Заключенный 4479.

- А вот и она! - Джокер взмахнул рукой в воздухе, словно представил Харлин публике. - Доброе утро, господин Джокер. Харлин, на этот раз, не остановилась у двери, а подошла сразу, чтоб расстегнуть наручники. - Вас опять избили? - Это не новость, Харлин, и обсуждать тут нечего, - он равнодушно мотнул головой, - Вы же знаете о моей особенности. - У вас бровь рассечена. И на виске тоже не хватает лоскута кожи. Вам надо в лазарет, - она стояла рядом и хмуро рассматривала заключенного. - Все, что мне нужно, у меня есть, док. Харлин молча развернулась и вышла. Джокер проворчал себе под нос нечто невнятное, больше похожее на рычание. В допросную Харлин вернулась с небольшой коробкой, в которой были стерильные салфетки, перекись, пластырь и бинты. - Извините, но с этим надо что-то делать. Вы позволите? - О, док, это так мило с вашей стороны! Как на войне...милая медсестричка находит на поле брани раненого солдата и перебинтовывает его раны!! После он должен найти ее и непременно жениться. Вам так не кажется? - Нет, не кажется, - чуть более резко, чем хотела, ответила девушка, - посмотрите на меня. Врач достала влажную, резко пахнущую салфетку и слегка наклонилась над сидящим мужчиной. - Еще как кажется, - он, довольный, улыбнулся и развернулся к ней лицом. - Это нужно стереть, иначе может случиться воспаление, или еще хуже - заражение. - Это так страшно...- Джокер пристально смотрел ей в глаза. Почти не прикасаясь кончиками пальцев, Харлин слегка развернула его голову, чтоб свет падал на левую сторону его лица. Грим, дешевый, жирный, остался на ее руке. - Вы можете объяснить, что на этот раз случилось? - Это простое любопытство, Харлин, или вы сделаете безуспешную попытку защитить меня? Она аккуратно стирала грим и запекшуюся кровь с брови, рассеченной ровно по середине. Джокер даже не морщился под жгучими прикосновениями проспиртованной салфетки. - Не в моих силах защитить вас в этих стенах. Я это прекрасно понимаю. - Тогда зачем вам знать? - Хочу понять, сами вы инициируете эти ситуации, или просто охрана оттягивается на вас. Джокер задумчиво нахмурился. - Не дергайтесь, пожалуйста. - У вас очень осторожные руки, Харлин. - Вы же не чувствуете боли... - Я ПОЧТИ не чувствую боли. Но разговор шел только про боль. - И еще вы уходите от ответа. - Нет смысла обсуждать то, что нельзя изменить. Это будет продолжаться, пока либо меня не убьют здесь, либо... - Либо?- Харлин приступила к его виску. - - Либо им надоест, - он скривил рот и зачем-то взял ее за полу халата. - Док, могу я вас попросить об одолжении? От неожиданности Харлин даже замерла. - Можете. - Но сперва пообещайте, что исполните. - Мы что, в третьем классе? Никто не станет обещать подобного, господин Джокер. Так что вам нужно? - Мнееее нууужно, чтоб вы перестали консультировать моего соседа по камере, - он говорил сдавленно и очень тихо, растягивая слова. - Почему? - Когда он возвращается с сеанса, то начинает говорить о вас. И мне это не нравится. Все это не нравится, - лицо его нервно подергивалось. Харлин замерла с грязной салфеткой в руке. - Вам не нравится то, что он говорит? Что конкретно, если не секрет? - Док, все это ненужный шум. Обещайте и все! Нечего тут обсуждать! - Я не могу просто взять и бросить пациента, которого взяла. На это нужно время... Джокер глянул куда-то в сторону и пожал плечами. - Чтож, ладно. - Обещайте,что не станете снова гримом все замазывать. Пусть заживет сначала. Ладно? - Харлин заклеила на виске место, где не хватало лоскута кожи. - Найдите способ отказаться от Лося и я вообще перестану красить лицо, если вам это так важно. - Мне его нужно передать кому-то. Врачей тут не хватает... Да в чем дело-то?! Он сказал вам что-то такое, что беспокоит вас? - Меня ничего не беспокоит! Я просто этого хочу!- Джокер мотнул головой, высвобождаясь из ее рук. - Это так не работает, мистер, - устало произнесла девушка и села напротив. - Оставим это. Нет, так нет. Вы написали, что ревниво относитесь к вещам. Можете привести пример? Не могу себе представить, как это - ревновать вещи. - Это не ревность. Я написала, что не люблю, когда кто-то использует мои личные вещи. Например, книги, или ручку, которой я пишу. - Это ревность, док. И вы очень остро реагируете на пересечение ваших личных границ. - Пусть так. Почему именно время между двумя и тремя часами ночи? Что в нем такого особенного? - Все крепко спят в это время, Харлин. Тишина такая явная в это время, в ней слышно все. Буквально все. - Вы любите перчатки потому, что вам не нравится прикасаться к чему- то конкретному? - Хммммм. Я не брезглив, если вы об этом. - Тогда почему? - Не знаю, просто нравится. Харлин замолчала. - И опять вы делаете это, док. - Что? - Вы пристально смотрите. Это неприятно. Окружающим. Держу пари, я знаю, о чем вы сейчас подумали,- он наклонился над столом, облокотившись на него. - О чем же? - Вы подумали, что раз я не брезглив, то перчатки - ещё один способ защиты от жестокого мира, не так ли? - Возможно. Это было первой мыслью, когда я читала список. Но потом подумала, что, возможно, это новая попытка манипуляции. Желание выставить себя беззащитным внутри монстром, который слегка приоткрыл дверь в свою душу. - Видит бог, Харлин, я в вас не ошибся, - он ухмыльнулся одной стороной рта,- Но я, и правда, люблю перчатки. Как вы любите одежду из хлопка. В этом нет никакой сложной психологической подоплеки. Как вы поняли, что я не чувствую боли? - По записи из полицейского участка. Когда Бэтмен бил вас, вы сказали, что у него нет ничего, чем он мог бы надавить на вас. И смеялись. - Может, это была истерика? - У истеричных людей редко срабатывают сложно построенные планы. Уже, хотя бы, потому, что они не могут удержать под контролем самих себя, что уж говорить обо всем остальном. Да и спланировать что-то сложное и многоступенчатое они не в силах. - Всё еще придерживаетесь теории о том, что я психопат? - Пока да. - Жестокая доктор Квинзел. Что если вы ошибаетесь? - В таком случае, я извинюсь, когда увижу, что была не права. - По-вашему, извинения могут возместить ущерб? - Нет. Извинение - это всегда попытка простить самого себя, не более того. Так вы психопат, мистер Джокер? Он лишь улыбнулся.