, что Шуичи всё же слабее, чем он показывает.

***

      Когда наступают выходные, Натори прогуливается вдоль темной реки и пытается отыскать тропинки по заснеженному берегу, все больше и больше расстраиваясь из-за того, что похищающий людей ёкай продолжает ускользать от них. Убедившись, что чудовище слишком боится численного превосходства, экзорцист отпускает Урихимэ и продолжает свой путь в одиночестве. Как и ожидается, её нет рядом. Её нет рядом, когда Натори поворачивается спиной к воде, все еще ледяной от снега, и две бледные руки обхватывают его талию. Её нет рядом, когда он с удивлением смотрит на эти руки и пытается убрать их. Её нет рядом, когда Шуичи выкрикивает её имя, после чего его погружают под воду.       Она летает над рекой, пытаясь найти юношу. Наконец, когда она замечает бледное тело в воде, то ныряет за ним, обвивает волосы вокруг его талии и тянет на поверхность. Существо тянет назад, но Урихимэ намного сильнее, и вскоре Натори и существо, оба мокрые и задыхающиеся, падают на берег. Урихимэ закручивает волосы вокруг себя, словно щит, и приземляется между Натори и его противником, дрожащей женщиной в белом кимоно. Шуичи вытаскивает амулет и бормочет заклинание, от которого волосы Урихимэ встают дыбом. Талисман выпрямляется и летит к ёкаю по приказу экзорциста, тут же прилипнув к её лбу. Женщина мимолетно смотрит на Урихимэ своими белыми, словно снег, глазами.       — Простите, — шепчет она. Слезы замерзают у неё на щеках. — Мне было так холодно.       Затем она исчезает в ярком свете.       —Урихимэ, — говорит Натори, смеясь сквозь холод. С его волос капает вода, а кожа по краям приобретает пугающий синий оттенок. — Ты пришла за мной.       — Глупый ребёнок! — ругается она, стягивая с себя накидку и плотно обхватывая ею Шуичи.       Урихимэ не может быстро передвигаться, если только её не позовут, поэтому она несёт Натори домой на спине, следя за его состоянием. Он цепляется за нее, дрожа и болтая о пустяках, пока они не достигают старого барьера дома. Облегченно вздохнув, Урихимэ затаскивает его внутрь и заставляет принять ванну, а затем лечь в постель. Она укрывает его одеялом.       — Ты была изумительна, когда вот так плыла над рекой, — смеется он.       — Тихо, — предупреждает она.       Она кладет руку ему на лоб, как это делают некоторые матери, но не может понять, есть ли у Шуичи температура.

***

      Когда Натори просыпается утром, его спальня наполняется розовым солнечным светом. Он поворачивает голову и видит Урихимэ, сидящей на коленях рядом с его футоном. В своем кимоно и с длинными черными волосами она похожа на принцессу, словно сошедшую со старой картины.       — Болван, — говорит она в качестве приветствия.       — Урихимэ, — отвечает Натори, улыбаясь. Она сердито смотрит на него, и экзорцист не может сдержать приступ вины. По ее сжатым губам он понял, что она провела всю ночь, беспокоясь о нем.       — Больше так не делай, — приказывает она.       Натори на мгновение замолкает. Он предпочитает не лгать Урихиме, поскольку она — одно из немногих существ, с которыми он не обязан использовать ложь.       — Вполне вероятно, что я сделаю нечто подобное снова, — тихо признается он. Волосы Урихимэ мерцают, как это часто бывает, когда она расстроена. Натори вздыхает и пытается подняться.       — Спасибо, что пришла за мной.       Урихимэ хмуро смотрит на него и прижимает к постели.       — Вы и не думали, что я это сделаю.       — Я не был уверен, — Шуичи ерзает, пытаясь снова подняться. — Я не привык принимать помощь от других.       — Я всегда приду, когда вы позовете меня, — настаивает Урихимэ, легко отталкивая его назад.       — Знаю, — говорит Натори. — Теперь я это знаю.       — Хорошо, — отвечает Урихимэ.       Она говорит это так, будто все еще не совсем верит ему. Может быть, думает Натори, оно и к лучшему. Он закрывает глаза и устраивается поудобнее, смирившись с тем, что проведет остаток утра в постели.       Некоторые вещи требуют времени.       — Урихимэ? — он слышит ее вздох, но он звучит скорее нежно, чем устало. Прохладные пальцы ерошат его волосы.       — Да, Натори-сама?       — Ты сегодня прекрасно выглядишь.