Заключенный 4479.

Дверь громко закрылась за спиной. Харлин, как всегда, остановилась, издалека осматривая заключенного. Он сидел, сгорбившись над столом, скучающим взглядом осматривая гостью. - Почему вы в гриме, Джей? - она была неприятно поражена, - Разве здесь это не запрещено? - Я сам слегка удивлен, док. Ребята из охраны были столь любезны, что подарили мне пару банок!- заключенный громогласно рассмеялся, тряхнув руками в воздухе, словно приветствовал ликующую толпу. Харлин подошла ближе, перебирая пальцами ключ от наручников. - Вы снимете их сегодня? - Нет, док. Второй раз я трюки не показываю, - и протянул скованные руки ей навстречу. Подойдя ближе, Харлин поняла, что ее насторожило в облике мужчины и, вместо того, чтоб расстегнуть наручники, она потянулась пальцами к его лицу, на котором, под неопрятно наложенным гримом, красовался огромный синяк. Джей отдернул голову. - Не лезьте не в свое дело, док, - она не слышала такого голоса у него прежде - рычащий, низкий, жуткий. - Кто вас избил и за что? - Разве для насилия нужен повод? - он криво улыбнулся, от чего на нижней губе тут же набралась капля крови, которую он быстро слизнул.- Хотите знать, как я стал таки красавцем? - Вероятно, родились таким. Красота редко бывает приобретенная... - Это даже смешно, Харлин! - и он опять громко и истерично рассмеялся. - Если вы хотите поведать еще одну историю про шрамы, то я, пожалуй, пас. Из этих историй уме можно собрать книгу новелл страниц на триста. - Быть может, я рассказал бы вам правду?- и он лукаво посмотрел исподлобья. - А хотите мы сыграем в игру? Я буду рассказывать при каждой встрече такую историю, а вы будете рассказывать мне, но только не про шрамы. И ваша история должна быть настолько же правдива, насколько моя полна вымысла. Согласны? - Изумительное у нас с вами общение получается, док. Мы можем совершенно спокойно и вдохновенно врать друг другу... И оба делаем вид, что верим. Я согласен. Посмотрим, насколько хорошо вы фантазируете. Итак? Доктор села на свое место, предварительно расстегнув замок наручников. - В одной маленькой семье рос мальчик. Удивительно красивый. С темно-карими глазами, которые на солнечном свету были зелеными, как у кошки. Золотистые волосы вились кольцами. Мама часто его называла своим маленьким ангелом. И таким он и был. Веселый смех и доброе сердце. Однажды папа мальчика не вернулся домой и мама долго и горько плакала. А через пару лет снова вышла замуж. Новый муж мамы трепал малыша по золотым кудрям и говорил "Родился бы ты девочкой - стал бы актрисой, или певичкой..." Он был ласковым - часто обнимал и целовал малыша. А лет в двенадцать мальчик разрезал себе лицо кухонным ножом, чтоб не быть таким красивым, чтоб никто больше не обнимал и не целовал его. Никогда. - У вас пальцы дрожат, док. Вы не бесчувственная. Напротив. Слишком близко вы все принимаете к своему бедному сердцу. Харлин проглотила горький ком и сжала пальцы в кулаки, чтоб успокоиться. - И как вы только стали врачом, при такой-то эмпатии? Часто нервные срывы у вас? - он откинулся на спинку стула и спокойно всматривался в лицо девушки напротив. - Видите ли, Джей, у вымышленных мальчиков нет грехов... А настоящие люди быстро отбивают желание сочувствовать им. Почему вы раскрасили лицо сегодня? - Потому что появилась возможность. Не приписывайте это нашей встрече. Я не боюсь выглядеть слабым перед вами. Харлин улыбнулась. - А ведь вам тоже скучно, Харлин. - и Джокер погрозил указательным пальцем, словно разгадал какую-то тайну, - Но я не облегчу вам задачу, только потому, что вы вздумали вдруг пожалеть того, кто в этом совершенно не нуждается. - Я этого и не жду. Так вы расскажете мне свою историю? - Хмммм. Вы знаете, док, я почти не различаю запахов. Не помню, как пахнет дождь, или снег. Знаю только резкие, сильные ароматы. Например, как пахнет горящая резина, или если труп пролежит несколько дней в теплом помещении. И я привык к этому. Но неудобство в том, что пока не попробуешь пищу на язык - не поймешь, не испортилась ли она. С другой стороны, с местной кухней отсутствие обоняния только на руку...Мне нравится запах бензина, как пахнет селитра, железо. Их я различаю без труда. Однажды, мне нос сломали, а потом вправили в госпитале. Но вот запахи я воспринимаю очень выборочно. - А кто вам его сломал? - - Нет, Харлин, нет. Я рассказываю историю. И вопросы задавать нельзя. Вы же не будете вопросы автору книги задавать... - он мотнул головой, словно услышал какую-то немыслимую чушь. - Но авторам часто задают вопросы. Если они не мертвы, разумеется. И вообще, это не история. Это просто факт. История - это, когда есть обстоятельства, какая-то мизансцена, персонажи. Не пытайтесь отделаться вот такой вот формальной байкой! - девушка возмущенно нахмурилась - Это не байка! Это чистая правда! Но если вы хотите живых подробностей, то извольте... И он задумался, бормоча что-то себе под нос. Харлин могла разобрать лишь какие-то неопределенные обрывки слов. - Да вы издеваетесь, Мистер Джей!- она скрестила руки на груди. - Нет, нет.. я пытаюсь вспомнить, - и он затряс головой, будто отмахиваясь от назойливых мух,- Пытаюсь!- и ударил раскрытыми ладонями по столу так сильно, что допросной пошло эхо. Харлин подскочила от неожиданности, осторожно обошла стол, опустила ладонь на плечо в оранжевой робе. - Хэй, не надо. Если не получается, не вспоминайте... Это не так важно. Слышите?- она слегка наклонилась над мужчиной. - Не важно? А что же тогда важно, по-вашему?!- он впился безумными, горящими глазами, нервно облизнулся, хотя крови уже не было. - Просто я не хочу, чтоб это ранило вас. Говорите о том, что вам хочется сказать. И не более того...- Харлин осторожно сняла руку с плеча и отступила на шаг. Джокер вскочил со своего места, закрыв собой свет лампы, от чего глаза в черных обводах грима стали совершенно черными. - Праздная, никому ненужная болтовня - вот как называются ваши консультации, доктор Квинзел! Руководство решило, что если подсунет мне юную, хорошенькую девочку с распахнутыми глазами, я немедленно начну рассказывать, рассказывать, рассказывать о себе. А если нет? Если не сработает? После вас пришлют сладкого мальчика? Вы смешны со своими попытками быть не такой как все! Вы жалки и недалёки, если входите к зверю в клетку без плети и электрошокера! - Если вы думаете, что ничего о себе не говорите, то вы сильно ошибаетесь, - Харлин совершенно спокойно пожала плечами и, отвернувшись от Джокера, засунула руки в карманы белого халата.- Вам скучно до одури. И всегда было скучно. Ровный распорядок жизни обывателя повергает вас в такую хандру, что смерть кажется выходом. Вы не умеете разделять чьи-то чувства, хотя прекрасно в них разбираетесь. Вы знаете, что лучшие психологи - те, кто почти без-эмоционален? Потому что ничто так не мешает анализировать других, как свои собственные чувства. Чувства становятся призмой, через которую нельзя смотреть на другого. Они все искажают. Люди обычные, для вас, почти что мусор. Но мусор, который умеет ходить, говорить, который мешает. И эта байка про отсутствие обоняния - особенно смешная, потому что не чувствуете вы боли, а не запаха. Когда нет боли, уже не получается получать удовольствие, не так ли? Не получается испытывать страх, или покой, как его отсутствие. Когда не чувствуешь почти ничего, делаешь все возможное, чтоб почувствовать хоть что-нибудь. Вы азартны, любите сложные схемы, многоходовые игры, со множеством вариантов развития сюжета. И вы еще вчера продумали весь этот разговор, не так ли? По-вашему, я должна была испугаться вот этого всплеска? Убежать? - Харлин обернулась, спокойно посмотрела на заключенного, - Не хотите говорить - ваше дело. И после меня, скорей всего, действительно, пришлют милого мальчика из аспирантуры, которому вы внушите, что все беды из-за мамы, которая продала вас сутенеру за дозу героина. Мужчина стоял словно изваяние, бездвижно, ни один мускул не дрогнул на размалеванном лице. - Я действительно не помню, кто сломал мне нос, потому что.. - Никто вам нос не ломал, - закончила фразу Харлин и улыбнулась легко и непринужденно. - Я чувствую боль, но очень приглушенно. Порог болевой у меня гораздо, гораздо, гораздо выше рядового. И это не подарок, поверьте мне, Харлин. - Я знаю. Джокер сел, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову назад. - Харлин, вы должны быть осторожной...- сдавленно проговорил он, растягивая проговаривая согласные звуки. - С вами? - Нет. Вообще. Скука - еще не повод подвергать свою жизнь опасности. Я мог убить вас сегодня. И в пятницу. И в четверг тоже. - И это говорит человек, который хочет убить Бэтмена, который обокрал мафию, который.. - Не перечисляйте. Все это известно нам обоим. Но я осознаю степень риска и на него согласен. - Кто сказал, что я не осознаю? - Вы просто не знаете, ЧТО может с вами случиться, потому и не верите в то, что это МОЖЕТ с вами случиться...- и рассмеялся, - понимаете, о чем я? - Хотите сказать, что со мной не случалось ничего дурного в жизни, и потому я думаю, что ничего и не может случиться? Вроде как, каждый человек не верит в собственную смерть? - Именно, док, именно. А вы хотели бы?- он внезапно разогнулся, - Какое-нибудь внезапное, немного пугающее приключение? Разве нет? Признайтесь! В дверь глухо постучали снаружи. - Время истекло. Позвольте я застегну наручники, мистер Джей. - О, это так романтично - мистер Джей, - он напыщенно выговорил последние слова, словно попробовал их на вкус. Харлин вздохнула и осуждающе покачала головой. - До завтра. И не бейте никого больше. - Как получится, док. Как получится.