Заключенный 4479.

Харлин проснулась одним рывком. Тускло хмурился из окон день, уже порядком потрепанный, клонящийся к ночи. Окинув глазами комнату, Харлин обнаружила Джокера стоящим у двери, полностью одетого, со свежим гримом на лице, соершенно неподвижного. Он угрюмо рассматривал девушку, будто впервые видел ее. — Нам пора, док. Девушка с силой растерла лицо ладонями, в попытке прийти в себя, сообразить, что происходит. — Куда? — Домой. — Значит…- она села, запахнула на груди поплотней кофточку, — Значит, все? — О чем вы? — он размашисто подошел и протянул ей туфли. Харлин непослушными пальцами застегивала пуговицы. — Да так. Не обращайте внимания. Дадите мне пару минут? — Для чего? — он нетерпеливо нахмурился. — Мне нужно в ванну. Это недолго. Живые люди имеют дурные привычки, знаете ли. Например, кому-то нужно и в туалет ходить иногда, — она не оглядываясь вышла. Резкий электрический свет больно ударил по глазам. Посмотрев нечаяннов зеркало, Харлин вздрогнула — все ее лицо, шея, руки были покрыты следами яркого грима — алые, белые, черные отпечатки проступали то там, то тут, рот был как кровавая рана. Она задумчиво провела пальцами по губам. В дверь постучали. Девушка бурно вздохнула и отвела глаза от зеркала. Они молча вышли на улицу. Легкий морозец прихватил осеннюю слякоть. — Мы пойдем пешком? — Не очень далеко, — тихо проговорил мужчина, напряженно смотря на разбитую дорогу. — Вы не посвятите меня в свой план? — Для чего? — он отвечал рассеянно, явно думая о чем-то своем. — И то верно…- хмыкнула Харлин. На повороте, за огромной кучей мусора, обнаружилась машина. Как и в прошлый раз, потрепанная, старенькая, неприметная. Дорога не заняла много времени. Гробовое холодное молчание заполняло собой все пространство в машине. Около ее дома Джокер остановился, смотря в пустоту перед собой, словно в машине больше никого не было. Пожав плечами, Харлин вышла. Калитка невысокого белого заборчика была сиротливо открыта и под напором промозглого, уже совсем зимнего ветра, тихо поскрипывала. Не оборачиваясь, Харлин шла к двери. За спиной громко хлопнула дверца машины. Джокер догнал ее почти у самого дома, развернул силой к себе, поцеловал, почти укусил, давя ей на затылок ладонью. Привкус крови был на губах. — Теперь ты одна, Харлин, — он отстранился и вложил ей в ладонь ключи от дома. Девушка растерянно смотрела ему вслед. Холод пробирал до костей. Словно по чужому дому шла Харлин, не узнавая даже его запах. Все вещи стояли, вроде бы, на своих местах, но будто кто-то трогал их, касался, слегка сдвигал и ставил обратно. Первым делом она пошла в ванную. Набрала полную почти кипятка, со стоном влезла в хрустальную воду, долго рассматривала свои руки. Где-то были следы грима, где-то синяки. Правая все еще плохо слушалась, плохо поднималась, отзывалась тягучей болью. Харлин перебирала в голове произошедшее накануне. Все пыталась понять, почему же ее совсем не трогает то, что она застрелила живого, беспомощного человека. И в голове, почти неслышный, возник голос:"Разве защитить себя — преступление? Разве наказать за насилие — преступление? Хар-лин, быть сильной, быть той, кто может за себя постоять — не преступление.» Она словно видела, как он склоняет голову, произнося эти слова, слегка улыбаясь. — А вот это уже что-то новое, — громко произнесла она вслух и принялась яростно намыливаться, словно отгоняя навязчивый голос прочь. Когда она выходила из ванной, в гостиной пронзительно заверещал телефон. Она некоторое время смотрела на него, испытывая острое чувство дежавю. — Да? — Вы все обдумали, док? — знакомый голос спокойно и дружелюбно продолжил, словно, только что прерванный разговор. — Не уверена, что все…- она села на диван, поджав ноги, отбросила мокрое полотенце на пол. — На чем вы остановились? — На том, когда же за мной приедет полиция. — Не приедет. Полиция — точно не приедет, — в трубке что-то тихонько пощелкивало. — Как это? — Ах, Харлин, вы забыли, в каком городе вы живете… Коррупция здесь достигла такого уровня, когда купить можно все, что угодно, — промурлыкал он в трубку. — Что же купили вы? — Я? Купил?! — он явно занимался параллельно еще чем-то, постороние звуки были настолько явственными, будто он сидел рядом, — Я не покупатель, Харлин… — Кто же, в таком случае? — она накинула на ноги поверх халатика мягкий плед, устроилась поудобней. — Хмммм. Я не покупаю. Я беру то, что мне нужно. И если кто-то хочет оспорить мое право сильного… — Хотите сказать, что никого из полиции не заинтересовал тот факт, что я ушла из госпиталя с беглым преступником? — Неинтересная тема, док. Но, для порядка, объясню. Полиции не позволяют следить за вами, или предпринимать хоть что-то. — Кто? — Вот и увидим. Вы чувствовали себя обманутой сегодня? — А вы? Джокер немного помолчал, словно не ожидал такого вопроса. — Я должен был чувствовать себя обманутым? Вами? — Меня забавляют эти ваши перепады между разными уровнями близости. Вам кажется, это должно сбивать с толку? Причинять боль? Запутывать? — Разве вы не запутались, Харлин? — А вы? Вы не запутались еще? С кем вы сейчас говорите? Со своим врачом? Со своей женщиной? Со своим другом? Со своим противником? — говорила она тихо, вслушиваясь в тишину на том конце провода, — Когда ты утром смотрел на меня спящую, кого ты видел? Заметил ли следы краски на моем теле? Сколько их было? Почувствовал себя уязвимым в этот момент? — Уязвимым? Почему? — Хм… Я перефразирую, в таком случае. Когда ты взаимодействуешь с кем-то, то заставляешь меняться. Но изменение не может быть односторонним. Ты меняешься тоже. — Только если позволияешь этому случиться, Харлин. Ты уже забросила свою теорию о том, что я гениальный психопат? Ты решила, что я умею чувствовать? — Знаешь, в христианстве условно принято мнение, что добрые деяния в корыстных целях остаются добрыми деяниями. Может быть, твои разыгранные чувства настолько хорошо разыграны, что... Джокер громко рассмеялся, всхлипывая надтреснуто. — Вероятно…вероятно, так тебе легче думать, Харлин. Но что, если все мои действия были подчинены лишь одной цели — обмануть тебя? — О, в этом я нисколько не смоневаюсь. К тому же, иначе все выглядело бы ненатурально. Этот поцелуй у двери был брошенной соглядатаям фразой: «Эй, вы! Смотрите, она не просто какая-то женщина…она моя женщина. Я прикасаюсь к ней на виду у всех, я защищаю ее, я ее желаю.» Пусть все думают, что здесь и есть рычаг влияния на великого и ужасного Джокера. Ведь если бы я не подыгрывала тебе, пусть и неосознанно, спектакля бы не получилось. — Вот именно, Харлин… — Тогда почему мы сейчас разговариваем? Занавес уже опущен, зрители увидели все, что нужно. — Мне нужно было знать, жива ли ты, одна ли ты сейчас. — Это стало ясно еще 10 минут назад. — Разве нельзя просто поговорить с человеком, который не противен тебе? — Теперь это так называется? — мягко усмехнулась девушка. — ЭТО? Харлин помолчала некоторое время. — Мне страшно, Джей, — тихо произнесла она вдруг. — М? — Что… Я изменюсь слишком сильно. Что останусь одна, совершенно чужая этому миру и дороги назад уже не будет. Я боюсь, что ее уже нет. — Я не делал этого намеренно, Харлин. То, какая ты сейчас… Это не метаморфоза. Ты просто поняла, какая на самом деле. Не слабый ребенок. Не послушная, искренняя дура. Знаешь, почему? — Потому что мне не пригодился твой платок. — Даааа. И то, что произошло на фабрике — не испугало тебя, не обрушило на тебя чувство вины, не раздавило. В итоге ты взяла то, что хотела, и не стала спрашивать разрешения. — Взяла? Ты так говоришь, будто ты у меня в полном распоряжении, как вещь. — Отчасти так оно и есть… — Разве? — Разве нет? Чего бы ты хотела, Харлин? — Я бы хотела вернуться, — произнесла она тихо. В трубке раздались короткие гудки. Она ждала, что через пару минут распахнется входная дверь и он ввалится внутрь, принеся с собой холод и запах железа, но проходили минуты, за ними часы, а тишина ничем не нарушалась. Чувство, будто ее сны, выдумки, ее мысли переплелись, спутались с тем, что было на самом деле настолько плотно, что отделить одно от другого было просто невозможно. Беспокойство гнало ее из комнаты в комнату, не позволяло расслабиться, остановиться. В конце концов, Харлин оделась и вышла на улицу. Неуверенный снежок едва пробивался с потемневшего неба. Около калитки стояла машина, в машине сидели люди. Темнота не давала рассмотреть, кто именно. Харлин решительно направилась к ним. — Господа, почему вы здесь стоите? — она постучала в боковое стекло, за которым была темная фигура мужчины. Дверь распахнулась и из нее вышел громила в кожаной куртке, с массивной цепью на шее. — Мы ждем тавоего друга, — с грубым акцентом произнес он. — Вы устали от жизни? — холодно спросила девушка. В это время из машины вылез второй, почти точная копия первого. — Не груби, потаскуха! — и первый схватил Харлин за локоть. Руки, огромные, с короткими пальцами, безжалостно впились, — Если скажешь где он, отпустим. Харлин прыснула вполне искренним смехом. — Это было бы даже немного страшно, если б мне не было, с чем сравнить… — Что? — непонимающе переспросил второй. — Сложная речевая конструкция? — опять рассмеялась девушка, — Я говорю, что на его фоне вы кажетесь…хм… дайте подумать. Вы кажетесь детишками в подгузниках! Вам уже лет пять, но вы все еще делаете все в штанишки! Вот кто вы, — Харлин смеялась, почти повиснув на руке, которая ее удерживала. Первый не выдержал и изо всех сил ударил ее по лицу. Харлин захлебнулась, обмякла, потеряв сознание. — Хэй, Серый, ты не слишком ли ее приложил? Она нам живая нужна…- неуверенно пробасил второй. — Не слишком! Сучка чересчур смелая для того, кто совсем один. Из темноты небольшого садика напротив раздался скрипучий громкий смех. — А вы, ребята, не слишком умные, не так ли? К ним мягко, почти бесшумно подходила высокая, сутулая фигура. В опущенной руке поблескивал револьвер. Русский вздернул бесчувственную Харлин, прижал к себе, прикрываясь ею. — Не надо здесь спектакль устраивать, кретин, иди в дом, там и поговорим, — Джокер двигался немного боком, полой пальто прикрывая оружие. — Иди ты первый! — выкрикнул Второй. — Да без проблем. Девочку только не уроните, — он улыбнулся и не оборачиваясь направился в дом. Русские двинулись следом. Когда они зашли внутрь Джокер уже сидел в глубоком мягком кресте. Поза его была совершенно расслабленной, он увлеченно рассматривал комнату, почти не обращая внимания на вошедших. Серый встал около двери, все еще прижимая девушку к себе. У той с лица на пол стекала кровь, голова безвольно свешивалась. — Знаешь кто мы? — Двое из ларца одинаковых с лица? И вам, вероятно, нужен новый хозяин? — со скучающим видом посмотрел на них Джокер. Двое некоторое время молчали, переваривая услышанное. — Ты издеваешься что ли, урод? — взревел Первый и направил на Джокера пистолет. — Именно. Счастье, что вы это понимаете…- хмыкнул мужчина, рассматривая бандитов. — Чеченец был нашим братом! — Ну и? — лицо его, покрытое краской, брезгливо скривилось. — Этого вполне достаточно, чтоб отрезать тебе яийа и скормить свиньям! — Ребята, а вы точно братья с Чеченцем? У него нежные чувства были к собакам. Пока они его не схарчили...…- Джокер издевательски покачал головой. — Брось оружие, урод, иначе мы твою телку на куски порежем! Джокер озадаченно осмотрелся по сторонам. — Кого? — Твою телку! Ты что, английского не понимаешь? — и Первый встряхнул Харлин, от чего она сдавленно застонала и начала приходить в себя. — Ребята, вы реально настолько тупы, что верите в то, что я выставил бы на общее обозрение кото-то, кто мне дорог? Да я сам могу ее пристрелить! — Джокер поднял пистолет и прицелился в девушку. Харлин подняла голову. Половина ее лица была залита кровью, которая стекала на горло и светлый ворот толстовки. — И если вы расчитывали, что сможете диктовать свои условия, или чего вы там хотели, то сильно ошиблись. Джокер молниеносно выстрелил во Второго. Харлин изогнулась и ударила Первого затылком в лицо. Он выпустил ее на секунду, но тут же схватил за волосы и с силой притянул обратно, прикрываясь ее телом. — Тварь! — он поднял руку и прицелился в Джокера, тут же последовал выстрел, другой. Долговязая фигура в пальто рухнула на пол. — А ну не дергайся! — Первый хорошегнько тряхнул Харлин за волосы. — Давай-ка проверим, сдох он, или нужно добавить. Он двинулся вместе с девушкой к телу на полу. Харлин потеряла дар речи и дышала с громким свистом. Первый подошел и пнул изо всех сил Джокера, который лежал на полу совершенно бездвижно. — Сдох? Девушка взвыла и принялась колотить русского кулаками, совершенно ослепнув от ярости. — Ах ты сука! — он выпустил светлые волосы из кулака и ударил снова. Харлин рухнула на пол, но сознание не потеряла, подползла к Джокеру, метнулась руками к его лицу, стала ощупывать тело, в поисках ран. — Я обещал, что оставлю тебе жизнь, но передумал, — процедил русский, выдавливая слова, словно через силу, — Он убил двух моих братьев и ты будешь оплатой. Первый стал медленно, устало, стаскивать с себя куртку. Харлин рассмеялась, запрокинув голову, но от Джокера даже не отошла. — Вы, американские сучки, такие наглые и надменные… — он потянулся к Харлин и уже почти ухватил ее золотые, слипшиеся от крови волосы, как рука в кожаной перчатке взметнулась и ударила русского длинным тонким ножом, попав в правую глазницу. Русский попытался накрыть рану ладонью, но нож увяз и не позволил этого сделать. Девушка все смеялась, захлебываясь слезами. Первый упал, опрокинув журнальный столик. — Ну вот, — довольный и даже радостный голос нарушил тишину. Харлин сидела на полу, сжавшись, спрятав лицо в ладонях. Джокер легко встал, поправил на себе одежду, осмотрелся, подошел к каждому из бандитов, проверил пульс, удовлетворенно кивнул и лишь потом подошел к девушка, встал рядом с ней на колени, снял перчатки, положил ладонь на затылок. — Харлин, все уже закончилось, — он попытался заглянуть ей в лицо. Девушка опустила ладони. Одна половина ее лица была полностью улита кровью, вторая же совершенно нетронутая, только слезы стекали по обеим щекам, размывая кровь. — И правда… Джокер сел рядом с ней, прижавшись боком, положил руку ей на плечо, притянул к себе. — Все не так уж и страшно было, док. Не так ли? Харлин шмыгнула носом, утёрла тыльной стороной ладони окровавленную щеку и взглянула на мужчину. — Я надеюсь, что ты никогда больше не придешь и не позвонишь. Я надеюсь, что отныне не буду прикрывать тебя от пуль. Что никто больше не подумает, что ты имеешь ко мне хоть какое-то отношение. — Док, мне нужно было решить эту проблему. И я ее решил. Риск есть всегда. — Всегда. Они могли выстрелить тебе в голову, а не в сердце, которое прикрыто стеклокерамикой, надежно спрятанной под пальто. — Вот именно. — Только мое сердце не было прикрыто совсем. — Бедное сердце…- выдохнул он и одним движением усадил ее себе на колени, прижал тесно, всмотрелся в лицо, — Извини, док, но теперь тебе некуда спрятаться. За окном послышались дальние звуки сирен. Джокер улыбнулся и поцеловал ее в окровавленный рот.