Жизнь Ленора или как выжить вампиру-дыне.

Какой была Ирландия в 1349 году? Поражённой, как и вся Европа, и не только Европа. По миру гуляла чума, оставляя за собой след из мёртвых тел. Идя бок о бок вместе со смертью, чума поразила всех, все узнали, о её страшной силе, и не знали, как от неё спастись. Год был тяжёлым, не только из-за чумы, казалось, вся природа роптала против человечества, знойные засухи перемежались с неистовым холодом. Голод, болезни, последствия природных катаклизмов — многие думали, что это всё кара божьих сил, что грешные люди настолько неугодны Господу, что тот решил показать им силу своего гнева. А оружием были мыши, их было так много и они были так привычны для всех что сразу о том, что они переносчики самой ужасающей болезни в мире никто не мог подумать, пока не стало поздно. Однако в Ирландии люди не только повсеместно умирали, но и становились свободны, в тот год чума погубила многих англичан посягнувших на чужие земли. Виновниками этого ужаса для ирландцев и были англичане, ведь это их корабль привёз к ним чуму, болезнь совершила путешествие по воде из Бристоля в поисках новых жертв. Чуме было всё равно на национальность, возраст и верования, она просто была и была непереносима для человеческого организма. Правда, страдали не только люди, но и вампиры. Еда каждый день умирает тысячами, на каждом шагу сектанты, которые всех без разбора приносят в жертву, чумные доктора, которые так и норовят осмотреть из-за слишком бледной кожи. Героям этой истории не повезло ещё больше. Они были вампирами, которые превращаются в дыню и тыкву, вампирами, которые оказались в чужой стране, приплыв в Ирландию на злополучном корабле из Бристоля, а ещё они были голодными вампирами. Октябрь подходил к концу, аномально холодная погода, укутывала их, промораживала до костей, одежда не спасала путников. Вампиры не теплокровные, но чужая кровь, тёплая кровь, бегущая по венам, заставляет чувствовать холод, ощущать его каждой клеточкой. К счастью или сожалению, почти вся кровь разложилась на витамины, и голод ощущался сильнее холода. Голод походил на зверя, который обгладывал кости изнутри, впивался когтями в ткани. Жизнь стала казаться сплошным мучением. Хотя в глазах Ленора жизнь была сплошным мучением уже неделю назад, с тех пор как им стали встречаться трупы изуродованные чумой. Незакопанные, брошенные в кучу люди, чтобы потом сгореть дотла. Люди, лишавшиеся права на могилу и на приходящих, чтобы почтить, потомков. Пусть он вампир, пусть питается кровью, но он никогда никого не убивал, обратить же, был не в силах, слишком слабый род, непризнанный даже среди своих. Он отвёл глаза от кучи трупов, заметив там детей. Это зрелище слишком сильно его ранило, те же лица, но без нарывов с широкими улыбками и счастьем в глазах представлялись вампиру, он бы даже заплакал, если рядом не шёл друг, который наругал за такое проявление эмоций, ведь искренне считал, что люди ужасны. Причиной этому была смерть его семьи, которую убили люди: сначала родителей, а потом и старшего брата. Страх не был оправданием в его глазах, они убили его семью, при возможности убили бы и его. Мнение о том, что люди враги твёрдо засело в голове. Он просто ненавидел их и ненавидел ещё сильнее, когда дети лезли к Ленору с просьбами поиграть. Отчего-то те всегда тянулись к его другу. Они познакомились, когда вампир остался один, он поклялся защищать нового знакомого, даже если тот не согласиться на защиту. Дети может и были сущими ангелочками, но они выросли бы в тех, кто убил их без раздумий, из-за страха, потому что думал «или убью, или умру», простые и жестокие существа, которые могут убить не таких, как они, и жить спокойно. — Верд, поехать в Ирландию было плохой идеей, лучше бы поехали в какое-нибудь русское княжество, — обычно Ленор не высказывался против идей друга, но сейчас он был так истощён, что надеяться, верить в какие-то улучшения жизни не мог. — Не переживай, всё будет хорошо. Вампир протянул руку, чтобы обнадёживающе потрепать чёрные вьющиеся волосы, но её перехватили. Колкий взгляд тёмно-синих глаз смотрел в душу, пытаясь понять её и, не добившись результата, перешёл вдаль. — Мы оказались в чужой стране, в которую с нашего корабля перенесли болезнь, что косит людей, то есть тех, благодаря кому мы живём. Мы ходим с чемоданами наперевес по незнакомым дорогам и в дождь, и в ветер. Неделю мы не встречали живых людей, отчего сильно голодны. И даже в такой ситуации ты игнорируешь мои мысли! Ты хочешь защитить меня? Так хотя бы бери в расчёт моё мнение. Я младше тебя на 23 года, но это не значит, что я глупее и не могу позаботиться о себе. Усталость Ленора вырвалась порывом гнева, он всегда так думал, но был не против. Чем дитя не тешилось, как говориться. Но сейчас они попали не в маленькую передрягу, сейчас они почти намертво застряли в незримой трясине. И вместо того, чтобы обсудить положение дел Верд ушёл ночью, а утром вернулся и заявил, что у него есть план. Ведя Ленора в молчании неизвестно куда, будто приготовил сюрприз на его день рождение, вампир был абсолютно всем доволен. После того, как друг вспылил, Верд всё же положил руку на чужую голову и потрепал волосы. — Я знаю, что ты образованный малый, жил ведь когда-то в богатом доме, но я нашёл решение нашей проблемы, просто поверь мне. Я всегда смогу решить любую проблему, ни о чём не думай. — В меня ты не веришь и не доверяешь мне, впрочем, не важно. Верд улыбнулся и пошёл, делая вид, что ничего не случилось, Ленор позволил себя утянуть, вспоминая своё прошлое. Были времена, когда его жизнь не была покрыта мраком, когда была уверенность в завтрашнем дне. Вампиры, обращающиеся в животных, ставят себя выше тех, кто обращается в тыквы и дыни, потому что они древние и имеют статусы лордов, герцогов и т.д. А вампиры дыни и тыквы произошли в ходе неудачного колдовства мага-любителя. Что он пытался сделать, кто этот маг — неизвестно, неизвестна и правдивость этой истории, точной информации нет, а эта история могла быть лишь насмешкой. Ленору повезло найти покровителя среди знатных вампиров, лорд Кердле любил мальчика больше родных детей, потому что те бросили его, и каждый день сваливалась на его голову доля позора с их проказ. Пока родные дети позорили своего старика, вампир-дыня усердно учился и помогал лорду во всём. К сожалению, тот умер внезапно, поговаривали, что его отравили родные дети из-за наследства, Ленор же только знал, что брат с сестрой объявились через несколько дней, претендовали на наследство, получили его и выгнали бедного вампира-дыню. Тот жалел о том, что не смог спасти учителя и был признателен за то, что тот дал ему хорошее образование. Ленор не только был сведущ во многих сферах, но ещё и умел применять свои знания, когда хотел. Черноволосый полностью погрузился в воспоминания, настолько, что потерял связь с реальностью. Здесь и сейчас было для него где-то далеко. Он даже не слышал, как друг недоуменно говорил: «Где же он?» И продолжалось это до того момента, пока Ленор на что-то не наступил. Взгляд стал фокусироваться на происходящем вокруг, мысли собирались в кучу медленнее, поэтому слова Верда привели его в недоумение. — Ты его нашёл! Теперь вампир-дыня чётко смог разглядеть руку и почувствовать человеческий запах. — Он мёртв? Зачем ты меня сюда привёл? — Подожди, не торопи события. Запыхиваясь вампир-тыква, вытягивал тело из кустов. Увидев, только часть Ленор отшатнулся, в последнее время такие личности доставляли им немало хлопот, задавая много вопросов, пытаясь осмотреть и даже желая сжечь на костре. — Зачем тебе труп чумного доктора? Ленор ничего не понимал, и это его раздражало, Верд вытянул тело почти полностью, отпустил и глубоко выдохнул, выпрямляясь. — Мы оденемся, как чумные доктора и будем ходить к больным. Мы сможем пить их кровь и даже не немного, ведь они всё равно умрут! Эта идея вызывала неприязнь у черноволосого: жестокая и совершенно глупая. — Я не согласен. Тем более люди видят таких каждый день, они раскроют нас, мы же не знаем, что они делают с больными. — Нам ничего и не нужно будет делать! Да и ты умный, что сказать мы, точно, найдём. Ни одна идея ещё не вызывала столько сомнений у вампира, как эта, но он знал, что с другом бесполезно спорить, и он смирился. С бывшего доктора сняли его одеяние, выкинув веточкой чеснок. Ароматические травы выкидывать из клюва не стали, если в палях пахло свежестью после дождя, то в любой даже маленькой деревушке безбожно воняло. Различить смесь самых неприятнейших запахов было невозможно, но, как люди жили с такими запахами и крысами, вампиры не понимали. Хотя у них своего имущества не было. Чемоданы с почти незаметным содержимым они получили только засчёт работы: Ленор использовал свои знания, знакомился с высокопоставленными людьми в Лондоне и устраивался к ним работать. Верд же никогда не работал на людей, считая, что это ниже его достоинства. В целом они жили засчёт способностей вампира-дыни, хоть вампир-тыква и отказывался с этим соглашаться. Редкий дождь они пережидали в склепах, голод терпели, превращаясь в дыню и тыкву. Ленор работал днём — не потому что его от солнца защищали знаменитые туманы Англии, они не имевшим силу, чтобы противостоять солнечным лучам — несмотря на слабость из-за солнца. Вампиры слабее днём, но не горят под солнцем. Скорее становятся обычными людьми с бледной кожей, что в свою очередь вызывает дискомфорт. Пока Ленор работал, Верд тратил жизнь на безделье, иногда отвлекая и друга. Складывалось ощущение будто вампир-тыква не понимал, как им удавалось выживать. Остаток дня прошёл в поисках второго костюма, которые остались безуспешными к глубокой ночи точно так же, как они голодными. В этот день судьба была не на их стороне, мало того, что они не нашли искомое и остались голодными, так ещё и спрятанное ими облачение, которое они забрали утром, исчезло. Запаха похитителя не чувствовалось, друзья были подавлены. Молчание за весь вечер нарушал только потрескивающий костёр. Ленор долго не закрывал глаза, смотря на небо, ему было просто страшно закрыть их, а открыть в другом мире, в сотни раз хуже этого. После того, как появилась чума черноволосый ждал только смертельных подарков от жизни. Вампир-дыня проснулся от тишины, в такой час, когда её быть не должно, ведь друг всегда просыпался раньше него. Свет, проникающий сквозь закрытые веки, возвещал о приходе утра. Ленор поднялся с холодной земли, холод которой уже не мог чувствовать, потому что сам был холоднее. Верда не было видно, даже ветер не доносил его запаха. Ленора буквально трясло из-за этого, время от времени он просыпался один, друг всегда всё решал сам, не доверяя ему, хотя жил раньше за его счёт. Очень редко решения Верда были разумными. Вампир стал ждать ушедшего и морально готовиться к тому, чем тот удивит на этот раз. Но все его усилия были напрасными, через час Верд ошарашил возвращением с двумя костюмами чумных докторов. Ленор еле-еле собрался и задал вопрос о том, откуда тот их взял, чем заставил друга растеряться. — Нашёл в одной вымершей деревушке тут недалеко. — Ты не умеешь обманывать, — тон Ленора был столь холоден, что казалось русые волосы друга поседели от страха. Верд не мог придумать правдоподобной отговорки, но это было и бесполезно, Ленор прочёл на его лице то, что тот пытался скрыть. — Ты украл их. — Они умирали у меня на глазах! Когда я закончил их снимать, они уже были мертвы! — Снял одежду с живых, не думал, что ты способен опуститься до столь низких поступков. — Это ты опустился, Ленор! Они всего лишь наша еда, ты не заведёшь среди них друзей, а поверишь хоть одному и умрёшь, — Верд тоже разозлился и перешёл на крик. Ленор подошёл вплотную к русоволосому другу и прошептал, смотря прямо в глаза. — Эта еда живая! Знаешь, что она умеет лучше всего? Выживать, а кроме этого развиваться. Однажды в этом мире они будут выше нас и, если ты с этим не смиришься, то вот тогда умрёшь. А сейчас… люди не способны убивать нас направо и налево. До тебя, я сотни лет жил и выживал один, не опасаясь людей. Не в них дело. Сейчас у нас всех и вовсе один враг — болезнь. Ленор отстранился и взял один костюм из чужих рук. — Пошли, их мыть, они не внушают мне доверия. Черноволосый зашагал прочь, Верд молча поплёлся за ним. Вампир-тыква не был с этим мнением согласен, думал, что люди слишком примитивны и их выкосит чума. Недовольство, вскипавшее внутри, вырвалось, когда стало понятно, что не так просто этот болохонище стирается. Верд с трудом подкинул отяжелевшую от воды ткань и бросил в речную воду, отчего раздался громкий чвякающий звук . Ленор поморщился и отвернулся, пытаясь абстрагироваться от этого раздражающего всплеска. Ленор очень не любил шум. Сам был спокойным и тихим, уверенным и сообразительным, всегда старался избегать конфликтов, высказывался редко. У него были только две проблемы: любовь к детям и страх перед будущим. Он их осознавал, чувствовал, они пронизали сердце, словно два остро заточенных клинка. Самое страшное то, что он не мог от них избавиться. Иногда он хотел быть таким же, как Верд. Вампир-тыква являлся его полной противоположностью. Беззаботный, неунывающий, не в состоянии решить проблему, ищет лазейки, чтобы не сталкиваться с ней. Он не умел просить помощи, был упрямым. Верд походил на ребёнка, который не мог жить, не заботясь о ком-то, к сожалению, мнения своей «жертвы» он не спрашивал. Как же эти двое общались? Между ними оставалось много невысказанных недовольств и незаконченных диалогов. Обычно это разрушает отношения между друзьями, принимая роль червя, разъедающего самое хорошее и оставляя гниль. Но не у них, именно это заставляло их дружбу оставаться на плаву, более того споры у них бывали крайне редко. Участились они лишь в последние дни, потому что оба были морально истощены и боялись завтрашнего дня, но гордость не позволяла об этом говорить. Всё же их дружба была не настолько крепкой, чтобы доверять внутренние переживания. Стирка подходила к концу, молчание нарушил русоволосый вампир: — Извини, Ленор, ты скорее всего волнуешься, когда я ухожу… — пауза выдала нерешительность говорившего. - Больше не буду уходить тайком по ночам. — Спасибо. Ленор всегда шёл на уступки, а в самых тяжёлых случаях на уступки шёл Верд. Больше всего они боялись потерять друг друга, ведь, потеряв, останутся одни. В лучшие времена их общение было более дружелюбным и открытым, они даже веселились, подшучивая над кладбищенским смотрителем, когда перекантовывались в каком-нибудь склепе. Но сейчас были худшие времена, и голод напоминал о том, что надо предпринимать какие-то действия. Только не обманом и спасительными убийствами хотел выжить вымпир–дыня. Они шли сушить одежку над костром, когда Ленор снова поднял эту тему. — Может, не стоит этого делать. Верд, у меня плохое предчувствие. — А когда его у тебя не было? — недовольно бросает друг. — Это тоже, что было перед посадкой на корабль, — Ленор осторожно пытается образумить русоволосого. — Не начинай, пожалуйста. Мы должны есть, чтобы выживать. Разговор был очень неприятным, Ленор не стал продолжать. Молча оба были красноречивей. Про себя они доказывали правоту своего мнения, приводя аргументы и парируя представляемому ответу новыми аргументами. Они, казалось, не до конца понимают, что разговор происходит только в их мыслях и поэтому в следующих разговорах всё будто начиналось сначала. Высушенная одежда всё же вызвала радость у вампиров, потому что это долго, по кругу солнца, просвечивающему из-за туч, можно было определить, что настал полдень, обеденный час. Это словосочетание ещё несколько дней назад походило на насмешку над ними. Одежда чумных докторов стала спасением от осеннего холода, проникающий всюду ветер потерял силу и проиграл рыбацким забродникам и плащу. Ленор невольно кутался в новый костюм, не замечая его неудобства и непривычности. — Как это вообще одевать?! Верд запутался в забродниках, на что черноволосый весело усмехнулся и помог другу: сначала распутаться, а потом одеться. — Ты знаешь, где ближайшая деревушка? — Да, пока ты спал, я исходил все окрестности, нам не далеко, поэтому начинай придумывать какие-нибудь умные фразочки. Вампир-дыня ушёл в себя. Вспоминая, о чём с ними говорили, нападавшие доктора. «Они говорили что-то про лихорадку, бубоны. Когда говорили о втором, крутили в руках скальпель, наверное, они их вырезают…» Мысли прервал заговоривший друг: — Я тут вспомнил, может быть это важно. Когда те доктора умирали, они пытали сорвать с себя нарывы и прижечь. «Возможно, лихорадка влияет на людей самым непредсказуемым образом. Надеюсь, эта непредсказуемость не создаст нам проблем…» Деревушка, о которой говорил вампир-тыква была в плачевном состоянии, к счастью, через красные стёкла в маске Ленору хуже видно страдание на лицах изуродованных болезнью, но был слышен непрерывный детский плач, который сковывал сердце и впивался в него шипами, будто терновник. Черноволосый старался не слушать, старался зациклиться на мыслях, спрятаться внутри себя. У него получалось, пока друг не потянул в сторону одной из дверей. Глухой стук окончательно вырвал из мыслей и заставил вернуться в жестокую реальность. Открыла вампирам старушка, которая, наверняка, была моложе, чем выглядела. Говорил Верд, а вампир-дыня не вмешивался и не слушал. Он пытался разглядеть открывшую дверь. Красные глаза, скорее от слёз, чем от болезни. Не отпускало ощущение, что измученное состояние скрывалось в каждой морщинке измождённой старушки. «Зачем он выбрал этот дом, как можно расценивать её как еду, ослабевшая, измученная...» Взгляд Ленора упал на её руки, она прикрывала бубоны, начинавшиеся где-то под длинным рукавом платья. «Она уже больна. Люди так легко умирают…» Вампир перевёл взгляд с рук на её лицо и услышал. — Если вы можете помочь моему сыну, проходите. Старушка отошла от входа, впуская гостей. Черноволосый неуверенно схватился за рукав друга, останавливая его. Верд сквозь красные стёкла посмотрел на плачущие глаза, которые призывали уйти, крепко схватил чужую руку и втянул Ленора за собой внутрь. То, что вампиры успели разглядеть, быстро переходя комнату, вызывало неприязнь. Крысы бегали по углам, вся мебель была из старого дерева, которое не пощадило время. Дом очень напоминал свою хозяйку, напоминал людей с улицы. Весь народ был каким-то раненным, дома отражали своих владельцев. Да, эти люди сами частично в этом виноваты, Ленор и Верд не представляли жизнь в этих условия. В склепах, которые они выбирали для ночёвки, было куда уютнее. Ленор старался сдерживать слёзы, ведь знал, что друг будет порицать слабость. Для Верда люди лишь еда и примитивные существа. Ленор же знал, что пусть люди и отстали от вампиров, но однажды они откроют всё сами, узнают каков этот мир, научатся использовать знания. Эта уверенность рождалась из-за искусства. Во все времена люди что-то творили, создавали прекрасное. Ленор видел много картин, много текстов. Пусть это рождалось на фоне религии, он верил, что когда-то люди будут создавать прекрасное ради прекрасного. Друга за его отношение к людям он не осуждал. Не видевший прекрасного создания людского не способен оценить потенциал этой расы. Пожилая женщина завела их в безоконную комнатёнку. Ни воздуха, ни света, потолок ниже, чем в основной части дома, видимо, осел. — Проходите, это мой сын. Парни прошли в комнатку, напоминающую гроб. Больной лежал на кровати, по которой бесцеремонно бегали клопы. Пациент лежал в неестественной позе, всё тело было покрыто бубонами, некоторые были лопнувшими и из них сочился гной: возможно, он занимался самолечением или в лихорадке пытался сорвать их, отдаляя смерть, неверуя в её неминуемость. Кожа была серая от грязи, но через эту серость проглядывался горячный румянец. Всё тело била крупная дрожь, по лицу стекали крупные капли пота. — Ему всего лишь двадцать лет, пожалуйста, спасите его, — умоляла мать. — Мы сделаем всё, что сможет, а теперь уходите, вам лучше не находиться в одной комнате. Наигранная забота в голосе русоволосого заставила Ленора вздрогнуть. Когда старушка вышла, Верд снял маску и торжественно сказал: — Приступим к трапезе. — Как ты можешь? На нём ведь живого места нет! Вампир-дыня стоял над кроватью, картина перед ним вызывала два чувства: отвращение и жалость. Но оба призывали сбежать подальше. — Ты предлагаешь нам самим умереть от голода? Вампир-тыква старался говорить тише, предполагая, что старуха сидит под дверью, но даже так сдерживаемую злость было легко услышать: Верд буквально зажимал слова зубами, чтобы не перейти на крик. Мутный и страшный четырнадцатый век, когда люди были сверхъсуеверны. Несчётное количество теорий бытовало насчёт чумы, две из которых были основными: наказание и проклятие. Обычные люди, верившие во второе, предпочитали запасаться средствами защиты. Они думали, что теперь, когда они слабы, за ними кто-нибудь придёт и отнимет жизнь. Больной, растревоженный чужими голосами, начал шевелиться. Смог ли он отличить незнакомцев от матери или совершенно повредился рассудком, но из последних сил он схватил кол, который лежал у стенки и направил удар в сердце ближе находящегося. Дискоординация движений сыграла роль, и удар должен был прийтись в руки Ленору, поэтому вампир был абсолютно спокоен. Игнорирование лежачего было ошибкой. В следующую секунду черноволосый испытывал сильную боль в боку из-за того, что его оттолкнули в прикроватный комод. Открыв глаза, вампир собирался возмутиться, но не смог. Он увидел то, что не мог даже представить: деревянный кол впился в друга. С ужасов в глазах Ленор кинулся на пол. — Зачем?! Он бы попал мне в руку, а ты подставился сердцем! Скажи что это не осиновый?! — отчаянные крики срывали голос, приходилось прерываться, конец же вовсе был произнесён хриплым шёпотом. Женщина вбежала в комнату, услышав крики, знакомый кол в теле доктора заставил её отшатнуться к стене, и закрыть рот руками. Ленор сорвал с себя маску чумного доктора. Слезы ручьями лились по щекам, и остановить их он не мог, просто не хватало сил. Молчание друга говорило, что он умирает, а улыбка, что он рад умирать на руках вампира-дыни. — Видимо, в этот раз я переборщил с заботой. Извини. — Не извиняйся, просто выживи! Ленор думал, что если Верда напоить кровью, то тот всё же выживет, хотел подскочить, но русоволосый крепко схватил его за руку. — Не надо, это мне не поможет. Мама пыталась сделать так отцу. Ничего не вышло. Чувство беспомощности заполняло черноволосого до краёв. В голове прочно засело отрицание. «Это просто кошмар», — повторял про себя Ленор. — У тебя всё на лице написано: ты хочешь, что бы я сказал, что это дурной сон. Не могу обнадёжить ложью, — Верд хотел взъерошить вампиру-дыне волосы, но на полпути рука стала превращаться в прах. — Моё время истекло, живи и будь счастливым без меня. Другой, целой рукой он вытер слёзы черноволосого, а после широко улыбнулся. Тело, рука, улыбка рассыпались на глазах. Лёгкий стук колышка об пол отдавался в ушах. Весь мир перестал существовать. Ленор понимал, что остался один, но слёзы больше не лились, в сердце была невыносимая пустота, его сковала грусть, но эта грусть была слишком сильной, сильнее возможности излить её. Как будто вместе с собой Верд забрал все слёзы, поставил запрет на грусть, загнал боль в глубины сердца. Но именно всё это и рождало пустоту, не в силах избавиться от этих чувств, Ленор будто со стороны наблюдал образование бездны внутри. Впервые он действительно почувствовал, что у него нет души. Что он мог сделать в этой ситуации? Попробовать сбежать от этого и только. Вампир встал и поплёлся прочь. Произошедшее перестало казаться сном, вся надежда безжалостно уничтожена жизнью. Ленор заснёт сейчас, ведь жизнь без Верда может быть только сном, а вернее кошмаром. — Нехристи, бесы, черти, — говорила женщина с ужасом в глазах. — Он боялся вас больше, чем вы его, — безэмоционально усмехнулся вампир-дыня себе под нос. Он плёлся в неизвестном направлении до самой ночи, реальность не ощущалась, голод и холод стали абсолютно незаметны. Ленору казалось, что он сам исчез. Неизвестно сколько бы он так ещё проходил, если бы незнакомый голос не вернул его на грешную землю. — Ни одна нечисть не может грустить, когда я прихожу. Единственный на всей планете грустящий, что же у тебя случилось? – ласковый таинственный голос заставлял обратить внимание на говорившую. Ленор посмотрел на незнакомку. Вся её внешность была особенной: рыжие волосы, глаза цвета топаза, молодая и здоровая на вид девушка, платье, сшитое из лохмотьев, выглядело изящно и аккуратно. Резкое отличие от людей из деревни выдавало её нечеловеческое происхождение. — А кто ты, что приходишь и всем становиться весело? — ответ был немного грубым, но неосознанно. — Я Селена, дух Хэллоуина. А ты в этот раз встречаешь меня в одиночку и грустным, что-то случилось с твоим тыквенным другом? Вампир-дыня не мог подобрать слов, чтобы ответить и просто уткнул взгляд в землю. По молчанию Селена всё поняла, но соболезновать не стала. — Давай-ка я помогу тебе развеселиться, я отправлю тебя в одно очень весёленькое место. Через секунду мир Ленора стал серым. Но эта загадка была быстро разгадана: он был накрыт грязной простынёй. Стряхнув её с себя, вампир принял сидячее положение. Сразу стала очевидна часть происходившего: он в карете с больными, причём не аристократической, а скорее той, на каких перевозили преступников в тюрьмы. Надоедливая тряска по городской брусчатке утомляла. Пришлось начать думать, потому что это всё черноволосому сильно не нравилось, не отпускало чувство, будто он не хило влип. Вампир-дыня хотел посмотреть в какую-нибудь щёлочку. Но карета подскочила так, что его немного откинуло, приблизиться к просвету между досками удалось, только когда карета остановилась. В щели можно было разглядеть силуэт, подходящий к карете. Поначалу рассмотреть его было трудно, яркий, по сравнению с освещением внутри, свет ослепил, но уже через несколько секунд глаза привыкли, и можно было разглядеть незнакомца: одеяние по типу рясы, цилиндр. Ничего примечательного, если не брать в расчёт, что город был похож на вымерший. Ленор чувствовал запах только двух людей и ворона. Отсутствие людей в округе пугало. Да, люди ночью предпочитают сидеть дома. Нет, черноволосого пугало не отсутствие людей, а присутствие этого: человек встречающий впотьмах повозку с умирающими людьми — мягко сказать подозрительно. Ситуация стала ещё более пугающей, когда незнакомец заговорил: — Ты привёз? Много? Весь разговор происходил шёпотом, ещё и воронье карканье сильно мешало расслышать. Удалось услышать только два вопроса, по которым Ленор не мог понять суть разговора, но ответ кучера всё прояснил: — Да, штук семь. Сегодня хорошая ночь. Сатана отблагодарит нас спасением. «Сатанисты, надо быстрее уходить!» — пронеслась в голове мысль, подобно испуганной птице. Но будто услышав его мысли, за спиной появилась Селена и прошептала на ухо: — Ты рано проснулся, поспи ещё немного. Чтобы не пропустить самое весёлое тебе нужно ещё поспать. В глазах потемнело, черноволосый впал в забвение. Вернувшись по дороге из сна к самому веселью, Ленор открыл глаза. И его совсем не развеселило то, что он увидел, больше радости ему бы доставила возможность не видеть этого. Не будь он вампиром, это был бы его последний сон, потому что он очнулся на алтаре. Если бы над вами нависал культист с кинжалом, а со всех сторон слепили свечи, вы не ошиблись с определением того, на чём лежите. Клинок прошил наряд чумного доктора и прошил бы кожу, но вот на это Ленор не подписывался. Пока его тело не насыщенно кровью, он бы был вынужден ходить с дыркой в животе, чего ему, откровенно говоря, не хотелось. Вампир-дыня быстро схватил руку с кинжалом, отвести её подальше от себя не составило труда, подыграло удивление сатаниста. К сожалению, удивление одного не отразилось на всех. — Хватай его. Это колдун! — Я говорил, что с ним что-то не так! Эти крики знатно раздражали черноволосого, но он ничего не мог с этим поделать. Голод лишает сил, превосходящих силы человека. Оружия у него нет, а в рукопашной их не победить, точнее лучше и не пробовать. Если трогать ненормальных, которые закалывают людей десятками ради собственного спасения... Смешней всего в этом была их глупость. Была бы, если не он был их жертвой. Ленору что-то вкололи, и он вновь погрузился в сон. В мир яви вампир-дыня вернулся от громких стуков. Вспомнив, что было перед этим, он широко распахнул глаза, и нашёл себя привязанным к столбу. Люди в рясах подкидывали к его ногам дрова. «Я же не ведьма!» — нервно думал Ленор. В попытках вырвать руки из пут, стёр их до мяса. — Не пытайся даже, колдун, ты не сможешь спастись от праведного огня, — сказал один из культистов, держащий факел. «Вы же сатанисты! Какой праведный огонь?!» — хотелось прокричать в первую секунду. — Люди. Как вам легко быть грешными и верить в праведность святую, когда вы убиваете сильнейшие, хоть смерть и встретите любую, — от стресса Ленор заговорил стихами. Его творческий порыв никто не оценил, но это его не шибко и огорчило. Вампиру было безразлично, на секунду в голову даже пришла мысль, что он умрёт и не будет больше один. С этой мыслью черноволосый посмотрелся на факел, ему вспомнились светло-карие глаза друга, которые стали прахом засчитанные секунды. Вспоминая взгляд, улыбку, голос и нелепую смерть Верда, Ленор скривился и решил, что его время ещё не пришло. Ведь потом не будет ничего, а он должен дожить до расцвета этого места, увидеть, на что способны люди. Да и не подобает вампирам сгорать на кострах, как рыжим бестиям. Непрезентабельно, а непрезентабельная смерть Ленору, точно, не к лицу. Оставалось придумать, как выбраться. Радовало отсутствие ветра и копошение людишек. По сути, они не были бы такими медленными, если бы не рясы, но не вампиру-дыне жаловаться. Тем более это играло ему на руку, было время подумать, одной уверенностью из передряги не выбраться. — А что если я вас спасу от смертельной напасти? — черноволосый блефовал, но ждать, просто своей участи, глупо. — Молчи дьявольское отродье! — Огонь очистит твою грешную душу. «Какие быстрые перебежчики. Стоило всего-то мне оказаться на их алтаре и они вернулись к богу. Да мне только в церкви святым работать» — Мы выжжем из тебя желание говорить, жалкий бес. Хотел нас искусить, заставив убивать своих братьев и сестёр, так мы напомним, что твоё место в жарком адском пламени! Горящий факел стал приближаться под радостные возгласы людей. Ленор снова стал вырываться с ещё более бешеной рьяностью. Одна часть взывала к рассудку, молила успокоиться, вторая паниковала из-за приближающегося конца, а третья упорно твердила, что это всё не правда и всё будет хорошо. Когда ужас в глазах было уже невозможно скрыть, а крик, начавшийся внутри несколькими секундами ранее, почти вырывался наружу, над ухом раздался умиротворяющий весёлый голос: — Извини, я чуть не опоздала, — дух засомневалась и решила уточнить. — Ты же ещё нигде не превратился в жаркое? Девушка стояла рядом по другую сторону столба. — Если не поторопишься, я не только жареным мясом стану, но и расплавлюсь, как свеча! — истошно закричал вампир. Крик привлёк внимание сатанистов к девушке, они явно не обрадовались, что кто-то не даёт им свершить праведную кару. — Женщина, уйди от него! Как ты смеешь прерывать спасение этой грешной души. Уберите её оттуда, живо! Культисты побоялись подходить близко, но с расстояния пытались схватить спасительницу за подол платья. Трогать подол праздничного наряда Селены стало самой большой ошибкой в их жизни. Девушка щёлкнула пальцами и их плотно пригвоздило кинжалами к земле, остриё так застряло, что не получалось вытащить их, а страх победил разум и рвать одеяние никто не решался. — Почему так долго?! — Ох, извини, я не мастер в узлах. Спокойствие рыжей нервировало Ленора ещё больше. Эмоции взрывались в нём, словно фейерверки, но внешне это было похоже на дикую панику, которая выражалась во взгляде и срывающемся на крик голосом. — Ты разве не можешь материализовать что-нибудь острое и разрезать их?! — Точно, я совсем глупая. Жар костра, правда, напоминал Ад. Ленор подумал, что именно так и чувствуют себя люди в лихорадке. Невыносимый жар и ком неприятных чувств, засевший внутри. Вампир-дыня почувствовал свободу, будто с него не верёвки спали, а крылья за спиной выросли. Они покинули самое пекло, оказавшись возле костра. — Ты спасён, у тебя есть шведский стол, а у меня ещё дела. Весёлого Хэллоуина! Селена исчезла, будто была не причастна к этой истории, а Ленор посмотрел на огонь, чтобы успокоить свою усталую душу.